Потом, в 1972 году, я понял: все, что я знал о депортации крымских татар, было антисоветской агитацией и пропагандой с целью подрыва и ослабления государственного строя. В моем судебном деле есть и этот, крымскотатарский, эпизод.
Андрей Дмитриевич Сахаров не был крымским татарином. Русский по рождению и воспитанию, он чувствовал чужую боль. Поэтому он писал и говорил о трагедии крымскотатарского народа.
Я познакомился с Сахаровым в ноябре 1971 года. Следующая встреча была спустя годы, в неожиданные времена раннего Горбачева. Я остановился на сутки в их, Боннэр и Сахарова, московской квартире. Всю ночь мы говорили… Тогда Елена Георгиевна сказала мне, что они подыскивали себе место на кладбище вблизи города Горький. Они ни на что не надеялись, изолированные от мира, немолодые, больные.
14 декабря – день смерти Андрея Дмитриевича. Путинской России Сахаров не нужен. Более того, опасен. Но он очень нужен нам, украинцам. Именно поэтому мой нидерландский друг Роберт ван Ворен и я решили в этот день или 15 декабря ежегодно проводить акции памяти Андрея Дмитриевича Сахарова. В прошлом году это был скромный «круглый стол» в офисе нашего омбудсмена Валерии Лутковской, сейчас, 15 декабря 2016 года, мы готовим концерт в киевской филармонии. Нам очень нужен Сахаров, память о нем.
Сейчас, во время возобновившейся трагедии крымскотатарского народа, мы хотим привлечь особенное внимание к ним, прежде защищаемым Сахаровым. Именно поэтому рядом с нами в этот вечер будет бесконечно храбрый Мустафа Джемилев.