Сначала выступил невыразительный представитель пролетариата. Рабочий какого-то киевского завода говорил тяжело, запинаясь, живописал сладкие и сытые будни украинских граждан в многонациональном СССР. Затем выступил представитель советской интеллигенции, назвавшийся заведующим кафедрой марксистко-ленинской философии в киевской сельскохозяйственной академии. Профессор говорил складно, к чему-то призывал, что-то горячо осуждал.
Когда Кытманов предложил задавать приезжим гостям вопросы, встал Мыкола Горбаль и спросил профессора: «Скажите, на каком языке вы разговариваете дома, с семьей, на украинском или русском?»
Этот, казалось бы, простой вопрос поверг уважаемого профессора в шок, его лицо налилось кровью, голос задребезжал, он яростно заговорил о происках идеологических врагов, о необходимости любить и уважать советскую власть и т.д. и т.п.… но на вопрос Горбаля так и не ответил. И вправду, скажешь, что с детьми и внуками общаешься на русском, разрушишь цель поездки, дашь аргумент в поддержку всех этих злобных националистов, скажешь – на украинском, присутствующие здесь же чекисты заподозрят и тебя в националистическом грехе… А чекисты, наблюдая этот короткий идеологический поединок, открыто и цинично улыбались. Уж не знаю, вернулся ли профессор в Киев без инфаркта, плакал ли по ночам от пережитого ужаса.
Так было. А вспомнил я эту давнюю историю, отвечая на вопрос телевизионного журналиста в прямом эфире. Он спросил, верю ли я в грядущую эффективность нашего Антикоррупционного Бюро. Тогда, в прямом эфире, эту историю не рассказал, время не позволяло. Сейчас могу себе позволить высказаться подробнее. Я – не знаменитый театральный режиссер Станиславский, это он говорил своим актерам: «Не верю. Я вам не верю!» Вопросы веры или неверия – не ко мне. Я предпочитаю рассудительность и доказательность. Ни с Петром Алексеевичем Порошенко, ни с директором Антикоррупционного Бюро я не знаком. Но журналистам, ищущим ответ на заданный мне вопрос, могу посоветовать следующее: задать директору Бюро господину Сытнику такой очень простой вопрос: «Сможет ли он и его служба в случае необходимости расследовать коррупционные злоупотребления Президента Украины и направить результаты в суд для определения возможного наказания?» Любого Президента, вне зависимости от его фамилии.
Вместо эпилога. Несколько лет тому назад я в составе небольшой группы украинских экспертов знакомился с правоприменением в английских тюрьмах. Однажды нас вышел встретить перед входом в тюрьму ее директор. Когда все мы проходили внутрь здания, нас тщательно обыскали. Первым – начальника тюрьмы. Кто-то из нас иронически заметил: «Это специально для нас вы спектакль устроили?» Тюремный директор ответил: «Нет, мне приходится выходить и входить в это здание до пятнадцати раз в день. И меня всегда обыскивают. Я требую этого. Иначе перестанут обыскивать моих заместителей, других сотрудников. И система безопасности будет разрушена». Кто-то из нас с недоверием спросил: «Ну, а если Королева решит посетить вашу тюрьму?» Директор несколько секунд помедлил и ответил: «Такого в моей практике еще не было. Но, можете быть уверены, обыску подвергнут и Королеву».