Как «приготовить» дело за пять минут
Кратко история с обвинением Мустафы Джемилева выглядит так: российские власти переполошились после заявления крымских татар о намерении провести Марш достоинства, в программу которого входило массовое пересечение границы крымскими татарами из числа общественных лидеров и руководителей Меджлиса. Чтобы этого не допустить и вообще продемонстрировать позицию «хозяина ситуации» российские правоохранители срочно завели уголовные дела в отношении Мустафы Джемилева, Рефата Чубарова и Ленура Ислямова.
В ситуации с Мустафой Джемилевым «рецепт» уголовного дела был незатейливым. Российский следователь взял материалы дела об убийстве по неосторожности, которое было совершено сыном Джемилева Хайсером в 2013 году. И к ним добавил материалы уголовного дела по факту столкновений возле Армянска 3 мая 2014 года, когда крымские татары вышли на трассу Армянск-Херсон, чтобы встретить Мустафу Джемилева и вынуждены были прорывать оцепление неких неизвестных в балаклавах, которых впоследствии российские правоохранители пытались представить, как сотрудников полиции.
Из первого дела следователь «выжал» обвинение в небрежном хранении оружия, поскольку карабин из которого было совершено убийство, зарегистрирован на Мустафу Джемилева, и он отвечал за то, чтобы это оружие было не доступно для других. Сюда же следователь вписал статью о незаконном хранении боеприпасов, полагая, что при помощи охотничьего или спортивного патрона совершить убийство было нельзя, а значит где-то были еще и боевые патроны. По второму делу правоохранители не стали мудрить и в действиях Джемилева усмотрели состав «незаконного пересечения государственной границы РФ». В таком виде дело поступило в Армянский городской суд, который принял решение рассматривать его в заочном порядке – без участия подсудимого.
Оружие было, а небрежности – нет
По первым двум статьям обвинения прокурор вызвал всего 4 свидетелей, в том числе сына Джемилева Хайсера. Тот регулярно получает судебные повестки, но по ним не является, чем загоняет в тупик систему российского правосудия. Огласить его показания они не могут, принудительно заставить его явиться – тоже. А отказываться от его допроса и вовсе не удобно. В итоге, суд по этому вопросу так и не принял на данном этапе никакого решения, отложив поиски выхода из ситуации на потом.
Остальные три свидетеля были допрошены в один день и никто из них не подтвердил факт небрежного хранения оружия. Алие Селимова, которая часто помогала по хозяйству в доме Джемилевых вообще ни разу не видела никакого оружия, пасынок Джемилева Эльдар Эбубекиров заверил суд, что оружие хранилось в сейфе, а сейф в отдельной комнате, ключ от которой был только у Джемилева. Он же пояснил, что Хайсер похитил ключи и завладел оружием по своему умыслу, а не из-за небрежности хранения. А участковый, проверяющий правила хранения оружия, Дилявер Сулейманов, подтвердил суду, что ни разу при проведении таких проверок претензий к хранению карабина и боеприпасов не возникало.
Любопытный казус вышел с обвинением по статье 222 за незаконное хранение боеприпасов. Из трех перечисленных свидетелей только участковый Сулейманов мог в своих показаниях как-то закрепить это предположение, однако в ходе судебного заседания он категорически отказался оценивать, какие боеприпасы находились на хранении в сейфе Джемилева. По его словам, подобную оценку могут дать только эксперты-криминалисты после отстрела боеприпаса, а других вариантов определить какой перед тобой патрон – холостой, спортивный, охотничий или боевой – просто не существует.
А было ли уведомление?
Ключевые моменты обвинения в части предъявленного Мустафе Джемилеву обвинения о «нарушении государственной границы» сводится к двум событиям. Первое – 2 мая 2014 года ему в аэропорту Шереметьево было зачитано уведомление о запрете на въезд в Российскую федерацию сроком на пять лет. И второе – зная о запрете, он на следующий день пересек эту «границу» в пункте пропуска Армянск на севере Крыма. Логика защиты строится на обратном – уведомления в аэропорту не зачитывали, границу в Армянске он не пересекал да собственно никакой границы (пусть даже признанной только самой Россией) в Армянске не было.
Проще всего оказалось разобраться с первым событием. В оккупационном суде были допрошены две свидетельницы обвинения, которые на момент 2 мая 2014 года служили в аэропорту Шереметьево на паспортном контроле. Как рассказала суду свидетель Аминат Омарова, Джемилев действительно предъявил ей свой паспорт иностранного гражданина, после чего у нее в базе высветилось оповещение о необходимости дополнительных действий. Она попросила его подождать в сторонке и вызвала старшую смены. Та пришла не одна, а в сопровождении начальника оперативной службы терминала Дмитрия Козакова и они какое-то время о чем-то беседовали с Джемилевым. О чем они говорили, она не слышала. Чтобы ему зачитывали какие-то решения, брали подписи или составляли какие-то документы – не видела.
Допрошенная в суде старшая смены Ольга Савельева заявила, что ничего по данному эпизоду не помнит и сообщить не может. И даже фамилия Джемилева ей ровным счетом ни о чем не говорит. А начальника оперативной службы терминала Казакова среди свидетелей обвинения и вовсе не оказалось. Таким образом доказать при помощи допроса свидетелей, что в аэропорту Шереметьево Джемилева действительно о чем-то уведомляли, а не беседовали «о погоде», обвинению абсолютно не удалось.
Ни знаков, ни пограничников, ни прорыва
Еще неприглядней оказалась картина со второй частью этого эпизода – «пересечением границы» в районе города Армянск на севере Крыма. Долго и кропотливо суд опрашивал семнадцать свидетелей тех событий, как из числа крымских татар, так и из числа сотрудников пограничной смены, дежурившей 3 мая 2014 года на пункте пропуска Армянск. В результате многие из них прямо сообщили или не опровергли в суде целый ряд фактов, которые полностью противоречат утверждениям из обвинительного заключения.
Во-первых, большинство свидетелей твердо сообщили, что никаких опознавательных знаков, указывающих на пролегание в этой местности «государственной границы», на тот момент не имелось. Как и инженерных заграждений. Не было дорожных и информационных знаков о том, что на данной территории действует пограничный режим, а сам пункт пропуска представлял из себя четыре палатки и два самодельных шлагбаума. Без каких бы то ни было опознавательных знаков. На то, что это пограничный пункт пропуска ничто не указывало. Более того, один из пограничников сообщил, что и в таком виде пункт пропуска на момент событий существовал всего неделю и большинство людей, пересекавших в то время «границу» не могли понять, что это такое и какие действия от них требуются.
Во-вторых, к моменту, когда на импровизированном и никак не обозначенном пункте пропуска появился Мустафа Джемилев, там вообще не оказалось ни одного пограничника. Как сообщил в ходе допроса старший смены наряда Сергей Заворукин, он отдал приказ всем покинуть территорию КПП, чтобы их не взяли в заложники. За полчаса-час (по разным показаниям) до того, как приехал Джемилев, со стороны Армянска подошло от пятисот до пяти тысяч (по разным показаниям) людей, которые пришли встречать Джемилева. В какой-то момент раздались выстрелы со стороны неизвестных в балаклавах и без опознавательных знаков. Масса людей, подстегнутая этими выстрелами, хлынула на пограничный пункт, а часть – за его пределы в сторону материковой Украины. Поэтому к моменту появления Джемилева не было не только каких-то обозначений, указывающих на «границу», но и самих пограничников, которые бы осуществляли функции пограничного контроля.
В-третьих, и свидетели из числа крымских татар, и российские пограничники, наблюдавшие за происходившим с безопасного расстояния, в суде сообщили, что Джемилев не предпринимал вообще никаких действий, направленных на пересечение «границы». Он вышел из машины и общался с собравшимися людьми. Ни одно официальное лицо у него не проверяло документы, не сообщало о наличии для него запрета на въезд, не предлагало вернуться по обратному маршруту. Так и не дождавшись никого из представителей пограничного ведомства, спустя несколько часов лидер Меджлиса развернулся и покинул пункт пропуска. Примечательно, что по признанию ряда пограничников, Джемилев при таком скоплении людей имел все возможности для того, чтобы прорвать или обойти оцепление из неизвестных в балаклавах и направиться вглубь полуострова, но никаких подобных действий или даже попыток не предпринимал.
Пограничники заблудились?
Выяснилась за это время еще одна неприятная для обвинения деталь. Созданием пунктов пропуска н ведает правительство России, которое соответствующее постановление приняло только в 2015 году. Предположения защиты, подкрепленные нормативными документами, о том, что на период 3 мая 2014 года пункт пропуска возле Армянска существовал нелегально, даже в формате российского законодательства, показаниями свидетелей обвинения так и не были опровергнуты.
«Фактически, законодательная база для организации данного контрольно-пропускного пункта была принята позже. Распоряжение правительства (России – ред.) было принято спустя год после событий, приказ ФСБ об установлении пограничной зоны – спустя полгода после указанных событий. Пояснить эти обстоятельства никто из пограничников также не смог», – подвел итог адвокат Николай Полозов по итогам допроса основной части свидетелей обвинения.
Тем временем в подконтрольном оккупационным властям Армянском городском суде продолжается слушание этого уголовного дела. Обвинение перешло к стадии представления письменных доказательств. И уже судя по первым исследованным документам, эта стадия тоже грозит стать провальной для той версии, которую российские силовики изложили в своем обвинительном заключении.