Из года в год прайд в Тель-Авиве собирает все больше людей. В последнем, который прошел в начале июня, приняли участие около 200 тыс. человек со всего мира. Как последние несколько лет изменялись лозунги, под которыми проходят ЛГБТ-шествия?
Ранее муниципалитет Тель-Авива сам решал, каким будет слоган парада. Два года назад мы создали комитет, в который входят представители разных организаций. Они, посредством демократического голосования, решают, какой будет тема следующего прайда. В прошлом году она звучала как «Женщины и ЛГБТИ-община в Израиле», а в этом году – «Бисексуальность». Несмотря на это, группы активистов шли с разными лозунгами: некоторые выступали за права животных, некоторые вышли против «pinkwashing», кто-то нес плакаты с надписью «Нам нужно проснуться». Конечно, никто не говорил участникам, с какими слоганами приходить, они могут высказать все, что им кажется важным. В этом году на прайде не было так много охраны, но участников было намного больше, чем прежде – 200 тыс. людей. Парады у нас проходят не только в больших городах, но и по всему Израилю. Уже прошло первое в истории шествие в городе Беэр-Шева — в южной столице Израиля, в конце июня пройдет парад в северной столице – Хайфе. Шествие в 2007 году было похоже на то, которое в последний раз проходило в Киеве: охраняемая, оцепленная территория. 3 августа будет парад в Иерусалиме. В прошлом году он собрал 25 тыс. людей. Нам хочется, чтобы именно туда приезжало как можно больше участников, которые после шествия поедут праздновать в столицу ЛГБТ-движения, Тель-Авив. Мы должны постараться сделать так, чтобы в следующем году главный прайд прошел именно в столице страны.
Последнее время в Израиле активно действует движение «pinkwashing» («пинквошинг»). Его активисты обвиняют Израиль в прикрытии нарушений прав человека, особенно палестинцев, дружелюбностью по отношению к ЛГБТИ. Как вы работаете с палестинскими ЛГБТ-активистами?
В Израиле работает первая и самая крупная ЛГБТ-организация «Агуда» [«Ассоциация геев, лесбиянок, бисексуалов и трансгенеров в Израиле» - прим.], которая была основана в 1975 году. В январе в организации прошли демократические выборы, по результатам которых в правление вошел араб-гей. Мы всегда придерживаемся политики «Ничего про нас без нас», а потому ранее не могли обсуждать палестинскую повестку без самих палестинцев. В Израиле работают две палестинские ЛГБТ-организации, но взаимодействовать с израильскими они не хотят. Несмотря на то, что мы не являемся представителями политического движения, нас финансирует и поддерживает парламент, что настораживает палестинских активистов. Я же верю в то, что нам нужно найти возможность наладить диалог, ведь палестинские ЛГБТ-активисты – мои братья и сестры. В «Агуде» также есть специальная программа для беженцев: мы помогаем тем, кто бежит в Израиль (в основном это мужчины), получить вид на жительство и временное пристанище. Больше всего к нам бегут из Африки, в которой, в силу традиций, очень сложно и опасно быть геем. Мы делаем все возможное, чтобы сосуществовать вместе с арабскими активистами, и каждый день пытаемся наладить этот диалог. Важно понимать, что говоря о правах определенного круга людей, нельзя забывать о правах человека в целом.
Были ли конкретные попытки наладить диалог?
Во-первых, теперь в нашем правлении есть араб, и следующие три года он будет определять направления деятельности организации. Недавно мы также провели секретный «рамадано-радужный» обед: десять евреев и десять мусульман обедали вместе и говорили. В нашем правлении есть трансгендерная женщина. Так вот она полтора часа спорила с другим гостем о Иерусалиме, и в конце концов, они договорились. Мы хотим построить мост между еврейскими и мусульманскими ЛГБТ-активистами, но не хотим афишировать подобные мероприятия потому, что не делаем это ради того, чтобы заработать баллы. Но я понимаю, что это долгий процесс, потому что нам в первую очередь нужно научиться доверять друг другу.
Как вам кажется насколько «пинквошинг» опасен для самих представителей ЛГБТ? Чувствуют ли они некую угрозу от нарастающей критики?
Мир в целом не безопасен, точно так же, как и публичность для представителей ЛГБТ. По нашим данным, в преддверии парада, в социальных сетях на 21% возрастает уровень насильственных и нетерпимых высказываний по отношению к ЛГБТ. Четыре месяца тому двоих геев, которые приехали в Тель-Авив, побили. Но здесь стоит говорить об общественном насилии. Мне кажется, причиной этого является нехватка знаний и боязнь тех, кто отличается от тебя. Если мы будем объяснять, что мы такие же люди, как и все остальные, ненависти станет меньше. «Пинквош» - это, в первую очередь, политическая критика, она не грозит нашему положению в обществе. Большинство радикальных активистов обвиняют израильских ЛГБТ-активистов в «пинквошинге», но мы уже 42 года боремся за гражданские права и нельзя не брать во внимание все, что нам удалось за это время сделать.
Какие права есть у ЛГБТ-сообщества в Израиле?
Израиль довольно прогрессивная страна: у ЛГБТ-сообщества есть пенсионные и медицинские права. В стране нет такого закона, который бы отличался для представителя ЛГБТ. Все права нам приходилось отстаивать в суде постепенно [в Израиле действует понятие прецедентного права — прим.]. Дело за делом мы продолжаем это. Те права, которые у нас есть, мы получили благодаря индивидуальным историям борьбы: люди не боялись судиться по нескольку лет, называя реальные имена и публикуя свои истории. Регистрация браков, например, важный вопрос не только для ЛГБТ-сообщества в Израиле, но всего общества: у нас нет системы регистрации брака, даже если вы гетеросексуальны - можно зарегистрироваться и развестись только через религиозный институт. Потому мы не можем бороться за узаконивание однополых браков, как это произошло в США. Сегодня более 1,5 млн. людей в Израиле не могут заключить брак. Нам стоит распространять идею отделения религии от государства.
Гей-пары могут усыновлять детей, но это непросто. Правила усыновления довольно жесткие, процедура может длиться годами. Долгое время однополые пары могли усыновлять детей из России, но теперь они не могут делать этого: недавно Израиль пообещал России, что не будет передавать российских детей на усыновление однополым парам. Можно усыновить детей своего партнера (это стало возможным после петиции в Верховный Суд), можно также регистрироваться, как две матери или отца ребенка.
Но браки, которые были заключены в странах, где это узаконено, в Израиле признаются?
Нет. Например, я могу жениться на Кипре, в Дании или Канаде, но моя страна не будет считать это браком. У меня будут права женатого человека, но официально я не буду жената. Если мне захочется развестись, я тоже не смогу это сделать. Была забавная ситуация с парой геев, которые зарегистрировали брак в Канаде. Когда им захотелось развестись, они не смогли этого сделать, поскольку для них важна была именно надпись «разведены», которую получить в Израиле фактически невозможно. За это им пришлось побороться. Чтобы понять вопрос о регистрации брака, достаточно знать что на 0,1 замужнего гея у нас приходится 1 разведенный.
То есть чтобы развестись, нужно еще раз ехать за границу?
Да, аннулировать брак. Но, чаще всего, пары, которые зарегистрировали брак за границей, не регистрируют его в Израиле потому, что после семи лет совместного проживания, государство и так признает их парой (если у них есть общее хозяйство, счет в банке, дети). Большинство однополых браков просто не регистрируются, так же как и гетеросексуальные пары, которые регистрировали свой брак вне Израиля или через альтернативные церемонии. В стране сейчас начинается сильное движение за разделение религиозной и общественной жизни, но оно не выступает против религии. Мы верим, что у нас должен быть выбор: чтобы каждый смог зарегистрировать брак любым удобным способом, независимо от партнера и вида церемонии.
Гомосексуальные отношения в Израиле легальны с 1988 года, однополые союзы признаны на правах незарегистрированных сожительств, да и ЛГБТ-сообщество, в целом, не ущемлено в своих правах. За что сейчас борются местные ЛГБТ-активисты?
В первую очередь общество должно признать, что мы везде, что права ЛГБТ касаются всех общественных институтов. С каждым годом возраст каминг-аута в Израиле снижается. В ЛГБТ-сообществе есть как взрослые, так и маленькие дети, которые в свои 5-6 лет говорят: «Мама, я гей», «Я – трансгендер». Система не знает, что с ними делать. Если вы, воспитываясь в еврейской культуре, скажете родителям о том, что вы гей, они, скорее всего, скажут вам: «Окей, но выходи замуж, заводи детей». Сейчас в Израиле 50 тысяч детей растет в однополых семьях. Законодательство действительно не знает, что с нами делать. Например, недавно в одной из пар трансгендер, который не делал операцию по смене пола, забеременел и родил ребенка. Но как это закрепить законодательно, если и он, и его партнер зарегистрированы, как мужчины? Это значит, что два мужчины стали биологическими отцами ребенка? Сейчас мы должны разработать рекомендации, как действовать в таких случаях.
То есть вы говорите в основном о юридической составляющей?
Думаю, равенство – это в первую очередь юридическая составляющая. Но наше самое главное желание – чувствовать безопасность в обществе. Потому, что «гей» - все еще самое распространенное клеймо в школе, сексуальная ориентация – первопричина большинства суицидов среди молодежи, мы сталкиваемся с гомофобией на каждом шагу. ЛГБТ есть везде: в маленьких населенных пунктах, в Иерусалиме, Беэр-Шеве, среди бедуинов. Не все знают, как это принять. Что если 18-летний гей пойдет на службу в Армию обороны Израиля, едва ли не самую прогрессивную в мире по количеству служащих представителей ЛГБТ-сообщества, но будет подвергаться издевательствам и насмешкам? Это значит, что общество все еще не продвинутое и не плюралистическое. Традиционное общество менее толерантно к ЛГБТ, а потому иногда можно наблюдать регресс – один шаг вперед провоцирует два шага назад. Отрицательная реакция по отношению к ЛГБТ будет появляться в медиа и дальше. Мне кажется, что это правильно, поскольку это позволяет нам узнать, над чем еще нужно работать. Именно потому у ЛГБТ-активистов будет работа, несмотря на количество участников прайда в стране. Сейчас у нас развиваются организации, которые помогают детям принимать себя в той сексуальной ориентации, в которой они родились. Мы работаем с родителями, в садиках есть раскраски, которые объясняют, что однополые браки – это нормально. Мы работаем уже больше 40 лет, но мы в первую очередь должны добиться безопасности: чтобы ребенок не подвергался насмешкам за то, что он гей, чтобы семья принимала его.
Вы упоминали о том, что с каждым годом каминг-аут совершают все более молодые люди. Это значит, что все больше детей сталкиваются с необходимостью принятия иного себя уже в школе, или даже садике. Как устроена помощь для таких детей и их родителей?
Принятие ребенка будет зависеть от его окружения. Уже 25 лет у нас работает организация в поддержку родителей ЛГБТ-сообщества. Иногда бывает, что родители все же не принимают своих детей и выгоняют их из дома. В таком случае мы можем предоставить им специальное безопасное для жизни место. Ежегодно у нас проходят трехдневные тренинги для социальных работников со всего Израиля. Конечно, мы не можем покрыть все, но с каждым годом нам удается все больше.
Две недели назад главой правительства Сербии впервые в истории страны стала женщина. Ана Брнабич также стала первым политиком, открыто заявившем о своей гомосексуальности. Таким образом Сербия стала первой страной бывшего соцлагеря, в которой премьером стала гомосексуальная женщина. Как думаете, возможно ли подобное в Израиле?
У нас есть два открытых гея в парламенте. Надеюсь, их будет больше. Возможно, однажды у нас тоже будет премьер-министр гей. Чрезвычайный и полномочный посол Великобритании в Украине - открытая лесбиянка, также посол Великобритании в Израиле – гей. Меня вдохновляет, когда каждая женщина достигает самых высоких позиций, особенно, если это — представительница ЛГБТ-сообщества. Но я надеюсь, что наступит день, когда никто не будет акцентировать внимание на сексуальную ориентацию.
К сожалению, сексуальная ориентация в Чечне стала причиной пыток. Вы знаете о кампании против геев, которую развернуло руководство страны, общались с бежавшими из подпольных тюрем. Некоторых, после пыток, отпускали домой. Как думаете, с какой целью это делали?
Чеченский лидер Рамзан Кадыров сообщил, что он избавит Чечню от «этой проблемы» до конца мая. Они поместили геев и трансгендерных людей в тюрьмы, издевались над ними - пропускали электрический ток, избивали. Израильское ЛГБТ-сообщество было первым из международных, которое отреагировало на происходящее. Эта история напомнила нам Холокост, да и первые публикации о пытках геев появились в прессе через пару недель после памятных дней. У нас сразу же прошла демонстрация в поддержку чеченских геев. Я лично говорила с несколькими активистами из Москвы и Петербурга, а также с одним из них встретилась в Киеве, чтобы понять, как мы можем помочь остановить происходящее. Мы спрашивали у бежавших, какая помощь им нужна, и они просили рассказать о случившемся медиа, а также помочь им финансово. Потому нашим заданием было – заявить об этой проблеме. Согласно последним публикациям, тюрьмы для геев в Чечне закрыты, но я не очень верю этой информации: ситуация с правами ЛГБТ в России, впрочем, как и в большом количестве стран мира, все еще плохая. Я думаю, что власти Чечни, используют семьи геев для еще большего давления на них. Бежавшие добирались до Москвы, а затем уезжали в Германию, Францию, Швейцарию: геям из Чечни намного лучше искать пристанище в третьей стране. По моей информации, одному или двум людям удалось убежать из тюрьмы, а некоторых из них вернули в семьи, которые или убедились в том, что они бежали, и забыли об их существовании, или убили их самостоятельно.
Знали ли ЛГБТ-активисты о пытках, которым подвергаются геи в Чечне, до публикации в «Новой газете»?
Нет. Мне кажется, никто не знал об этом. Думаю, журналисты, которые освещали эту тему, были вынуждены уехать из России, потому как их обвинили в том, что они распространяли «фейковую» информацию.
Знает ли кто-то о количестве людей которые в этих тюрьмах содержались?
Нет, этого никто не знает. Многие просто исчезли, информации о них нет до сих пор. Но это не была выдумка. Я говорила с активистами, которым удалось побывать в этой тюрьме: там они видели следы содержания людей.
Есть ли у правозащитников уверенность в том, что пытки прекратились?
Не думаю, что они закончились. Думаю, что правительство страны увидело, что этим фактом заинтересовалось мировое сообщество, и продолжило делать это еще тише. Ситуация стала еще более опасной.