До завершения торгового перемирия между США и Китаем остается меньше месяца, и хотя стороны декларируют об успехах в переговорах и намерении заключить финальное соглашение, нет никакой уверенности, что достигнутые договоренности будут носить долговременный характер.
Экономическая история Соединенных Штатов содержит эпизод, когда торговая война с противником - Японией - длилась более десятилетие, а не год. И она не обеспечила ожидаемой победы, а завершилась неожиданным поражением врага на внутреннем фронте. В ней было все, что мы наблюдаем в 2018 - 2019 годах: и обвинения в «нечестной» торговле, и тарифные гонки, и шантаж с требованием открытия рынков, и атаки на топ-менеджмент компаний-конкурентов. Даже участие в ней принимали те же люди, что и сегодня: Роберт Лайтхайзер, который сейчас возглавляет Офис торгового представителя США, а 35 лет назад занимал должность заместителя главы этого офиса. Ларри Кудлов, председатель Национального экономического совета Белого дома, который в 1983-1985 годах работал в Административно-бюджетном управлении президента США Рональда Рейгана.
Люди, которые занимают управленческие и консультационные должности в команде Дональда Трампа, кажется, черпают не только вдохновение в военно-торговом опыте прошлых лет. С этой точки зрения представляется полезным проанализировать ход американо-японской торговой войны 80-х годов и оценить ее последствия в свете современной ситуации.
Как и сегодня с КНР, тогда все начиналось с очевидного дисбаланса в торговле между США и Японией, который рос твердо и неуклонно: с 2 млрд. долл. в 1975 до 10 млрд. долл. в 1980-м и до 46 млрд. долл. в 1985-м. За послевоенные годы японцы научились искусно производить не только простые промышленные товары, но и вытеснили конкурентов во многих перерабатывающих и машиностроительных подотраслях экономики от видеокамер и часов до мотоциклов и спортивного инвентаря. Долгосрочное экономическое планирование, высокая производительность труда и специальная система менеджмента обеспечили несколько десятилетий ускоренного развития. В 1980-х годах Япония начала фиксировать свое лидерство в передовых электротехнических кластерах, таких как компьютерная техника, коммуникативные устройства и полупроводники. Большинство созданных в ней товаров конечного потребления продавалась на американских рынках.
Властные круги США сразу начали указывать на японские фирмы как на источник всех американских проблем: в ответ на искренне открытые границы японцы нечестно позаимствовали американские финансовые изобретения, скопировали технологии, использовали их для достижения побед над американскими конкурентами на их же рынках. Японские успехи - результат сговора между их правительством, большим бизнесом и финансовым сообществом. Они достигнуты за счет практики последовательной поддержки избранных секторов через налоговые льготы, производственные субсидии, удешевление займов и картельные сговоры. Япония, заявляли в США, искусственно не допускает американские компании на внутренние рынки, возводя на их пути непонятное регулирование, длительные лицензионные процедуры, неформальные квоты. Проигрывая японским конкурентам, американская промышленность потеряла с 1979 по 1983 годы более 3 миллионов рабочих мест.
Пожалуй, самое мощное психологическое воздействие на политиков США оказало автомобильное «вторжение» японцев, когда захваченная ими доля достигла почти четверти американского рынка в 1982 году. В массовом сознании Япония закрепилась как самая большая внешняя угроза и американские чиновники, борясь за политические очки, с рвением перешли к активным действиям против нее.
Сначала власти США атаковали японские тарифные барьеры, которыми страна защищалась во время послевоенного восстановления. Сектор за сектором, они добивалась их непрерывного снижения по примерно такому сценарию: Америка определяет новую проблему с Японией – например, неэффективный сектор промышленности или конкретный товар без доступа к японскому рынку, и инициирует переговоры. Японские переговорщики обещают принять меры для исправления ситуации, делают символические жесты, просят о терпении, но фактически каких-либо изменений не происходит. Повторные запросы упираются в однотипные отговорки.
Тогда американские представители настаивают сильнее, японцы обещают больше, и снова мало что меняется. Это продолжается до тех пор, пока американцы не теряют терпение и начинают делать серьезные угрозы. Когда японцы чувствуют себя прижатыми к стене, они информируют японскую общественность и задетые бизнес-группы, что им придется уступить. Американцы же из опыта затягивания переговоров делали вывод о необходимости и дальше угрожать и запугивать японцев, чтобы достичь хоть малейших сдвигов.
За период длительных болезненных переговоров 70-х - 80-х годов они в целом успешно добились снижения японских тарифов до умеренного уровня. Однако это не повлияло на торговые отношения: в 1980-х годах импорт из Японии рос уже опережающими темпами по сравнению с экспортом в нее.
В ответ на иностранную инвазию японцы построили эшелонированную систему нетарифной обороны. На ее переднем рубеже японские контролирующие органы разместили требования к иностранным компаниям предоставлять детализированные планы и техническую информацию по всем новым продуктам, на продажу которых в Японии они хотели получить лицензию. Далее правила продажи товаров специально переписывались в короткие сроки таким образом, чтобы исключить заграничных конкурентов. Иностранной компании зачастую вообще не сообщали об изменениях стандартов и обновление требований. Случалось, что после отказа в доступе, почти идентичный продукт появлялся под ярлыком японской компании.
Даже если разрешение на продукт выдавалось, зарубежные фирмы сразу сталкивались с целым рядом новых барьеров в виде дистрибутивных картелей, которые по сговору ограничивали закупку иностранного товара, замедленной обработки заказов, нереалистичных рекламных регламентаций, ограничения доступа к точкам сбыта. В итоге цена на импортные товары раздувалась до астрономических масштабов, в следствие чего неяпонская продукция становилась недоступной массовому потребителю и превращалась в предмет роскоши.
Не имея возможности пробиться на рынки Японии путем фронтальной атаки и прикрывая свои корпорации, американцы начали наносить точечные удары по избранным японским секторам, навязывая им так называемые соглашения о «добровольном ограничении экспорта» (ДОЭ). Типичное ДОЭ представляло собой согласие экспортирующей страны (фирмы) добровольно снизить объемы продаж своих товаров на иностранном рынке до фиксированного уровня, в обмен на что она получала право беспрепятственной торговли в рамках этой зафиксированной доли. По сути ДОЭ было разновидностью экспортной квоты - торгового оружия, запрещенного ГАТТ (предшественником ВТО) как отягчающего и деформирующего торговлю. Японии пришлось согласиться на экспортные ограничения по телевизионным приемникам (1977), автомобилям (1981), углеродистой и легированной стали (1984), полупроводникам (1986).
США периодически подкрепляли свое давление антидемпинговыми расследованиями против японских товаров, 34 из которых завершились рестрикционными мерами. А в апреле 1988 года на законодательном уровне были введены санкции против японской корпорации Тошиба за нелегальную продажу американских военных технологий Советскому Союзу.
Политическая позиция Японии во время дебатов с американцами всегда оставалась уязвимой. Страна постоянно нуждалась гарантиях безопасности и военной защите со стороны Соединенных Штатов в связи с расширением присутствия СССР в Азии. В 1979 году его наземные войска вошли в Афганистан, а флот получил морскую базу в южном Вьетнаме, откуда мог проектировать силу на торговые пути между Индийским и Тихим океанами.
Тем не менее, в экономических отношениях с США японцы продолжали сопротивление, а японский бизнес находил обходные пути на американские рынки. Тактической ответом на американские количественные ограничения торговли стали совместные предприятия, созданные японскими компаниями с слабыми американскими конкурентами, которые превратили их из нерезидентов на инсайдеров экономики США. За 1980 - 85 годы Япония инвестировала в Соединенные Штаты 8 млрд. долл., большая часть из которых пришлась на промышленность. На американской территории строились заводы для финальной сборки потребительских товаров, а комплектующие к ним поставлялись из Японии в обход ДОЭ. В результате ситуация с занятостью в США несколько улучшилась, однако рядом с торговым возник инвестиционный дисбаланс между странами.
Неизвестно, сколько еще продолжалась бы американо-японская торговая война, если бы США не изменили радикально свою монетарную политику.
В первой половине 1980-х годов Федеральная резервная система проводила политику «дорогого доллара». Она была нацелена на борьбу с высокой инфляцией, бушевавшей в стране в течение предыдущего десятилетия, и обеспечивалась поднятием процентных ставок на высокий уровень (до 20%). Ее побочным следствием был переоцененный на 44% по сравнению с другими валютами доллар, который усиливал американский импорт, ослаблял экспорт и дополнительно расширял торговый дефицит. Как только инфляцию в США удалось обуздать - она снизилась с 14% в 1980 году до 3% в 1985-м - появилась возможность пересмотреть курсовую политику и ослабить доллар.
Соединенные Штаты провели переговоры с западноевропейскими партнерами и Японией и в сентябре 1985 в отеле «Плаза» города Нью-Йорк было подписано соглашение о девальвации доллара США относительно валют стран-участниц. В результате скоординированных действий по продаже долларов на мировых валютных рынках произошла «иендака»: искусственное укрепление иены с 260 до 155 за доллар, то есть на 45%, немногим более чем за один год. США и Япония поменялись местами: теперь доллар был дешевым, а иена - дорогой.
Японские внешнеторговые сношения сотряс кардинальный шок и через некоторое время экспорт начал сокращаться, а импорт - расти. Шок распространился на всю экономику, которая погрузилась в дефляционную спираль: дешевый импорт снижал производственные затраты, а значит и уровень цен. Падающие цены наносили предпринимателям убытки вместо ожидаемых прибылей, а продать свои товары на внешних рынках им было сложно из-за дороговизны иены. Поэтому бизнес ответил снижением производства и уменьшением зарплат.
В таких условиях население, несмотря на низкие цены, не могло нарастить внутренний спрос, а наоборот сужало его. Таким образом, цены дальше падали, фирмы несли убытки и производство снова сокращалось. Центральный банк Японии пытался противодействовать дефляции, снизив процентные ставки, но вместо расширения потребления и инвестиций дешевые кредиты спровоцировали масштабные спекуляции с ценными бумагами и недвижимостью. Когда спекулятивный пузырь лопнул, страна попала в затяжную стагнацию, которая продолжалась почти два десятилетия.
Зато во времена дорогой иены для японцев крайне выгодным стало зарубежное инвестирование: конвертируя ее в дешевые доллары, можно было со скидкой покупать имущество по всему миру. Еще до «иендаки» уполномоченные органы власти Японии начали ослаблять ограничения на движение потоков капитала через границу, а после ревальвации иены потоки превратились в реки. За 1986 - 1990 годы японцы инвестировали за рубеж 160 млрд. долл., значительная часть из которых, 83 млрд. долл., хлынули в США. Если в прежние времена интересы японцев были сосредоточены на промышленных объектах, теперь 60% их средств попало на фондовые рынки и еще 20% - на рынки недвижимости.
В Соединенных Штатах их ждали очень привлекательные условия: низкие процентные ставки, низкие риски, финансовая инфраструктура и спекулятивный азарт. За вторую половину 1980-х годов индекс Доу-Джонса, в том числе благодаря японским инвестициям, удвоился, а цены на недвижимость в Нью-Йорке повысились на 50%. Капитализация американских корпораций и бизнеса, рассчитываемая на их основе, росла как на дрожжах. Во времена нехватки средств в самой Японии на обновление производственных фондов, в США росла численность миллиардеров. Среди них оказался и девелопер Дональд Трамп, состояние которого, по оценкам Forbes, возросло с 600 млн. долл. в 1985 году до 1,7 млрд. долл. в 1989-м.
Итоги американо-японского торгового конфликта свидетельствуют, что искусственное ограничение двусторонней торговли было и остается малоэффективным: оно сразу порождает механизмы противодействия, компенсации и обхода. В современном глобализированном мире огибать торговые барьеры значительно легче, и если ожидаемая сделка между Китаем и США будет касаться только условий торговли, она не решит проблему дефицита торговли. Существенно улучшить дисбаланс сможет только подорожание (ревальвация) юаня, который сегодня недооценен против доллара на 20 - 25%, или девальвация доллара, обеспечить которую сложнее на порядок.
Соединенные Штаты в связке с торговым продвигают инвестиционное соглашение с КНР, которое сможет открыть китайские рынки капитала не только на вход, но и на выход. За годы длительного роста на основе экспорта и высоких сбережений Китай накопил огромные финансовые ресурсы, покидать страну которым препятствует только рестрикционная политика Коммунистической партии. Чтобы противодействовать инициативе «Один пояс - один путь» и другим геополитическим проектам Китая, важно добиться от него свободы движения средств по счету «Финансовые операции» платежного баланса. Инвестиционная составляющая соглашения станет едва ли не самой важной.
Согласится ли на нее Китай, имеющий, в отличие от Японии, по всему спектру международных отношений паритет с США? Время покажет.