Деатлантизация
Lb.ua уже рассказывал об одном из результатов обамовской «перезагрузки»: активизация США во всем, что касается Среднего Востока, также – «раскрутка» антикитайских геополитических проектов. Еще одно ее следствие - заметное потепление отношений между вчерашними антагонистами – Россией и НАТО.
Так, в начале лета в авторитетном американском издании "Foreign Affairs" увидело свет эссе известного эксперта и, что особенно важно, старшего научного сотрудника влиятельного Совета по международным отношениям Чарльза Купчана, вышедшее под красноречивым заголовком: "Why Russia Should Join the Atlantic Alliance". В публикации автор призывал к сотрудничеству с РФ и взаимным уступкам, кроме того - к присоединению России к НАТО путем публичного заявления об этом со стороны Альянса.
В то же время в московском журнале "Россия в глобальной политике" (который, кстати, издается во многом благодаря упомянутому американскому "Foreign Affairs") в статье под заголовком "Россия, НАТО и новая архитектура безопасности" не какой-нибудь закоренелый либерал-западник типа Каспарова или Явлинского, а глава комитета Госдумы РФ по международным делам Константин Косачев также в ответ "разлиберальничался" на счет Альянса.
В целом, тенденцию на сближение Москвы и Брюсселя подтвердил прошедший в Лиссабоне ноябрьский саммит «Россия-НАТО».
Следовательно, итогом всей этой «НАТО-российской разрядки» может стать полная деатлантизация Восточной Европы, что уже проявляется на польском, венгерском да и украинском примерах.
Особенно показателен - польский.
Польский прагматизм
Вообще-то, прагматизм традиционно не свойственен польской политике.
Ведь столетиями смыслом существования Польши была «цивилизаторская» миссия на восток Европы, борьба с «дикими московитами», «заблудшими схизматами». А на протяжении последних двадцати лет польская идеологическая машина лелеяла постмодернистский вариант «посполитой» идеи 16 века с ее романтическим мифом о всеобщей толерантности между поляками, литовцами, белорусами и украинцами в пределах «Великой Сарматии».
Однако, с приходом в Белый дом Барака Обамы, процесс политических и экономических «демократических преобразований» в восточноевропейских странах, по убеждению экспертов, значительно замедлился.
Варшава оказалась на внешнеполитической периферии, и ныне коренным образом меняется «среда безопасности» Польши. К тому же, теперь «дружественная» НАТО Россия доказала: во имя реализации своих региональных притязаний готова использовать военную силу.
«Прагматики» во главе с нынешним премьером Дональдом Туском, «прокачав» ситуацию быстрее оппонентов, поняли: условие сохранения для Польши «места под восточноевропейским солнцем» - координация внешнеполитической деятельности со «староевропейскими» государствами-лидерами и нормализация отношений с Россией. Таким образом, «наступив на горло собственной песне», Варшава вынуждена «встраиваться» в новый геополитический «тренд» на евразийском материке.
Да, и гибель Леха Качиньского и его единомышленников в авиакатастрофе под Катынью стала - с геополитической точки зрения - настоящим символом деатлантизации страны.
Впрочем, не все так просто. Ощущение «брошенности» со стороны Запада развивает среди восточноевропейцев пессимизм относительно модели современной западной демократии и, соответственно, увеличивает число сторонников партий ультраправого и даже религиозно-фундаменталистского толка.
Это наблюдается, в сущности, по всей Восточной Европе. В польском случае, альтернативой тусковской «многовекторности» может стать набирающая заметную популярность идея строительства государства по модели националистического политика «эпохи Пилсудского» Романа Дмовского – «католическое государство польской нации».
Тем более, уже есть региональный националистический прецедент – венгерский.
Венгерская «путинизация»
В апреле в Венгрии состоялись парламентские выборы, в ходе которых впервые в венгерской послевоенной истории в парламент страны прошла крайне правая партия «Йоббик» («За лучшую Венгрию», или, если дословно – «лучшая», или даже «правейшая»).
Ситуацию осложняет то обстоятельство, что победителем венгерских выборов стали правые консерваторы из партии «Фидес», набравшие 52,77% голосов. Таким образом, еще никогда в послевоенной истории европейского континента две партии, эксплуатирующие националистические лозунги, не набирали в сумме 70 процентов голосов.
Такой поворот событий явно не в интересах «либерально-демократического» Запада, оформившего свою гегемонию после Второй мировой войны именно как альтернатива праворадикалам.
В результате, в последнее время в сторону Венгрии «мировые СМИ» отпускают весьма нелицеприятные комментарии.
Пример - недавний редакционный материал ведущей американской газеты The Washington Post под красноречивым названием The Putinization of Hungary. «Находящиеся у власти в этой стране жадные до власти популисты недавно приняли закон о СМИ, который больше подошел бы авторитарному режиму, чем демократической стране Запада», «Венгрия теперь в плане свободы прессы оказалась в одной лиге с Россией и Белоруссией», «Европа не может допустить, чтобы одна из стран альянса отвергла фундаментальные свободы безнаказанно» - отмечается в тексте.
Таким образом, после затеянной Обамой «перезагрузки», «либерально-демократический» Запад столкнулся с непростой геополитической проблемой: что делать с постсоциалистической Европой, которая - от ощущения «брошенности» со стороны Запада и угрозы с Востока – может «удариться» в праворадикализм, подорвав, тем самым, устои либеральной демократии на континенте (и без того хрупкие)?
Здесь-то и пришла на выручку идея т.н. «финляндизации», которую в качестве пилотного проекта уже, похоже, начали «наигрывать» на польских просторах и которая, к слову сказать, еще каких-то пару десятков лет воспринималась англо-саксами и их сателлитами не иначе как «предательская».
На пути к финляндизации
Обычно под «финляндизацией» принято подразумевать отношения при которых более слабое государство вынуждено идти на уступки более сильному соседу для сохранения национального суверенитета (наиболее характерно это проявилось в советско-финских отношениях в период после Второй мировой войны, откуда, собственно, и название).
Ведомый Вашингтоном, Запад всегда рассматривал «финляндизацию» как своего рода «отступничество» и, при каждом удобном случае, подтрунивал над Хельсинки.
Однако, времена изменились. И сегодня идеологи от либерал-демократии наперебой расхваливают то, что над чем еще не так давно насмехались.
Скажем, в своей недавней публикации известный «боец от атлантизма», исполнительный директор брюссельского Трансатлантического центра Фонда Маршалла «Германия-США» и автор нашумевшей книги «Маленькая война, которая потрясла мир: Грузия, Россия и будущее Запада» Рональд Асмус акцентировал: «у Запада сейчас нет полноценной восточной стратегии.
Моральный и стратегический подход девяностых исчерпал себя. Окончательно добили его российско-грузинская война и последние выборы на Украине. И, как бы отрадно ни звучали слова Клинтон о необходимости защищать право стран решать собственную судьбу, в Европе нетрудно услышать шепотки о том, что некий новый вариант «финляндизации» может стать разумным компромиссом».
И хотя директор брюссельского Трансатлантического центра Фонда Маршалла в своем материале больше говорил о Грузии и Украине, его коллеги употребляют термин «финляндизация» применительно ко всей постсоциалистической Европе.
Что неудивительно. Чего скрывать: для среднестатистического француза или немца все, что находится восточнее восточной границы Германии, Австрии и Италии и западнее западной границы России, продолжает оставаться, как метко в свое время выразился Владимир Маяковский, «географической новостью», будь эти страны хоть трижды членами ЕС, НАТО или еще какой евроатлантической структуры.
А посему и используются они «настоящим» Западом или же в качестве «плацдарма для натиска на Восток», или же в качестве «буфера от восточной угрозы». А сейчас, при помощи идеи «финляндизации», еще и в качестве своего рода «жертвы» для своей углеводородной «кормушки» - России.