Своими мыслями о том, какие угрозы международной безопасности несет ситуация, сложившаяся в Восточной Африке, поделился украинский политолог Александр Мишин ( к.п.н., Институт международных отношений КНУ им.Т.Шевченко), автор исследования о военных конфликтах в этом регионе.
Какие последствия будет иметь атака на кенийский торговый центр для безопасности региона?
Террористическая атака в торговом центре является крупнейшей в Кении со времен атаки в посольстве США в 1998 году. Тогда Билл Клинтон в двухнедельный срок дал санкцию на авиаудары по предполагаемым объектам террористов в Судане и Афганистане. Это стало прологом к антитеррористической войне Дж. Буша-младщего.
В свою очередь, акт совершенный боевиками «Аш-Шабаб» в Найроби может стать поворотным моментом в длительном кризисе, охватившем Африканский рог. Т.е. к гражданской войне в Сомали, действиям боевиков в Эфиопии, противостоянию Северного и Южного Судана, хаосу в Йемене может добавиться дестабилизация Кении. Дерзкий акт сомалийских исламистов будет содействовать консолидации и радикализации местных мусульман.
Ощутимый риск несет снижение привлекательности инвестиций в экономику Кении, которая является региональным локомотивом. Ослабление региональных позиций Кении может заморозить реализацию амбициозных проектов по доступу стран центральной Африки к мировым рынкам за счет паралича инфраструктурных проектов, завязанных на выходе к кенийским портам.
Самый худший сценарий - могут сбыться мрачные прогнозы о вхождении Кении в глобальную «арку нестабильности», но в это пока не хотелось бы верить. Существуют высокие риски ухудшения межконфессиональной атмосферы в регионе.
Риски противостояния христиан и мусульман выше в соседней Танзании, где 40% населения - мусульмане. Возможно, в Танзании возникнет экстремистское движение, похожее на нигерийскую «Боко Харам», и начнется межконфессиональное противостояние. Об этом говорят события конца 2012 - начала 2013 годов, когда исламисты в Танзании уничтожили десятки церквей, были случаи убийств священников.
Почему атака осуществлена именно на Кению?
Можно выделить несколько причин.
Во-первых, с октября 2011 года кенийская армия ведет довольно успешную борьбу с движением «Аш-Шабаб» на территории Сомали. Насколько правомерны действия кенийцев - отдельный вопрос, т.к. Сомали невозможно назвать государством в традиционном понимании из-за анархии, продолжающейся там 25 лет. Но террористы из «Аш-Шабаб» объявили Кении войну, и здесь уже работает принцип «à la guerre comme à la guerre». «Аш-Шабаб» уже организовала в Кении теракты в октябре 2011 и марте 2012 гг.
Во-вторых, пресловутый экономический интерес: Кения неспроста вторглась на территорию Сомали. Ведь кенийцев, а также иностранные концерны, такие как Eni (Италия) и Total (Франция) чрезвычайно интересует сомалийский шельф, богатый нефтью и газом.
В-третьих, говоря о большой политике, нужно обратить внимание на личность действующего президента Кении – Ухуру Кениаты. Им очень недовольны в ряде стран Запада по причине участия в кровавых столкновениях после выборов 2008 года, а Международный уголовный суд даже обвиняет его в смерти 1500 человек. Кениата, так же как и президент соседнего Судана Омар аль-Башир не поддается на давление МУС, противодействует данной структуре. Возможно с произошедшим терактом косвенно связано недавнее решение парламента Кении о том, что страна выходит из числа членов МУС. Такие односторонние действия не могут быть оставлены без наказания.
Насколько оправданы утверждения о применении химического оружия во время операции кенийского спецназа по освобождению заложников?
В данном случае, происходит подмена понятий, таких как «химическое оружие» и «специальные химические средства». Химическое оружие является боевым отравляющим веществом массового поражения и его использование запрещено Конвенцией 1993 года, участником которой является Кения. В свою очередь специальные химические средства, являются нелетальным оружием, используемым правоохранительными органами для восстановления законности. Т.е. они могут быть применены во время специальных операций.
Здесь стоит вспомнить штурм «Норд-Оста» бойцами «Альфа» в России в 2002 году, тогда как раз применялись подобные вещества и были жертвы среди заложников. Очевидно, что в Найроби могло иметь место нечто подобное, и насколько удачными были действия спецназа Кении пока не ясно.
Что из себя представляют сомалийские исламисты, и какие цели они ставят перед собой? Связаны ли они с пиратами?
Группировка «Аш-Шабаб» была создана Аданом Хаши Айро в 2004 году, вошла в состав Союза исламских судов, который ненадолго захватил власть в Сомали в июне 2006 года. Изначально отряды исламистов насчитывали несколько сотен бойцов, ряд из которых прошел тренировочные лагеря «Аль-Каиды» в Афганистане. После вторжения Эфиопии в декабре 2006 года численность «Аш-Шабаб» достигла уже 3000-4000 тыс. человек. Из иностранцев в рядах группировки сражаются бойцы из Йемена, Судана, Саудовской Аравии, Пакистана и Афганистана. Также с группировкой связаны более 1000 сомалийцев из диаспоры.
Цели исламистов включают изгнание всех оккупантов с территории Сомали, ликвидацию полуавтономных образований и установление режима шариата. Кроме, того «Аш-Шабаб» ратует за объединение всех земель, населенных сомалийцами (включая часть Эфиопии и Кении) в «Великое Сомали», чего добивался диктатор Сиад Барре (1969-1991), после свержения которого идет гражданская война.
Движение «Аш-Шабаб» не имеет связей с сомалийскими пиратами, «бизнес» которых последние два года неуклонно идет на спад. Исламисты активно боролись с пиратами, т.к. действиями пиратов было недовольно местное население. Джихадисты призывали пиратов не атаковать суда исламских стран, у них были свои интересы в этой сфере - во всем, что касалось поставок оружия морским путем. Кроме того, необходимо учитывать реалии географии: боевики «Аш-Шабаб» действуют преимущественно на юге Сомали, тогда как главным опорным пунктом сомалийских пиратов был север.
Почему гражданскую войну в Сомали не удается так долго остановить?
Несмотря на официальные позиции по вопросу сомалийского примирения, соседям Сомали не выгодно восстановление территориальной целостности страны. Снова возникнет вопрос воссоединения всех сомалийцев, а это может внести хаос во внутреннюю ситуацию в Эфиопии, Кении и Джибути, где находятся важные военные базы Франции и США.
В итоге, сомалийский кризис может существенно расширить свой ареал, и мы станем свидетелями появления огромного конфликтного пространства, на котором проживают сотни миллионов человек. Очевидно, что пока игроки глобального уровня в этом не заинтересованы.
Что касается самих сомалийцев, то их практически невозможно объединить, т.к. основную роль у них играет клановая принадлежность. Приведу известную сомалийскую поговорку: «Я и Сомали – против всего мира, я и мой клан – против Сомали, я и моя семья - против моего клана, я и мой брат – против моей семьи, я – против моего брата».
Может ли решить проблему иностранная интервенция?
Гражданская война охватывает только южную и центральную часть Сомали. А вот Север Сомали – Сомалиленд стабилен, активно развивается и даже требует международного признания. Немного похуже, но тоже довольно терпимая ситуация в Пунтленде, который является автономией, но все равно жаждет войти в состав единого Сомали.
Что же будет с югом Сомали остается загадкой. Очевидно, что иностранные интервенции, которых уже было не мало: американская, эфиопская, кенийская не смогли принести мира на юг Сомали. Они лишь усугубляли ситуацию, даже возникла некая закономерность «хаос – интервенция – еще больший хаос». В итоге в стране укрепились силы исламских радикалов, которые уже претендуют на то, чтобы сеять хаос в Кении, Эфиопии, Уганде, свидетелями чего мы только что стали после атаки на Westgate.