Второстепенный человек

И хотя в этом году на ММКФ достойных картин было несть числа, международные критики - то есть почти сплошь иностранцы, кроме вашего покорного слуги, - чуть-чуть посомневавшись, все же остановили свой выбор на украинском режиссере.

Слегка сомневалась и я - Муратова, казалось мне, и так избалована призами сверх меры (более того - плевать на них хотела), другие же достойные режиссеры, фамилий называть не будем, рады были бы до смерти...

Однако одна из наших коллег, решительная и умная дама, выдвинула такой аргумент: мы, мол, здесь не затем, чтобы поощрять авторов, исходя из гуманитарных соображений, а чтобы решать честно и непредвзято, не посрамив высокое звание независимого критика. После такого призыва все как один подняли руки за Муратову, согласившись, что даже если «Мелодия для шарманки» и не лучший ее фильм, то в конкурсе фестиваля - уж точно самый совершенный. По крайней мере - с точки зрения формы.

Что правда, то правда: история о двух детях-сиротах, которые так и не нашли ни у кого понимания и ласки и прошли полгорода в поисках хотя бы кусочка хлеба и ночлега, сделана на высочайшем градусе профессионализма. Так что все остальное, показанное в рамках ММКФ, явно проигрывает рядом с нею.

Однако не все так просто. Скажем, жюри российской критики за Муратову так и не проголосовало: как и «большое» жюри во главе с Павлом Лунгиным. Несмотря на то, что в этом «большом», самом почетном, заседал украинский киновед Сергей Тримбач, интеллектуал и обладатель отменного вкуса, совсем недавно издавший блестящую книгу о Довженко.

Видимо, страшная сказка наоборот, рождественская история наизнанку (действие фильма происходит в Рождество), по вкусу далеко не каждому. У противников картины тоже есть свои весомые аргументы: дескать, Муратова холодна, Муратова жестока, Муратова манерна и слишком избыточна - одни утомительные повторы одной и той же фразы, иногда по четыре-пять раз, чего стоят!

То бишь история Муратовой, начавшаяся в далекие шестидесятые, когда ее третировало начальство и не понимали даже коллеги, когда дело дошло до того, что ее буквально выгнали из профессии как «несостоявшуюся», повторяется. Правда, без санкций сверху: так называемая перестройка, крах «империи зла» и отделение Украины от России сыграли свою роль - Муратова теперь не то что не изгой, но уважаемый человек, увенчанный триумфатор...

И тем не менее.

Ее не понимают, она до сих пор бесит, раздражает: правда, теперь уже с оттенком зависти, а не сожаления. Теперь ее считают «манипулятором» и «дутой фигурой» - как раньше считали «неудачницей».
Единственная из своего поколения оставшаяся на плаву, пережившая самое время - ибо жила всегда по касательной, как бы вне игры, - больше всего она раздражает, конечно же, кинематографических «стариков». То есть тех, кто это самое историческое время не пережил, не смог переварить ни художественно, ни этически, оставшись в шестидесятых с их благословенным оптимизмом, с их прямолинейностью и интеллигентщиной, с их верой в некое абстрактное Добро, которое якобы, в конце концов, должно победить некое абстрактное Зло.

Нет, как бы говорит Муратова, Зло абсолютно непобедимо: во всяком случае, не искусству с ним бороться. Нет, продолжает она, бесы, снедавшие и подтачивавшие нашу радостную и благополучную с виду советскую жизнь, теперь преобразились, перекрасились, сменили одежки и продолжают как ни в чем не бывало свой шабаш.

Интересно, что как раз в советские времена в ее фильмах, вовсе не похожих на нынешние, эти самые «бесы» совершенно не ощущались. Даже непонятно, почему, собственно, советское начальство так ополчилось на ее провинциальных героев, простых людей с простыми чувствами, не претендующих ни на критику общества, ни на что иное, что могло бы подточить систему изнутри.

Драма Германа, Аскольдова, Тарковского как раз была понятна: все они так или иначе расшатывали лодку благонамеренного загнивания системы. Еще более понятна драма украинских режиссеров: «рука Москвы» - в лице, между прочим, не худшего из киноведов и культурологов Михаила Блеймана, - тяжким грузом легла на плечи Осыки, Ильенко, Параджанова. Обвинение в «сепаратизме», «национализме» и прочая, прочая поставило крест на украинском поэтическом кино.

Но почему Муратова попала под подозрение - до сих пор остается загадкой: не будучи соглашателем, она в то же время не была и диссиденткой. К тому же никаким боком не принадлежала к той фольклорной, поэтической ветви украинского кинематографа, на которую ополчилась Москва...

Однако, как шутил один мой приятель, и у Сталина, и у цензоров ЦК более поздней формации всегда был отменный вкус: под подозрение попадало лучшее, талантливое, необычное. В чести же было усредненное, плоское, убогое - сродни атмосфере, сформировавшейся в стране в эпоху «развитого застоя». Атмосфере, не располагающей к творческим подвигам...

И все равно - драматическая судьба Киры Муратовой (одна дама рассказывала мне, что своими глазами видела, как она мыла полы на Одесской киностудии, длиннейшие километры грязных досок, чтобы хоть как-то заработать на жизнь, когда ей запретили снимать кино) поражает воображение.

Ее нынешняя «монструозность», ее мрачный, неблагостный и беспощадный взгляд на эту планету, которой она - устами героини Ренаты Литвиновой - в одном из своих фильмов поставила «ноль», видимо, коренятся в том времени, в вынужденном двадцатилетнем молчании. Когда на Одесской студии снимал, наверное, один только Юнгвальд-Хилькевич, неплохой по меркам той эпохи режиссер, ныне прочно забытый.

...Так что, когда иные режиссеры в годах, некогда обласканные и властью, и зрителями, называют Муратову «старой маразматичкой», мы прыскаем в кулак. Кто бы говорил! Как шутила Рената Литвинова, представлявшая муратовского «Настройщика» на Венецианском фестивале (сама Кира Георгиевна не смогла приехать из-за проблем с визой для внука), Муратова и в семьдесят - «панк по жизни». За которым не угнаться - в Ренатины-то тридцать с гаком...

Святая истинная правда.

И пусть мир муратовских картин, начиная с кромешных «Трех историй», историй трех разнообразных и изощренных убийств, не ласкает взор, не утешает и не приносит видимого удовольствия, каковое зритель привык ждать от искусства, Муратова остается режиссером номер один в Украине. Если не на всем нашем постсоветском пространстве...

Настолько, что и иностранное жюри, которому не понятен ни особый выговор ее героев, ни большая часть своеобразного черного юмора, убийственной иронии, отдает свои голоса именно ей.
Хотя, как говорит сама Кира Георгиевна, она и есть тот самый «второстепенный человек», или, как сказал бы Гоголь, «маленький человек», о котором так печаловалась русская литература.

Один из ее фильмов так и называется - «Второстепенные люди». Люди с окраины империи, маленькие и никому, кроме самих себя, не нужные. Как дети из ее последней картины, заброшенные на огромной планете, которой, как мы уже говорили, Кира и Рената поставили «ноль».