Как заявления президента и министра повлияли на внедрение второго этапа реформы?
Никак, и они не могли никак повлиять. Мы действуем в рамках нормативных конструкций, и эти конструкции не менялись.
Есть бюджет на 2020-й год и Программа медицинских гарантий, в которой как было 72 млрд грн заложено, так и осталось. И также есть постановление Кабмина, где расписано, как, у кого и по какой процедуре мы закупаем услуги - медицинскую помощь. Она тоже не изменилась.
Таким образом, реформа уже второй месяц идет согласно плану. И мы уже отправили больницам авансовый платеж за май.
Единственное изменение связано с COVID. Мы разработали и добавили в программу медицинских гарантий дополнительных четыре пакета услуг по оказанию помощи пациентам с коронавирусом или подозрением на коронавирус. И на эти пакеты из госбюджета выделено 15 млрд грн.
А если говорить не о нормативке?
Вербальные интервенции – это очень сильный инструмент управления государством. Было озвучено, что сейчас будет что-то меняться, и дальше должна была быть поставлена задача. Но вместо этого повисла пауза и висит уже 2 недели.
Перед вами не ставили никаких задач по улучшению реформы?
Нет. Вот столько информации, сколько есть у вас, столько же есть и у Национальной службы здоровья, у Министерства финансов и у других стейкхолдеров. Мы знаем, что по мнению министра нужно что-то улучшать и менять. Это тот уровень конкретики, который у нас есть в середине мая.
В прошлую пятницу было заседание комитета по вопросам здоровья нации, инициированное народными депутатами, и я в нем тоже участвовала. Мы два часа заседания пытались разобраться, так что будет дальше? Какими будут дальнейшие действия министерства? И также просили показать нам результаты аудита, чтобы мы поняли, что же в них там такого. Но нам их не показали. Пока есть только словосочетание – «проведен аудит». Продукт депутатам не презентовали. Обещал министр, что покажет на этой неделе.
Я знаю, что на следующий день вы встречались со Степановым. На встрече он озвучил вам, что будет с реформой дальше?
Нет. Встреча действительно была. Министр хотел, чтобы я прокомментировала наши расчеты по историческим бюджетам.
Перед этим было поручение от министра сделать просчеты, как может выглядеть возврат к историческому бюджету. Мы их сделали, на самом деле очень несложное математическое действие.
Возвращение к историческому бюджету будет?
Не знаю. Мы обсуждали это на уровне калькуляции.
Но вы же наверное задавали министру этот вопрос?
Несколько раз. Звучало только то, что важно оставить приоритетными услугами инфаркты и инсульты. Ни разу не звучало про роды и неонатологию (которые также должны были быть приоритетными услугами – LB.ua).
Звучали вопросы по поводу туберкулезной службы и психиатрии. Я предложила ещё раз прицельно посмотреть на медицинские учреждения: какие там пациенты, сколько лечится стационарно, сколько амбулаторно, какой там персональный состав. Ещё месяц назад мы приходили к министру с предложением сделать дополнительный пакет на туберкулёз, чтобы можно было подключить врачей первички и амбулаторку. Потому что тот объем стационарной помощи, который мы закупили, достаточен. Если мы будем добавлять больше стационара, это просто деньги на ветер.
Насколько сейчас вообще реально вернуться к историческому бюджету?
Если будет поставлена задача вернуться к историческим бюджетам, это вызовет сложности.
Мы подписали почти 1700 контрактов с медицинскими учреждениями на оказание услуг. Если мы возвращаемся к историческому бюджету – то мы должны эти контракты либо разорвать, либо изменить. Но в соответствии с Хозяйственным кодексом, оба варианта возможны только по согласию сторон. То есть вторая сторона должна с этим согласиться.
И это не все трудности.
Чтобы вернуть исторические бюджеты, нам нужно вернуться к исторической сети. А она изменилась за этот год.
В процессе подготовки к реформе некоторые медучреждения объединились, некоторые прекратили своё существование, а также появились новые. Кому мы в таком случае должны вернуть исторический бюджет?
А ещё есть 65 частных клиник, которые мы законтрактировали. Им мы не предложим исторический бюджет.
И ещё одна большая проблема, которую упорно никто не хочет замечать: у больницы два источника финансирования – центральный бюджет и местный. В прошлый годы около 30% финансирования припадало на местный бюджет и около 70% – на центральный. Некоторые учреждения из местных бюджетов получали до 50% своего финансирования. И эти деньги – тоже часть исторического бюджета.
Согласятся ли местные бюджеты добавить свою часть к историческому бюджету? Мы не можем это знать, а процесс согласования с сотнями местных советов может быть очень сложным и непредсказуемым.
Во многих регионах местные власти выделили на здравоохранение гораздо меньше денег, чем в прошлом году, или даже вообще ничего не выделили. Чем это можно объяснить?
Ситуация зависит от региона, но если взять в целом по стране, то снизилось финансирование.
Моя гипотеза: в некоторых регионах власти понадеялись на реформу и попытались сэкономить. Кроме того, сейчас достаточно много местных денег ушло на борьбу с COVID. Потому что местные бюджеты первыми отреагировали, пока центральный бюджет разгонялся.
Почему получилась такая задержка с выплатами надбавок врачам за работу с коронавирусом?
До 1-го апреля не существовало механизма оплаты вторички. Потому дополнительные выплаты за март министерство осуществляло без НСЗУ.
Наши контрактные обязательства перед со вторичкой появились только с 1-го апреля. Но договора на COVID мы начали заключать только в середине мая, потому что только 5 мая вечером было опубликовано и вступило в силу постановление Кабмина, которым были утверждены пакеты на COVID. До этого оно неделю просто лежало в секретариате Кабмина. Это уже после того, как мы его разработали, промариновали с Министерством здравоохранения и с Минфином и со всеми согласовали.
Мы успели за майские праздники заключить 18 из 25 контрактов на COVID с центрами экстренной помощи. И 12 мая выплатили им деньги по COVID за апрель. Почему именно экстренка была первой - они очень быстро подали свои предложения. Все остальные, видимо, праздновали 9-ое мая, а экстренка есть экстренка, работают без выходных.
На сегодня уже все 25 центров экстренной медицинской помощи заключили контракты. Мы выплатили 124 миллиона по этим договорам. Я знаю, что Днепропетровский, Черновицкий центры ЭМП уже выплатили своим сотрудникам доплаты.
Как вы думаете, 6% ВВП на медицину в следующем году - это реальность?
Первый вопрос: какой у нас будет ВВП в этом году? Посмотрите, журнал «Economist» вышел с красной обложкой, часть которой оторвана и написано: 90% economy.
Мы реально еще не знаем, какой урон нанесет COVID нашему населению, экономике, психологическому состоянию и так далее. Эта карта ещё не отыграна. Сейчас только середина мая. Я очень хочу (Оксана трижды стучит по дереву – LB.ua), чтобы всё было спокойно, чтобы подействовал карантин.
Правительство все правильно сделало, нас заперли, и именно поэтому у нас не случилось Ломбардии. Но никто в мире не знает, что будет происходить дальше. Вирус до конца не изучен, ситуация не изучена, лекарства нет, вакцины нет. То есть сохраняется высокий уровень неопределенности.
6% ВВП я поддерживаю, конечно, мы все это поддерживаем. Но от какого ВВП будут эти 6%? Нам же не важны %, нам важно, сколько за это будет в гривнах.
И второй вопрос: проголосует ли парламент за эти 6%? Это потребует серьезных усилий.
Из выступлений министра мы поняли, что он собирается пересчитать тарифы в сторону их значительного повышения. На это есть деньги в бюджете?
Нет. У меня была короткая консультация с Министерством финансов, они не видят, откуда эти деньги могут быть взяты. Это первое.
Второе – у нас почти квартал был локдаун. На время карантина экономическая активность замирает. Если мировые экономики прогнозируют снижение валового внутреннего продукта на 10%, я думаю, что Украина тоже столкнется с определенным снижением экономических показателей. Я не вижу, откуда мы возьмем эти деньги. И правительству нужно быть очень осторожным с обещаниями, потому что я не понимаю, как оно будет их выполнять.
Как так получилось, что Программу медицинских гарантий и тарифы на медицинские услуги сформировали ещё осенью (и в феврале утвердили практически без изменений), а в мае вдруг президент и правительство обнаружили, что тарифы очень низкие?
Президент видел программу до того, как она была утверждена, я показывала ему её лично. И два премьера видели, и четыре министра.
То есть президент знал, что больницы будут закрываться?
Да, президент знал, что неэффективные и опасные для пациентов больницы будут закрываться. Эту концепцию поддержали и президент, и премьер-министр, тогда это был Алексей Гончарук. И с ноября по апрель в этой концепции не изменилось ни единого слова.
Задолго до старта Программы медгарантий в полном объеме, мы трижды проехали все крупные города страны. Провели встречи с губернаторами, директорами департаментов здравоохранения и с главными врачами. По каждой области мы моделирование - какое медучреждение сколько может получить по контракту с НСЗУ.
Мы направляем деньги в больницы в зависимости от того, какую помощь и в каком объеме они в состоянии оказать. И у нас был прогноз, что приблизительно 2/3 медицинских учреждений получат финансирование на уровне субвенции или больше, а ещё с 1/3 нужно работать. Им нужна помощь местных органов самоуправления, возможно, есть смысл объединить их с более сильными медучреждениями для того, чтобы не пострадали врачи.
Президент и министр заявляют, что из-за второго этапа реформы будет уволено 50 000 медиков. Иногда министр называет также цифру 70 000. У НСЗУ есть подобные подсчеты?
Я не понимаю, откуда они взяли эту цифры, только ясно, что это производная от какой-то другой цифры.
Мы делали расчеты по следующему алгоритму. В среднем по стране в коммунальном предприятии доля зарплат составляет около 70%. И мы знаем, что в среднем по стране есть дефицит по сравнению с историческим бюджетом. Мы взяли этот дефицит и умножили на коэффициент 0,7, и пришли к цифре, сколько персонала не будет покрыто финансированием. Это 6000-7000 человек медицинского персонала.
Я правильно понимаю, что никто точно не знает, сколько в стране медиков?
У нас беда с медицинской статистикой. Когда мы начинали два года назад, никто не мог ответить на вопрос: «Сколько в стране медицинских учреждений?». Было несколько реестров, но не один из них не был достоверным. В одном было, например, 1000 медучреждений, во втором – 2000, а в третьем – 2500. Как можно было тратить деньги, не зная, на что они идут?
Только сейчас, когда начала работать электронная система здравоохранения и мы получаем медицинские данные с ЕЦП и подписью главврача, ситуация изменится в корне.
Например, за апрель мы по приоритетным услугам мы приняли на оплату такое количество услуг: инсульты - 4 916, инфаркты - 1 549, эндоскопических исследований - 8 600, маммографий - 4 891.
Раньше Минздрав как распределял деньги? Вот есть 24 области, и между ними деньги делили по принципу, сколько там людей проживает. А дальше каждый областной департамент здравоохранения их как-то распределял внутри области. Кому эти деньги пойдут, на какую помощь, в какие больницы – не было таких данных. Сколько в стране инсультов ежегодно – хотя бы плюс/минус – не было таких данных.
Сейчас у нас есть почти 1700 контрактов, по которым есть обязательства у медучреждений, какую помощь они должны оказать, кому и в какой срок. И есть отчеты об оказанной помощи, которые мы получаем каждый день. Только для хирургии и терапии мы оттерминовали обязательное ведение электронных медицинских записей из-за COVID, потому что мы понимаем, что сейчас снизится плановое количество операций.
Если мы возвращаемся к историческому бюджету – это снова разделить 72 млрд на 24 области. Это означает, что правил игры нет. Вот представьте себе, что правила дорожного движения исчезли, нет светофоров, нет пешеходных переходов, а 300000 машин по городу все так же ездят, автобусы, троллейбусы, велосипеды. И коней еще туда добавить. Кто-то кого-то может сбить, могут погибнуть люди, но никто не виноват – ведь нет правил игры.
Министр постоянно подчеркивает, что не понимает, как считали тарифы. Вы не объяснили министру, как считали тарифы?
Мы объяснили министру, как считали тарифы. И в виде документов объяснили, и на встречи я приходила непосредственно с теми финансовыми инженерами, которые считали тарифы.
Как пример Степанов приводит тариф на роды, и во всех выступлениях говорит, что не могут стоить одинаково роды физиологические и роды непатологические. Я так понимаю, что одинаковый тариф был установлен не случайно?
Если мы дадим два разных тарифа за естественные роды и за кесарево сечение, у нас резко возрастет количество кесаревых. И таким образом мы наступим на грабли, на которые уже наступали другие страны – Польша, Казахстан и остальные. Все страны, которые через это уже прошли, единогласно рекомендовали «ни в коем случае так не делать». И ВОЗ тоже.
Физические роды по себестоимости гораздо ниже 8000 тысяч гривен. Фактически их себестоимость включает в себя только стационар и непосредственно услуги медиков. Там нет никакого дорогого оборудования или медикаментов. Но за каждые роды учреждение получает 8000, и таким образом покрываются и расходы на патологические случаи.
А как было в пилотном проекте в Полтаве? Министр сказал, что там была разная стоимость родов.
Нет, там тоже был один тариф.
Получается, солгал министр?
(Оксана с коллегами проверяют информацию, списываются с коллегами из Полтавы – LB.ua) Там был один тариф, да.
Заявления президента и министра не вызвали турбулентности в учреждениях, которые и так не слишком хотели входить в реформу?
Тут есть смешанный эффект. Во-первых, мы все начали делать что-то новое, что мы раньше никогда не делали – ни Национальная служба здоровья, ни медучреждения, ни пациенты. Мы внедряем достаточно сложную структурно реформу. Сложную даже без всей этой риторики президента и министра. Мы налаживаем работу межрегиональных департаментов, потому что нужно все учреждения объездить, понять, что там происходит, какие жалобы у пациентов, у врачей. Не главврачей, их мы в фейсбуке читаем, а врачей. У нас в НСЗУ скоро в регионах будет больше людей работать, чем в центральных офисах.
Плюс мы работаем в условиях постоянной смены команд, в том числе, губернаторов. Смена команд, пусть даже необходимая, это стресс для любого проекта. Пока приходит новый руководитель с новой командой, пока они разберутся, пока подхватят. У нас уже было три смены министра и две премьера. Но при этом нам удалось ничего не потерять из того, что было ещё прошлым летом заложено в Программу медицинских гарантий.
А нервов?
Нервов да. Ну, это так и должно было быть. Мы щедро заплатили своими нервами, и вместе с нами - сами учреждения, а также местные власти.
С 1-го апреля у нас заработал замкнутый цикл, связка первички и вторички. Заработали направления.
По состоянию на 16 мая в электронной системе создано 3,7 миллиона записей для 3 миллионов пациентов. Также выписано 326 тысяч направлений, 64 тысячи из которых уже пациенты уже использовали.
Мы сейчас сможем перевести часть пациентов со специализированной помощи на первичку, потому что она дешевле для государства, ее география шире, и на первичке пациенты быстрее получают необходимую помощь. И теперь электронные медицинские записи позволяют видеть, как пациент движется внутри системы.
Какой-то уже есть фидбек от пациентов и врачей, жалуются на горячую линию?
От пациентов не очень много, они пока осторожно к этому всему относятся. Мы попросили пациентские организации собирать информацию. На горячую линию 1677 звонят, когда что-то не так – попросили денег, обидели, не приняли.
Например, недавно онкопациентка пожаловалась на то, что в Одесском онкодиспансере ей отказали в безоплатном обследовании (хотя оно входит в Программу медицинских гарантий). После официального письма от нас обследование женщина прошла и бесплатно. Если больница неоднократно будет нарушать условия договора, мы можем делать выездные проверки, приостанавливать оплаты. Но не думаю, что какое-то медучреждение будет так рисковать.
Есть жалобы от врачей. Жалобы примерно такие же, с какими мы все приходим к айтишникам – система плохо работает, все подвисло, “я что-то нажал и все пропало”.
А ещё бывают жалобы от врачей такие: “Мы видим, что НСЗУ заключила с нашей больницей контракт на сумму большую, чем была по субвенции. Почему же мне урезали зарплату?”
Очень хороший вопрос, и почему? Это к сожалению не единичная история.
Потому что сейчас единственный человек, от которого зависит уровень зарплаты внутри коллектива, это главный врач. Вот как он захочет, так и будет.
Когда больница становится самостоятельным предприятием, сотрудники и руководство подписывают коллективный договор, в котором определяются механизмы начисления заработной платы и выплаты надбавок и премий. Очень важно, чтобы все сотрудники ответственно отнеслись к его созданию и подписанию.
Вышли на протест врачи Больницы скорой помощи. Им урезали зарплату вдвое. Как так вышло, что у одной из главных больниц Киева, куда скорые всех везут, меньше денег, чем по субвенции?
Там две причины. Они действительно получили от нас меньше денег, чем в прошлом году по субвенции. Сумма контракта зависит от статистики, от того, сколько больница оказывает услуг и каких. И БСП подала неправильную статистику – по крайней мере, сейчас они к нам обратились и говорят, что подали неправильную статистику.
Если департамент здравоохранения КГГА подтвердит, что у них на самом деле кейсов больше, мы пересчитаем выплаты. Якобы они не учли в статистике приезжих, которых тоже везут в БСП. Это логично, но мне все равно нужно подтверждение от департамента, я не могу сказать: “Окей, тут правда, на глаз, похоже, больше нагрузки”, потому что с меня потом спросят Госказначейство и Минфин.
И вторая причина – они не получили 70,5 миллионов из городского бюджета, которые были у них в прошлом году.
И все-таки, почему главврачи начинают именно с увольнений? И с того, что отправляют персонал в отпуск за свой счет.
Мне кажется, это защитная реакция главного врача. Я считаю, что вот эти 1700 высококачественных менеджеров на самом деле не всегда высококачественные менеджеры.
Если главврач не является искренним и его не интересует судьба больницы, он не хочет сделать ее лучше, то будет рассказывать что угодно и выгонять врачей на улицу, чтобы они протестовали и ситуация не изменилась. Главные врачи же сами не стоят под окнами министерства, они выпирают на амбразуру персонал. И надо как-то персонал мотивировать идти на амбразуру.
И что с этим будет делать НСЗУ?
Все данные, которые мы имеем право по закону публиковать, мы будем публиковать. В том числе суммы контрактов, они уже вывешены. Также будем публиковать отчеты медучреждений. И таким образом станет очевидным, как главный врач распоряжается полученными деньгами и насколько хорошо он управляет своим предприятием. Потому что на 80% результатов деятельности предприятия – это эффективность руководителя. От того, как менеджер со своей командой построит работу, зависит результат, который покажет клиника.
Вот, например, главврач, который реально круто работает, и к нему придет на 20-30% больше финансирования. Он поднимет зарплату, по сарафанному радио пойдет информация, что тут нормальная больница, и что врачам платят хорошо. И к нему пойдут работать специалисты. Он обратится к местной власти, своему акционеру, и скажет: “Слушай, у меня тут врачи, купи нам оборудование”. Ему дадут оборудование и может даже чуть денег из местного бюджета. Он сделал ремонт, починил все, что было поломано, и ещё увеличил поток пациентов. Но на это уйдет 2-3 года. И для этого должен быть бизнес-план. Как может не быть у больницы бизнес-плана? Даже у ларька с курами гриль в Гидропарке есть бизнес-план.
И местная власть, как собственник, должна обратить на это внимание. Как минимум вызвать и спросить, есть ли у больницы какой-то финансовый план, что они собираются делать?
Это отдельная большая история про корпоративное управление.
Я не вижу, чтобы где-то местная власть сейчас вышла и сказала: “Да, у нас тут проблема, но мы все порешаем - одну больницу дофинансируем, вторую перепрофилируем, а третью закроем и пациентов переведем вот сюда, и дорогу сделаем”. Есть области, где руководство взяло ответственность на себя?
Ситуация фрагментарная. У нас есть ещё одна незавершенная реформа - децентрализация. В результате децентрализации должны были сформироваться новые правила игры. Ещё не все игроки поняли, где их ответственность, и кто что должен делать. Всё зависит от личности - насколько она созрела, имеет ли соответствующее образование, есть ли у нее видение, зачем она занимает свой пост.
Есть регионы, в которых идет процесс?
Я бы назвала Херсонскую и Полтавскую области. Возможно, ещё Черниговскую.
Так случилось, что в Полтаве есть региональный лидер, который сейчас занимает пост директора здравоохранения и который, скажем так, ведет свою область к новому результату. И есть слаженная работа с губернатором. Они посмотрели на плотность населения в районах, на существующую сеть и сделали прикидки, что нужно, чтобы эта сеть хорошо функционировала. Там оборудование докупить, а там закрыть больницу, которая особо помощи не оказывает, потому что рядом есть другая, лучше. Там это все было сделано.
Есть еще точечные успехи в отдельных подотраслях. Например, в Одесской области есть местный региональный лидер - глава туберкулезной службы Светлана Есипенко, которая смогла за несколько лет реорганизовать службу и сделать ее эффективной. И это история не про деньги, а про результат. Потому что снижается количество случаев мультирезистентного туберкулеза, у них меньше люди находятся в стационаре. И это при том, что изначально регион очень сложный по туберкулезу.
Но это не мейнстрим, к сожалению. Это отдельные успешные кейсы, которые не мультиплицируются.
Этим должно заниматься министерство?
Министерство здравоохранения или премьер.
По поводу дорог. У руководства Укравтодора есть стратегия ремонта дорог, и мы с ними еще осенью менялись нашими базам. То есть, данные по медицинской сети наложили на те прогнозы по ремонту и строительству, которые есть у них. Конечно, нужен регулярный апдейт и координация.
Пациенты тоже должны соблюдать правила игры и воздействовать на местную власть, чтобы она решала их проблемы.
Да. Перед каждыми местными выборами мы видим новые детские площадки. Неплохо было бы подсказать людям, чтобы кроме детских площадок они попросили у кандидатов, например, компьютерный томограф в больницу или, например, ремонт.
Мы молодое государство, и у нас ещё не построена вся эта эко-система, когда гражданские организации помогают мобилизировать население, формируют петицию и получают соответствующее решение от местного совета о том, чтобы направить финансирование или каким-то другим образом решить проблему. Где-то эта штука работает, зависит от того, есть ли региональный лидер. Со стороны государства правильно фиксировать успешные кейсы, оформлять в виде некого стандарта и распространять по всей сети. А у нас бывает часто наоборот, когда местные лидеры становятся кому-то поперек горла, сталкиваются с угрозами, с тем, что их не поддерживают и не защищают. Тогда инициативы могут просто умирать.
Ещё одно проблемное учреждение - Запорожский центра экстренной медицинской помощи, который министр все время тоже приводит в пример как недофинансированный из-за реформы. Как так получилось, что такая важная экстренная помощь недофинансирована?
До реформы в Запорожской области, как и в других областях, был три центра экстренной помощи. Важно, чтобы он был один, потому что тогда есть синергия и правильное распределение команд, правильное реагирование. Потому их объединили в один центр. И этот один центр от НЗСУ получил на 5 миллионов грн больше, чем все три центра вместе взятые по субвенции в прошлом году. И в других регионах экстренная тоже получила больше, чем в прошлом году.
Но в прошлом году Запорожский центр экстренной медицинской помощи дофинансировала местная власть в размере более чем 70 млн грн. Это много. И в этом году они эти деньги не выделили. Потому такая ситуация.
Сейчас есть желание обвинить во всем НСЗУ. Я не то что борец за справедливость, но я боюсь, что если мы сейчас примем на себя все эти обвинения, неправильно будут выстроены причинно-следственные связи.
Что вы чувствовали, когда смотрели тот брифинг министра?
Что я чувствовала… Я чувствовала, что президента вводят в заблуждение. И опасность.
Да, есть сложности, не все идеально проходит, не все включились и кое-где реформа реализовывается просто безжалостно. И президенту предлагают якобы простое решение - вернуть все назад. Но, во-первых, это невозможно сделать, потому что сеть поменялась, и потому что это надо согласовать с местными бюджетами. Потому что если они не дольют свою часть, мы получим двойную истерику - и исторический бюджет вернули, и денег все равно нет.
Кроме того, если сейчас все отменить… я не знаю, будет ли ещё когда-нибудь такой импульс, как сейчас, когда уже все собрались и все готово, и бюджет, и нормативные акты, и процесс уже идет.
Вы говорите, что вводят президента в заблуждение. Кто и зачем?
Думаю, здесь не столько злой умысел, сколько просто на скорую руку сбацанное решение. У Олега Петренко есть любимое выражение – «Человеку с молотком любая проблема кажется гвоздем». А здесь такие тонкие механизмы, все так тесно взаимосвязано, что поменять что-то одно и оно отразится на всем. И это не только вопрос реформы, это вопрос финансового плана страны.
Что вам говорят, почему столько месяцев вас не назначают главой службы?
По регламенту после конкурса должно было быть интервью с победителем. Это интервью должна была провести Зоряна, но она попала тогда в обсервацию.
Она попала на обсервацию через месяц после конкурса.
Мне не кажется, что там было что-то не так (что собеседование специально не назначали – LB.ua). Сколько мы говорили об этом и с Алексеем, с премьером, и с министром, у меня ни разу не было такого ощущения, что они не хотят этого делать. Cначала премьер был очень занят переутверждением нового договора с МВФ, потом Зоряне начало все это прилетать из Китая, то есть начал подниматься монстр этот COVIDный, и нужно было быстро реагировать.
А сейчас какое ощущение?
Сейчас, я думаю, министр принимает решение, что ему делать дальше.
Из разговора с вами у меня сложилось впечатление, что вы не думаете, что вас назначат. Или я ошибаюсь?
Я не знаю. Для меня и для команды это большого значения не имеет, потому что проект разработан и сформирован определенный командный импульс. У него очень большая инерция. А вот эти все вещи (назначение - LB.ua) не важны.
