При этом он не перестает поражать своим оптимизмом и неутомимостью. Готовит апелляцию, выгуливает жюри международного конкурса вокалистов имени Неждановой, устраивает в столице пресс-конференции на манер «Защитим премьер-министра Украины Николая Азарова от коррупционеров Одесской оперы». И, кажется, не без удовлетворения наблюдает за милицейскими обысками и дознаниями, начавшимися нынче в театре.
Вы отложили интервью на полчаса, сославшись на занятость стиркой. Уж не грязное ли белье одесской общественности вы стираете?
И не собираюсь. Я просто готовлюсь к празднику (разговор состоялся накануне Покрова Пресвятой Богородицы – Lb.ua)
Прошло больше года с момента вашего скандального увольнения с поста директора Одесской оперы, а страсти вокруг театра и не думают утихать…
Да, история продолжается, но, как и всякий длительный процесс, она вступила в фазу некой кристаллизации. Что куда кристаллизируется? Скажем, я, не имея определенных ресурсов, лишь используя временные плацдармы и партнеров (не государство, естественно, а благодетелей, меценатов и друзей), продолжаю демонстрировать возможности нашего рынка сценического искусства. С «Дон Жуаном» Моцарта мы поступили очень грамотно – спектакль создан автономно, показан в Европе и может быть перенесен на сцену Одесского оперного театра, как только мы туда вернемся.
Питаете надежды пережить обидчиков?
Народных артистов КПСС? Да они сами друг друга съедят! Руководителей, которые не заботятся о профессионализме коллектива и интенсивности творческой и художественной работы история просто сметет. Никто не будет терпеть бездельников и наглецов! В этом смысле министр культуры Михаил Кулиняк на поверку оказался куда более конструктивным менеджером, чем его предшественник Василий Вовкун.
Именно по его инициативе в Одесском оперном сейчас происходят все эти пертурбации в связи с присвоением и растратой имущества должностными лицами. После того как комиссия Минкульта поработала в театре с 15 по17 сентября, он отправил министру МВД Анатолию Могилеву письмо с просьбой начать расследование и взять его под личный контроль. Подтвердились очень многие факты, на которые я указывал еще в мае-июне прошлого года. В глобальном масштабе затрагивается вопрос системы управления художественным процессом.
Старая система, при всей моей симпатии к репертуарному театру и к тому, что государство тратит огромные деньги на содержание так называемых стабильных художественных коллективов, уйдет. И нужно думать, как сохранить самое лучшее в нашем достоянии, избежав при этом консерватизма и леностей. Ведь получение статуса «национальный» не дает права почивать на лаврах. Наоборот, требует максимально выразительной интонации и четкой позиции. Знаете, как за театр голосуют? Ногами! И если на премьерные спектакли публика не приходит, это, во-первых, говорит о плохой рекламной компании. А во-вторых, о том, что материал, который предлагается публике, ей не интересен. Если на сцене происходит чудо – это посильнее всякой рекламы.
Свое последнее чудо как продюсер вы сделали из «Цыганского барона» Иоганна Штрауса-младшего?
Давайте не будем передергивать. Постановка «Цыганского барона» в Черкасском украинском академическом музыкально-драматическом театре – эксперимент. А чудо в данной ситуации – создание качественно новой для Черкасс творческой атмосферы, которая перетекает через рампу и заполняет зал, заставляя людей подпевать, улыбаться и долго-долго аплодировать. Все это невозможно, если со сцены не идет мощнейшая художественная эманация.
Подпевающие черкащане – поистине чудесно!
Вспомните мировую историю: подпевали и в Вене, и в Париже. В Италии после премьер опер Верди люди, вооруженные музыкой, шли на баррикады! Театр всегда выполнял общественную функцию – еще со времен первых шаманских ритуалов у костров у ацтеков, у древних египтян. Это была массовая культура. Потому и строили такие гигантские театры, как в Эпидавре. Необходимо было одним художественным, эстетическим ударом поразить сердца людей. Это уже потом создали Колизей, превратив зрелища в цирк смерти.
Тоже нужно...
А у нас нужно выводить людей на Майдан и устраивать общественные порки! Вообще, каким должен быть театр в современном политизированном обществе – очень сложный вопрос, которым надо заниматься на научной основе. Между прочим, «Цыганский барон» – поучительная история о том, как империя содействует развитию национального ресурса. Австро-Венгрия, мощнейшая политическая структура в центре Европы, выстраивает диалог с цыганами, евреями, украинцами. Это было частью национальной политики, идеологии.
Просто дидактический шедевр!
Представляете! И очень патриотичный. Австро-венгерский флаг на сцене отнюдь не воспринимается как агитпроп. Это чистый художественный жест. И если бы черкащане лучше знали немецкий, они реагировали бы еще живей. Спустя несколько месяцев это случилось, когда мы показали украинскую версию в переводе Богдана Стельмаха.
Вы довольны черкасскими актерами?
Доволен и очень рад за них. Они большие трудяги – за короткое время проделали огромную работу. Черкасский театр можно назвать интересной, перспективной базой с 2000 года, когда туда вернулся Владимир Осипов и стал директором. Он призвал меня, а также критика Сережу Васильева и вполне терпеливо отнесся к нашим экспериментам. Надо сказать, что Андрей Жолдак в Черкассах создал свой лучший спектакль – «Женитьбу».
Что для вас его «Ленин love, Сталин love», посвященный Голодомору?
Конъюнктура. А вот «Цыганский барон» – не конъюнктура. Этот спектакль заказал Международный фонд оперных постановок, и все 18 гастрольных спектаклей в странах Бенилюкса прошли с грандиозным успехом. Вот вам евроинтеграция в действии. Между прочим, ни Киевская оперетта, ни Львовский оперный не захотели за это браться. И я должен заявить: если мы не сможем осуществлять международные постановки в оперных театрах страны, мы будем заниматься этим, извините, на стороне.
Имеет ли шансы быть вывезенным за границу украинский национальный спектакль?
Европу в этом отношении нужно потихонечку разворачивать в нашу сторону. Украине стоит больше заботиться о популяризации художественного творческого потенциала (чем занимается, и очень системно, Россия – оттуда идет настоящая культурная экспансия). У нас есть что показать миру и об истории культуры, и о нашей современности. Это очень хорошо делают музыканты: отдельные солисты-инструменталисты, хоровые коллективы, композиторы. К сожалению, наши художники и скульпторы потеряли те высокие позиции, которые они занимали в Европе в первые годы независимости. Могу лишь себя корить за то, что пока Владимир Огрызко был министром иностранных дел, я не успел внедрить в систему его Министерства рекомендации по работе информационно-культурных центров при посольствах заграницей. Они до сих пор работают отвратительно. Например, не так давно посольство Украины в Нидерландах, не понимая, что на гастроли приезжает театр современного танца «Киев модерн-балет», устроило в фойе голландского театра выставку сомнительной живописи в стилистике Андреевского спуска, а рядом девушки в пластмассовых венках пели «Маруся, раз, два, три, калина».
Огрызко был хорошим партнером?
Это образованный, интеллектуально просвещенный человек. Смелый. Меня в течение двух лет приглашали читать лекции дипломатам на курсах повышения квалификации. Думаю, мне тогда отчасти удалось донести необходимость системных подходов.
Вы часто о них говорите…
Это устаревшая песенка, шарманка такая. Слава Богу, в первом чтении уже принят базовый закон о культуре. После его окончательного утверждения нужно издать несколько рекомендационных актов Кабинета министров и максимально быстро перевести всю театральную систему на контракт. Три составляющие – законодательство, система управления и яркие художественные события.
Хотелось бы, чтобы ваше имя чаще упоминалось в связи с последними. Ведь «Цыганский барон» – все-таки не канувший в Лету фестиваль «Вывих», а возня вокруг Одесской оперы – не театральное безумие «Березилля». Недавно вы признались, что мечтаете поставить спектакль с Владимиром Горянским. Приятно слышать, что вы еще о чем-то мечтаете…
Перечитайте статью двухлетней давности Оли Островерх. Она утверждает, что с течением дней я становлюсь режиссером мечты и неосуществленных проектов. Но уже от самих идей дух захватывает!
Что происходит на уровне материальном?
Осуществляется многое. Мне все-таки удается примерно раз в два месяца взрывать общественность резонансными событиями. Думаю, эта интенсивность будет не только сохранена, но и увеличена.
Взрываете вы больше как исполнитель чужих заказов…П
родюссирование, менеджмент – это тоже очень важно. К сожалению, в этом, да и в прошлом году как режиссер я работал мало. Тем не менее, есть проекты, которыми я могу гордиться – например, отчетный концерт Одесской области во Дворце Украина.
Возможно, «режиссер неосуществленных проектов» – это имидж, которого нужно держаться?
Не хочу. Знаете, в 1980-е мы со сценографом Владимиром Карашевским, учеником Даниила Лидера, очень много спектаклей делали в стол. Все надеялись, что наши педагоги (я был учеником Сергея Данченко, а Данченко в тандеме с Лидером, по сути, два десятилетия определяли лицо украинского театра)... Ну, мы с Вовкой мечтали о том, что будем следующими. Нам так и не дали осуществить замыслы.
Спустя много лет, на похоронах вдова Сергея Владимировича сказала: «Прости его, пожалуйста, если сможешь…». Не скрою, в нынешней ситуации я нахожусь в глубочайшем нокдауне. И на карту поставлена не просто моя судьба, а целое направление художественной деятельности. Давайте, наконец, уясним, что высказывания Юлии Тимошенко, сделанные год назад в мой адрес, дали сигнал всему украинскому консервативному хламу. Обозвать меня фашистом – это надо было суметь. Хочу посмотреть в глаза человеку, который писал ей текст. Но я чувствую и поддержку. Меня уважают одесские бизнесмены. Ко мне подходят на улице, обращаются из окон роскошных белых джипов. Буквально вчера, когда я мыл руки в кафе «Компот», ко мне подошел неизвестный и сказал: «Вы понимаете, что должны победить? Потому что это будет не только ваша победа – это будет победа всех нас».
Что скажете о перспективах победы для украинской культуры?
Прогноз остается неизменным: культура настолько самодостаточна и ей присущ такой сильный инстинкт самосохранения, что она, по большому счету, не зависит от политических веяний. К тому же подлинные художественные шедевры рождались в самые неблагополучные времена.
Ваши слова можно расценивать как пожелание неблагополучия?
Скорее, неспокойствия... Извините, на этом интервью мы закончим. Я опаздываю в цирк – бегу туда за радостью, которую давно не ощущал.