На пресс-конференции, посвященной премьере “Выживут только любовники” в Каннах Джармуш раздосадованно говорил, что не знает, будет ли снимать дальше: слишком тяжело с финансовой точки зрения дался фильм про двух влюбленных вампиров (деньги на его создание режиссер искал 7 лет). Но сочетание вампирской темы, ролей культовой Тильды Суинтон и взлетавшего тогда на Олимп славы Тома Хиддлстона дало о себе знать – “Любовники” стали инди-хитом, хоть и не получили большого-бокс-офиса.
Уже через год после премьеры в Каннах, Джармуш объявил о новом фильме, который снимается совместно с компанией Amazon. В “Патерсоне” главную роль играет еще одна молодая звезда – Адам Драйвер, обязанный своей славе сериалу “Девочки”. Драйвер и играет того самого водителя автобуса, поэта, живущего скучной жизнью в провинции. Но для Джармуша, как и для его главного героя, скучной жизни нет: во всем можно найти если не рифму, то смысл, образ или поэзию.
Каждый день Патерсон (так зовут и героя Драйвера, и город, в котором он живет) встает рано утром, отправляется на работу, перед выездом из парка записывает пару строчек в “секретный” блокнот, едет по маршруту, возвращается, ест невкусную еду, которую ему готовит восторженная жена, идет выгуливать пса, пьет пиво в местном баре, возвращается домой. Все. От понедельника до понедельника жизнь Патерсона практически расписана.
Нет ничего удивительного в том, что на главные события дня претендуют вялая драка в баре или сломавшийся по дороге автобус – в маленьком городке жизнь так и протекает (если только это не “Твин Пикс” Дэвида Линча). Но в сознании Патерсона, которое представляется нам как основа поэтической реальности в фильме, тоже мало что находит настоящий отклик: его стихи, скажем прямо, не блещут ни искренностью, ни оригинальностью; наблюдения за пассажирами автобуса, которые Джармуш тщательно ставит, тоже ни к чему не приводят. Реакции – малозаметного недоумения, – удостаивается разве что его любимая жена Лора, которая каждый день придумывает себе новое занятие, кроме того, что раскрашивает все вокруг в черно-белые узоры. Возможно, таков ее отклик на бесцветную жизнь: добавить контрастности хоть на шторах, хоть на мисочках, хоть на капкейках, которые она собирается продать на фермерской ярмарке.
Джармуш – не из тех режиссеров, что строят свои фильмы на ярких конфликтах и доводят персонажей до точек кипения. Киллеры у него – дзен-буддисты, вампиры – философы, а вспыльчивые любовники – томные программно страдающие хипстеры (влюбился же – значит, надо страдать). Поэтому ни Патерсон, ни Лора не только не входят в конфликт (хотя и идеей покупки гитары за 200 баксов он не проникся, и пироги у Лоры невкусные, и черно-белые занавески – это уже как-то слишком), но и вообще, кажется, никак между собой не контактируют, кроме как на словах.
Но в этом и было очарование фильмов Джармуша – все происходящее на поверхности его картин – мелкая рябь, которой можно проникнуться, только если органы восприятия очень тонко (и в нужную режиссерской вселенной сторону – не всем ведь Джармуш “заходит”) откалиброваны. Кино Джармуша – это дзен-кино, в котором на вопрос “Ну че там дальше-то?” герой может щелкнуть пальцами и раствориться в пустоте. Пустота при этом все равно наполнена смыслами и говорящими интерьерами, в которых хочешь остаться навсегда: будь то номер отеля в Мемфисе из “Таинственного поезда” или ночное такси из “Ночи на Земле”.
В “Патерсоне” все, наверное, так тонко и тихо, что даже самым верным фанатам приходится сильно напрячься, чтобы хоть что-то почувствовать. Все эти загадочные близнецы, отсылки к поэзии Уильяма Карлоса Уильямса, реального поэта, жившего в Пастерсоне и посвятившего ему поэму, – все это хорошие зацепки для того, чтобы сложить фильм в одну картину, но все они, по большому счету, не имеют значения. В конце концов, возможно, стоит просто принять на веру все, что этот фильм сам о себе говорит: “я – о поэте и о том, что поэзия – вокруг нас”.
ОК, Джим, только в следующий раз давай погромче.
В прокате с 16 февраля.