Они шли и шли, словно на парад (много), но что ещё ужаснее – во дворе уже во множестве бегали, радостно кричали дети. Люди стояли в очереди дабы попасть в Музей.
Это был день бесплатного посещения Одесского Художественного музея, вот они и ринулись. Статистика говорит: 1323 человека (не считая детей!). (Тут же ссылка на мамашу с четырьмя дитятами! Еще одна с грудничком, который истошно орал).
Мне в очереди стоять не пришлось, - была опознана и пропущена вне очереди. Но всплыли детские воспоминания об Эрмитаже, как и ужас от посещения Лувра.
Нет, мне действительно хотелось поучаствовать среди обыкновенных людей в арт-действе, практически акционизме от Александра Ройтбурда (может директор ещё не знает, но Художественный Музей уже так и обозначают: «пошли к Ройтбурду» или «у Ройтбурда». Знаю, он вздрогнет и запротестует, но это уже факт).
Я лично в музей как Музей ходить ЧАСТО не умею и не желаю, ладно, изредка можно наведаться, чтоб повидать любимые творения… Но тут художник Игорь Гусев СПРОВОЦИРОВАЛ специальный ход, чтоб всех нас, «пересічних громадян» «спонукати» - поощрить к этому самому действу: дойти до музея.
Войдём же. Хотя загодя должна объясниться: придётся употреблять термины требующие специального пояснения. Ибо это был настояший квест – игра по поиску, обнаружению чего-либо. Что и было идеей, задачей Игоря Гусева в его проекте “Transmuseum”.
Сначала о Гусеве, который не художник-художник как живописец, но художник – современного искусства, практически artist.
Гусев сделал посещение музея необходимым: распознать: где же осуществлено вторжение в постоянную экспозицию. Доложу сразу: не всем это было дано. Одна дама начала возмущаться тем, что, «вот холст – произведение искусства поплыло, что ж это такое? Что это с ним произошло?». Благо рядом были её спутники, более молодые люди, которые начали ей пояснять. И она поняла (!).
Даму всполошил эффект «глитча» - растяжки в передаче цифрового изображения, который уже стал едва ли не классикой в среде художников (artist’ов) новейшего искусства. Но Гусев-то «растягивает» уже существующие работы, ладно, написанные «под классиков» произведения. Тут же следует отметить, что качество, за исключением двух работ соразмерно музейному. ХОРОШЕЕ КАЧЕСТВО – ДОСТОЙНОЕ великого прошлого, когда живописцы умели тонко и точно воспроизводить изображаемое.
Тут же (до начала обхода) необходимо отметить, что проект Transmuseum - это ВТОРЖЕНИЕ, настоящая интервенция, т.е. следовало ещё и поискать, то оно очень даже удалось. Но вот с какой целью? Чтоб привлечь, вернуть зрителей в музей? Да, это удалось. Но ещё и чтоб они задумались о тленности бытия и значимости произведений искусства, - они (далеко не все, о чём говорит выставка «Спецхран» на втором этаже) способны сказать о контексте. Контексте восприятия искусства, тот фактор, который не всё создаваемое творцами позволяет относить их к искусству, но характеризует эпоху. Всего лишь…
Итак, пошли… Для начала: обходя экспозицию Музея, я радостно приветствовала таблички возле некоторых из работ: «New». Но об меня тёрлись, я даже пару раз автоматически прижимала рюкзак плотнее к спине (!); нужно было обходить других, младенец начал было дико верещать.
В первом зале вас привечает помпезное полотно завоевательницы, императрицы Екатерины II (- «страхiття ж яке?!»), на него невозможно не обратить внимание. Однако при переходе в другой зал вам суждено увидеть сбоку собаку, вытягиваемую в иное измерение за лапы Гусевым.
На этот раз я вновь встретилась с любимым мною полотном Маковского «Ромео и Джульетта», увидела хрестоматийное «Что есть истина?» Н.Н. Ге, полюбовалась портретом «Актрисы Марии Савиной»; увидела с годами неизменным отвращением полотно Прянишникова «Пленные французы». Там среди них попыталось спрятаться полотно, где колено- преклонённую девицу автор (и мы! и мы!) пытается за юбку вытянуть в наш мир.
Идём дальше, там где Врубелевская «Валькирия», которую я обожаю, а мне поясняют, что дети её побаиваются (?!), т.е. ощущают, что она-таки Валькирия.
Ладно, отмечу лишь те из холстов Гусева, которые нужно было отыскивать = которые НЕ отличались по стилистике создания от полотен оригиналов, а также те, которые меня, лично, задели, впечатлили: это и модель (я знаю, каково это, когда тебя глиной облепляют!), и Гусев пытается стянуть с неё эту глину, освободить. Это и учёный, нечто исследующий. И там и там присутствует высокий класс написания живописи.
Рада, что полотно Пастернака пародировано грубо: ещё бы находиться впритык со скульптурой полководца Суворова, выполненной в натуральную величину. (А он был и впрям «невелик ростом»!)
А вот сброшенные, старинные, потёртые, облупленные рамы в круге Танцевального зала – это уже настоящая инсталляция, где можно усмотреть и укор, и призыв. Она «центрирует собой» проект. Она переводит живописную инвазию в разряд проекта-проекта.
Однако, правда, мне было действительно важно увидеть, кто является/может быть посетителем музея! Это всё ещё не исчезнувшие интеллигенты («якiсь недобитки») со всё ещё литературной речью и благозвучной интонированностью. Был «молодняк», который там не веселился (?!), семьи – неужто это уже становится «семейным походом» (?), но и очевидные «шаровики», те, которые «за гречку куди завгодно пiдуть» (ладно, нате вам, но несколько специальную, вы ж плевались на само имя «Ройтбурд»!). Более того, были легко опознаваемы персонажи которые вообще в музей не ходят!
В целом был ощутим ПОЗИТИВ от этой моей акции, ну вот и побывала акционистом в Одесском музее я. Была ли заявленная «тема соотношения реального/прошлого/истории и действительности» актуализирована? Вполне.
А ещё нам предстал автор, который владеет разными стилистиками, в том числе академической! Анна Алиева в аннотации к выставке пишет о тлении, распаде, распылении и забвении произведений искусства, мол, тускнеют краски… НО, ведь чаще МИФ дольше живёт, чем само произведение (вспомним акцию Бэнкси по разрезанию/уничтожению собственной работы).
К тому же смысл мутирует в зависимости от контекста, а потому ПРОИЗВЕДЕНИЯМИ становятся лишь те, в которые можно «довложить» своё собственное восприятие. Achtung: никогда НЕ умиление, не сантимент!!!
Потому так отчётливо ощущается, что автор – Игорь Гусев исследовал, изучал содержимое Музея как материал для своего проекта. А вообще тут, в проекте “Transmuseum” явно имеет место деконструкция, да ещё и работа в направлении уже классического «web-панка».
Это когда избежать каких-либо технических сбоев крайне сложно, в условиях постоянного обновления информации, перекодировки, копирования, размножения и реконструкции. Зато эти искажающие или переосмысляющие изначальную концепцию изображения, вскрывают или придают новые смыслы. Ведь глич-арт давно стал объектом исследования учёных и теоретиков, а Аймонд Моради предложил классификацию, в которой второй тип, не случаен, но предполагает работу в виде запланированного, преднамеренного, предумышленного, искусственного.