Часовой литературы

До последних дней своей жизни Павел Архипович живо интересовался новинками украинского книжного рынка. В свои восемьдесят четыре он читал прозу Сергея Жадана, Андрея Кокотюхи, Олеся Ульяненко и старался высказывать свое мнение о современной прозе. Несмотря на статус классика, в его словах не было чванливости и менторского тона. Загребельный играл в украинской литературе очень важную роль – часового. Которую после его смерти вряд ли кто-то из ныне здравствующих классиков решится взять на себя.

Последние несколько лет Павел Загребельный жил под Киевом. В частном доме в Конче-Озерной он спасался от городской суеты. Там автор десятков романов и киносценариев, который много лет председательствовал в Союзе писателей Украины и был депутатом Верховного Совета СССР и УССР, читал книги. Загребельный, который за свою жизнь создал не один литературный бестселлер («Роксолана», «Евпраксия», «Я, Богдан» etc), пытался понять, кто чего стоит в современной украинской литературе. Правда, не всегда он делился этим с читателями. Но вот в 2004 году послесловие Загребельного неожиданно появилось в книге прозы Сергея Жадана «Депеш мод». Тогда Павел Архипович в очередной раз продемонстрировал: он находится вне времени и возраст для него – не помеха. Он умел восхищаться произведениями других писателей. Что, поверьте, случается очень редко в литературной среде. Тем более – с людьми, которые считают себя классиками. Те же Дмитрий Павлычко, Иван Драч, Владимир Яворивский, Павел Мовчан очень редко замечают и хвалят юных талантов. Загребельный мог себе это позволять. У него были время, желание и вдохновение. Ему не надо было кому-то что-то доказывать. Его книги, изданные миллионными тиражами по всему миру, и боготворящие его читатели – убедительный и весомый аргумент его творчества.

Поразительно то, что, несмотря на свою очень долгую и успешную карьеру при СССР, Павел Загребельный никогда не ассоциировался с «совком». В его произведениях никогда не было той нудной патетики, которая присутствовала у многих классиков соцреализма. Исторические романы Загребельного без «цэу» КПСС и так зачитывали до дыр. Помнится, в начале 80-х в библиотеках даже записывались в очередь на прочтение «Роксоланы» и «Я, Богдан».

Несколько месяцев назад на портале «Буквоїд» мы проводили опрос – «Кого будут читать через 100 лет?». Тогда очень многие современные писатели не на шутку обиделись, не найдя своей фамилии в перечне претендентов на «вечность». В том списке Павла Загребельного не было. Поскольку и без читательских опросов понятно: его романы будут читать и через сто, и через двести лет.

Часовой литературы ушел. Но его тексты продолжают жить.