На самом деле, в Украине методы демократической школы уже используются, как и многие другие педагогические ноу-хау. Украинское образование давно уже предлагает альтернативу тем, кому этого хочется. И у кого на это есть деньги.
Альтернативное образование в Украине можно получить только в частной школе. Цены стартуют от 6 000 грн в месяц. Но не каждая частная школа предлагает действительно альтернативное образование. «Таких школ очень мало, 1% или даже меньше, — считает директор DEC life school Светлана Булгакова. — Готовой модели, которую можно привезти откуда-то и «надеть», не существует. Основатели нашей школы собирают разные методики по всему миру». С ней согласна и директор Papaya School Ирина Браницкая: «Я продолжаю изучать, какое есть прогрессивное образование в мире. Мы называем его альтернативным. Впрочем, оно везде альтернативное».
Дети устанавливают правила вместе со взрослыми
Среди примеров альтернативных систем называют «демократические школы» Яакова Гехта в Израиле, американскую Sudbury Valley School, британскую Summerhill School. Они отличаются в деталях, но построены на одних принципах: демократия, свобода, равенство. Дети не только решают, что и когда им учить, они принимают участие в управлении школой. Например, установление общих правил поведения для учителей и учеников принято почти во всех альтернативных школах, в украинских в том числе. Личный пример «рецидивиста» Яакова Гехта иллюстрирует, как это работает:
«Было правило: самому делать копии на копировальной машине нельзя — нужно отдавать их охраннице, а она потом сделает. Меня два раза заставали за тем, что я делал копии сам, и два раза прощали. На третий раз мой проступок рассмотрел Комитет справедливости: на месяц мне, директору, запретили пользоваться школьным копиром. И если мне нужны были копии, я пешком 20 минут шёл в мэрию».
В демократических школах с вечной проблемой дисциплины поступают просто: «Учителя с учениками вместе решают, что хорошо, а что плохо, что можно, а что нельзя, — объясняет Гехт. — Это не противостояние учителей и детей, это решения, в принятие которых включены все».
«Мы ездили с учениками на две недели в демократическую школу в Польше. Даже самые маленькие дети там высказываются по разным вопросам, — рассказывает Браницкая. — Их слушали, даже если то, что они говорили, было очевидным. И они слушали других, более взрослых детей, и вместе принимали решения. В некоторых школах даже бюджет принимается совместно с детьми. Дети понимают, что могут влиять на решения. Они переносят это в семью, на улицу, в будущую жизнь. Такие люди не ждут чего-то от правительства, районной администрации, они идут и говорят: нам не нравится, как работает этот педагог, давайте решим эту проблему. Или, например, этот предмет нам кажется лишним. Или мы хотим, чтобы у нас была астрономия, давайте подумаем, кого из учителей можно пригласить».
Не хочешь — не учи
Выбор учениками предметов — одна из важнейших особенностей альтернативных школ. И одна из самых дискутируемых.
В Украине это особенно сложно реализовать из-за государственных стандартов и ВНО. Во многих странах таких проблем нет.
Стандарты этого метода задала Summerhill School. Её в 1921 году основал Александр Нилл, чтобы реализовать на практике свои педагогические идеи. Он считал, что дети не обязаны посещать занятия. За почти 100 лет эти принципы не изменились, в его школе убеждают: «Свобода посещать или нет классные занятия — центральный элемент нашей философии. Дети могут играть, сколько угодно. Мы уверены, это полезно для их физического и психического здоровья. Дети свободны использовать своё время, как угодно. Это позволяет им развиваться в присущем им темпе, получать удовольствие и достигать результатов, которых они хотят достичь».
За океаном, в американской Sudbury Valley School, заявляют, что есть два обязательных для детей элемента: быть на свежем воздухе и заниматься управлением школы. Все остальные предметы — по желанию. В Украине с этим большие сложности.
«Для меня эта система наиболее интересна, — признаётся Ирина Браницкая. — К сожалению, мы в Украине не можем её использовать, потому что дети всё равно должны сдавать все экзамены и контрольные». Но перспективы у этого метода всё-таки есть, уверена она: «Нам только кажется, что это бардак. Этой системе десятки лет, таких школ много по всему миру. Да, она не для всех. Ведь не все могут сами себя организовать. Иногда ребёнок, попадая из обычной школы в такую, просто проваливается по каким-то предметам. Но потом всё выравнивается. Когда ребёнок понимает, что нет давления, никто ничего не требует, обстановка комфортная, — ему хочется учиться».
В DEC life school этот принцип используют лишь частично: есть блок «надо», и есть блок «хочу»: «Никто в Украине не готов к такому формату, — объясняет директор школы. — Нужна большая смелость родителей и педагогов решиться на такое. Но мы пытаемся найти баланс. В обычной школе всё надо — математика, английский, химия, всё. Что «хочу», никого не интересует. И поэтому дети сами не знают, чего они хотят».
Казалось бы, ближе всех к системе свободы выбора, по крайней мере, для учителя, подошла Финляндия. Но один из финнских экспертов на EdCamp Ukraine 2018 Эса Синивуори, представитель образовательной компании Lumo Education Ltd, считает, что ученикам по-прежнему нужно наставление в этом выборе: «Некоторые предметы должны быть обязательны, потому что они — важные инструменты во многих областях. Родной язык, математика, иностранные языки. И не забываем об искусствах, ремёслах, творчестве. Если вы не развиваетесь в этой области, вы застрянете и в языках, и в математике. Я думаю, можно брать некоторые элементы из демократических школ и применять их в обычных школах. Истина, как всегда, где-то посередине».
Ты — мне, я — тебе
В демократических школах Израиля нет привычных нам классных комнат с тремя рядами парт и учительским столом. Стулья, столы, диваны, доски, экраны могут располагаться, как угодно. Ученики работают в группах, обучая друг друга. Учитель перестаёт быть лектором, а становится помощником.
Подобная структура эффективна не только для детей. Движение EdCamp изначально предполагает горизонтальную передачу информации, в отличие от традиционной «лекционной», где знания передаются сверху вниз: «В США есть много конференций для учителей. В большинстве случаев это просто комнаты с экспертами, которые изрекают учителям «мудрости» по анонсированным темам, — говорит соосновательница движения EdCamp, исполнительная директор EdCamp Foundation Хадли Фергюсон. — Мы же решили, что само сообщество учителей будет источником знаний для другого учителя. Так получилось на самом первом EdCamp в Филадельфии. Мы просто перенесли способ общения в интернете в реальную жизнь. И оказалось, что это очень классный способ передачи знаний».
Такой метод тоже может вызывать сложности. Учительница грузинского колледжа «Black Sea» Влада Хименко пропагандирует теорию «перевёрнутого класса», где учитель записывает лекции на видео и выкладывает в интернете, а в школе ученики совместно обсуждают увиденное: «Учитель был главным и стоял в центре, а тут в центре — ученик. Мне как педагогу было трудно это понять и привыкнуть. Сойти с пьедестала оказалось морально сложно. Возможно, авторитарный способ в немотивированном классе работает лучше. Но для учеников, которые умеют, привыкли и хотят учиться, это великолепная идея».
Есть ли жизнь после ВНО?
«Что такое знания в эпоху интернета — откройте смартфон и получите всё, что угодно. Главное — уметь искать, фильтровать информацию, обладать критическим мышлением. А это уже — компетенции, — объясняет директор харьковской школы «Ранок» Светлана Тыра. — Важно уметь работать в команде. Если я не могу что-то понять, освоить, сделать, я могу найти партнёра для этого, и всё получится. Но этому тоже надо учить. Дети возьмут компетенции с собой во взрослую жизнь. Но надолго ли полученные знания останутся актуальными. Дети — прагматики. Они спрашивают, зачем им это будет нужно? С другой стороны, у нас есть ВНО, которое ориентируется именно на знания. И большинство родителей оценивают школу именно по уровню знаний, которые она даёт ребёнку. Мы в школе ориентируемся на тех родителей, которые смотрят на шаг дальше, которые думают: а что будет после ВНО?».
В Евангелистичной школе Берлина частью выпускного экзамена становится испытание на выживание: детей на две недели отправляют за пределы Берлина с 5 евро на сутки на всех. Дети вынуждены искать крышу над головой у местных жителей, выполняя работу по хозяйству взамен.
«Иногда хорошая погода, иногда дождь льёт все две недели, — рассказывает преподавательница, директор и основательница Евангелистичной школы Берлина и инициативы Schule im Aufbruch Маргрет Расфельд. — Иногда это тяжело и им приходится спать на улице, ведь испытание запрещает хостелы. Но дети всегда возвращаются в восторге и говорят: люди такие милые, они угощали нас. Двери всегда открываются. Ты учишься выживать вне привычных комфортных условий. Многие родители боятся этого испытания, но это один из важнейших элементов обучения. Мы учим ответственности и свободному мышлению».
Маргет Расфельд создала целую сеть школ, подобных своей. Там дети тоже работают не над предметами, а над проектами, и сами выбирают, что им учить. В Германии в сети около 100 школ, в Австрии — 200, в Польше — около 30. В Украине пока Расфельд единомышленников не нашла, но ведёт переговоры с заинтересовавшимися её системой педагогами.
В Украине позволять такие вольности в обучении гораздо сложнее — срабатывает фактор государства. Все альтернативные школы в Украине, работающие по собственным программам, вынуждены отправлять детей сдавать контрольные и экзамены в других школах — это единственный способ получить аттестат о среднем образовании. По документам, дети из альтернативных школ учатся в обычных школах и сдают экзамены экстерном. Раньше, говорит Ирина Браницкая, для того, чтобы получить право для ребёнка учиться на экстернате, родители «доставали» справку о его болезни: «Сейчас альтернативных школ как бы и нет. Кто-то существует как ФОП, кто-то открывает ГО. Есть вопросы по бухгалтерии, по налогам».
Для частных школ получение лицензии от МОН возможно. Но для этого нужно либо придерживаться общей государственной программы, либо пользоваться несколькими альтернативными. «Фактически, выбора не было, — объясняет экспертка среднего образования, соавторка закона «Об образовании» Ирина Когут. — Все, кто не хотели работать по этим программам, либо проходили очень сложную процедуру утверждения, либо стали работать неофициально через систему экстерната». По словам Когут, с введением нового госстандарта в 2018-2019 годах это изменится. Но только для 1-го класса.
Есть частные школы, которые официально работают по госпрограмме, а на самом деле заменяют некоторые уроки на свои. Например, вместо уроков трудового обучения или, как они теперь называются, “технологии”, могут разбирать произведения античных классиков: не впопыхах, как предполагает стандартная программа, а одно произведение на протяжении семестра и даже больше. По понятным причинам, это происходит втайне — по документам школа вполне обыкновенная.
«Послабления есть, но не настолько большие, как хотелось. В МОН планировали вообще отпустить школы с программами в вольное плавание — такая вот реакция на годы закручивания гаек. Но потом решили, что это очень сложно для школ — разрабатывать собственные программы, — рассказывает Когут. — Наши соседи, поляки, которые в своё время «отпустили», сказали, что их учителя не были готовы, бегали в панике и не знали, что делать. Поэтому в Украине сделали типовые программы, фактически, распределили часы вместо школ и описали, каким способом будет достигаться госстандарт».
В полной либерализации программ тоже есть свои опасности, считает эксперт. «Всё равно должна быть внешняя аккредитация программ, соответствие результатов стандарту. Учитель может интегрировать какой-то метод в программу, показать его эффективность, потом внедрять дальше. Проверять это должна Государственная служба качества образования, которая появится до конца года».
Но никакие бюрократические сложности не помешают человеку, желающему создать новую школу с новыми правилами, уверен Яаков Гехт: «Создание школы — это процесс. Тридцать лет назад я говорил с людьми в правительстве, в муниципалитете, я убеждал их в том, что нужно создать совсем иную школу. И они начали мне объяснять, почему это невозможно. И, сами того не зная, дали мне детальное описание того, как именно это делать. С их подачи я глубоко изучил законы, понял все сложности. И тридцать лет назад создал школу. А потом ещё тридцать школ. И теперь в каждом городе Израиля есть демократическая школа, финансируемая из бюджета. Критики становятся союзниками. Я думаю, что когда ты создаёшь что-то уникальное, найдётся много желающих стать частью этого».
