Интервью с главным редактором сайтов "Проза" и "Луч", бывшим заместителем главреда журнала "Шо" Анатолием Ульяновым, – dadakinder, – я хотел опубликовать дважды. И оба раза сам публикацию задерживал.
Никак не мог найти баланс между тем, что я здесь, в Украине, и тем, что он говорит о тех, кто здесь. «Как это транслировать, – спрашивал я у себя, – если предсказуемо, что его слова прочитают как плевок и ответят плевками?».
Впрочем, теперь баланс найден, и смысл его в том, что dada следует рассматривать в качестве Голоса. О нём неправильно говорить как о ЖЖ-феномене нулевых или как об одном из местных, киевских, фриков, оказавшихся не у дел. Из страны он уехал после травли, со стороны его оппонентов, которая затем переросла в рукоприкладство.
Dada – один из немногих и вправду уехавших людей поколения-1985 (плюс-минус), которые почти все желают эмигрировать и больше или меньше презирают обстоятельства жизни в нашей стране. Обычно жажда побега у них превращается просто в брюзжание – люди кое-как обустраиваются, прыгают с проекта на проект, называя это работой, покупают новые гаджеты, а если и уезжают, то в качестве туристов. А вот dada оказался в Соединённых Штатах. В Нью-Йорке.
Сказать, что это является мечтой многих из его поколения, – ничего не сказать.
Именно dada – голос поколения.
Вот почему у него до сих пор есть возможность делать актуальный сайт и влезать со своей арт-агитацией в борьбу против диктатуры Усатого Мешка Картошки в Беларуси.
Итак, первым поводом к узнаванию мнения dada стала инициатива группы депутатов Верховной Рады запретить «пропаганду гомосексуализма» в рамках борьбы за «здоровье» детей и светлое будущее ригоризма. Dada однажды почти отхлестал Лилию Григорович, – одну из обеспокоенных гомосексуализмом депутатов, – книжкой Генри Миллера на слушаниях в Нацкомиссии по вопросам морали, так что, кому как не ему комментировать подобное.
Второй повод – падение Каддафи. Если уже даже фюрер ливийского народа свергнут, то как удаётся удерживать власть Александру Лукашенко? Dada был активным участником сетевой кампании поддержки антилукашенковской оппозиции, так что, наверняка в курсе.
Ну, и раз уж всем интересно, как и за счёт чего Ульянов живёт за границей... Добавил к слагаемым и это тоже.
Меня настойчиво просили узнать, что у тебя там за доходы.
Живу и путешествую за счёт читательских дотаций, поддержки семьи и журналистского фриланса. Это так показательно, что из всех вопросов, которые мне можно задать, наиболее частый от бывших соотечественников: "Откуда деньги?".
Бывал ли в Украине?
С 2009-го ни разу.
Связан ли твой отъезд с кампанией против Черновецкого в 2008-м?
Мой отъезд из Украины связан с угрозами, преследованием и нападениями, которые были реакцией на мою критику мэра Черновецкого, Национальной экспертной комиссии по морали, а в широком смысле – всей наци-религиозной и регрессивной парадигмы украинского общества. Исполнителями травли были наёмники из «Братства». Заказчиком – киевская мэрия и НЭК. Сначала пионеры Корчинского утверждали, что наказывают извращенца и богохула, затем они заявили, что вообще не при чём, и только недавно один из их бывших активистов публично признал заказ со стороны мэрии.
Понимаешь ли ты, что от твоей эмиграции тут ждали чего-то большего? Если бы там прославился или хотя бы стал некой тру-импортант-персоной, то это стало бы пощёчиной теперешней Украине, которую и ты критиковал, и твои симпатики. Но ты просто пропал. Ощущаешь ли ответственность?
Вся постановка этого вопроса утверждает мою эмиграцию как правильное решение.
Говорят, что ты был всего лишь ЖЖ-феномен. Ты уехал, ЖЖ умер. Выросли люди, которые просто не знают, кто ты такой. Хватит ли тебе роли «тот фрик из нашей молодости»?
Это ещё один вопрос, бесконечно далёкий от нынешнего меня, моей реальности, интересов и ценностей, но я не уверен, что могу донести понимание этого, учитывая что с каждым днём дистанция между мной и Украиной только увеличивается.
Вот ты меня спрашиваешь про Григорович, а я в 4900 милях и двух годах от всего этого, спустя десятки стран, приключений и переживаний. Я понимаю, что ты живешь в мире, где актуален Янукович, ЖЖ-феномены и Верховная Рада, но для меня всего этого больше нет как повестки дня. Я утратил эмоциональную и социальную связь с родиной, уже даже во снах мне снятся другие сюжеты и страны; просыпаюсь – вокруг новые культуры, цвета, языки.
Я помню близких, бывает, скучаю по старым друзьям. А вот что касается каких-то там выросших людей, чьём-то мнении обо мне: забыли / не забыли, понимают / не понимают, ЖЖ / БЖ, – всё это уже так далеко и так не по-настоящему. Неизбежная логика эмиграции – ты отрываешься, и всё дальше, и дальше...
Проблематика, с которой я имею дело в повседневности, более не привязана к какому-то месту. Время в путешествии превратило меня в гражданина мира. Я не чувствую себя ни украинцем, ни русским, ни европейцем, ни американцем. Везде я «никто из ниоткуда», умираю в одном месте – рождаюсь в другом. Успех для меня – это мышление, а мышление – это динамичный процесс. О какой тщеславной амбиции может идти речь, если я не принадлежу больше ни одному обществу? Где я завтра окажусь и чем дополнюсь – вот что мне интересно.
Может, всё-таки вернёшься в Украину? Владимир Петров – lumpen – как-то сказал, что ты тут про***л шанс стать звездой. Вдруг шанс ещё есть?
Только глупец будет прислушиваться к словам торговцев подлостью, чьи мнения рождаются из алчности в зависти.
Тот, кто находит привлекательным статус хуторской звезды, вызывает у меня искреннюю жалость; всё это иллюзорий киевского мещанства, провинциальные идеалы. Неужели можно променять путешествия по свету и ежедневное разнообразие на светскую хронику и общение с неинтересными людьми на местечковом телевидении?
Если однажды жизнь вынудит меня вернуться в Украину, то уж точно не для этого... Я изменился. Я хочу развиваться и случаться. Хочу узнавать новое и видеть другое. Я человек, которому есть что сказать. Думать, творить, чувствовать, путешествовать – вот что ценно, вот что настоящее.
Ты ещё гражданин Украины? Не стыдно ли?
Украинское гражданство остаётся ключевой проблемой для моей свободы путешествий, и, в этом смысле, я, конечно, с радостью отделался бы от ветеринарной макулатуры украинского паспорта.
В то же время, стыда по поводу украинского гражданства я не испытываю, поскольку Украина – это и опыт, и часть моего пути. Здесь я солидарен с Уайльдом: "Сожалеть из-за опыта – значит, арестовывать собственное развитие. Отрицать свой опыт – значит, вкладывать ложь в губы собственной жизни. Такое отрицание равно отрицанию своей души".
Как сейчас из Америки выглядят все эти украинские дела? Похоже на фестиваль чокнутых реднеков?
Я не хочу идеализировать ни Америку, ни Европу, где хватает и своих энергий прошлого, но происходящее в Украине вижу регрессивным процессом, в рамках которого отсутствуют реальные идеологии, ценности, дискурс. Вместо этого – дурно-театральная симуляция политических и общественных процессов, за которой стоит простая и понятная мечта предыдущей версии человека бросить пузо на спину ближнего, и чтобы по губам стекало золотое сало. То есть, с одной стороны, я вижу публичный императив поиметь народ. Однако также я вижу и другую сторону с её императивом быть теми, кого имеют. И вот в этом взаимном притяжении эксплуататора и эксплуатируемого обнаруживается подозрение, что Украина – это BDSM-государство.
Люди якобы всё понимают и подшучивают над нелепой украинской властью, но тут же подчиняются ей. Левая политическая мысль склонна идеализировать народ и взывает к восстанию против эксплуататоров. В этом, пожалуй, её основная слабость. Феномен раба – сложнее, чем дуалистические мультики про злого дядьку, который угнетает бедных зверушек в лесу под дубом. Раб чаще всего не хочет свободы, – об этом, кстати, замечательный фильм Ларса фон Триера "Мандерлей".
Возможно, будущее Украины в том и состоит, чтобы быть нищей, разбитой, эксплуатируемой и постепенно вымирающей «Африкой в Европе»?
Будущее Украины – не в Украине. Прекратив играть в страну, все будут счастливы. То, что сейчас, – human-centipede. Идеалистическая альтернатива – как минимум, два автономных государства.
А почему ты не создал какую-нибудь партию, чтобы попытаться реализовать эту альтернативу, а просто уехал из страны?
Просто? Травля и нападения – это просто? Оставить семью, дом, друзей – просто?
И я – создал. Сообщество мониторинга цензурной активности (Moral Monitor), которое, собственно, и сформулировало «проблему НЭК» для украинского общества. Гражданскую инициативу "Зеркало", которая занималась продвижением революционных мемов и, в частности, агитировала киевлян критически взглянуть на сектанта, манипулятора и мэра Черновецкого. Издание «Проза» – главную критико-философскую платформу анти-регрессивного сопротивления украинских нулевых.
Изгнание лишь эскалировало во мне формирование политического самосознания. «Луч» – уже не только эстетический или культурный, но и мой политический манифест, новый язык и медиа прямого действия; первый шаг в реализации проекта транснационального когнитивного движения реформации человека и мира с помощью информации. Политика кулака – рудимент. Новый социо-политический процесс не зависит от географии и совершается призраками, сочащимися из Сети. Движение Анонимус, Пиратская Бухта, WikiLeaks, Луч или маленький иранский блог, говорящий о реальности без купюр... – всё это разномасштабные фрагменты одной революции. И эта революция не устраивает митингов. Она взламывает мозги.
Пусть она взламывает мозги, но как она изменит отношения собственности? Революция же никогда не ограничивается только новым мышлением, она становится и новыми корпорациями, и переделом имущества, и другой системой права.
Взлом мозгов тем и отличается от подрыва зданий, что вызывает каскадные перемены в самом нашем восприятии реальности. Когда я говорю о новом мышлении, я не могу утверждать его завершённым набором рецептов, но скорее пространством идей, которые кажутся мне прогрессивными. Если бы уже сегодня мы были «новыми людьми», то вопрос о революции не стоял бы так остро.
Что нас не устраивает в сегодняшней реальности? Каким может быть новый человек? Что необходимо изменить в самом нашем сознании и, как следствие, обществе? Корпус этих вопросов и является тем мотивом, который обуславливает мою работу в рамках Луча. Вопрос отношений собственности, признаюсь, не стоит в моей повестке дня. Сегодня, мне думается, нет более приоритетной задачи, чем избавление от национального и традиционного в человеке. Вот о чём следует размышлять здесь и сейчас. Вот где корень всех проблем.
Разве падение Каддафи не свидетельствует о том, что диктатора можно убрать только политикой и насилием, а не искусством или новым мышлением?
Диктатора свергает не арт, не насилие, не политика. Диктатора свергает человек. Утверждая это, я, впрочем, хочу отделить себя от всех, кто рассматривает ситуацию с Каддафи политически однозначно. «Либеральная интервенция» в Ливию показалась мне другим концом всё той же палки. Я вижу противоречие в подходе, который говорит, что мир и свободу можно обрести с помощью танка и самолёта. Что-то здесь не так. Изнасилование журналистки на площади Тахрир в качестве акта торжества египетской революции показало только то, что никакой революции в Египте не произошло.
У меня всё больше уверенности в том, что сталинизм, убивая и изгоняя, отбросил украинское за рубеж 1848 года в Европе, как бы назад в историю. Так что, подозреваю, твои слова об избавлении от национального и традиционного, даже если они верны, здесь ещё долго не будут восприняты.
Собака не рожает аистов. Для перемен необходимо формировать соответствующие когнитивные и культурные обстоятельства. Вот почему сегодня так важна работа с информацией и битва за её свободное движение.