Но для того, чтобы этот ответ найти, нужно ответить себе на вопрос: а что такое Россия сегодня и чем она будет завтра. Это не так уж сложно. Современная Россия у нас перед глазами. Это авторитарное государство, управление которым осуществляется с помощью силовых структур и государственно-олигархических экономических механизмов. В России практически отсутствует механизм выборности, парламентаризма, судебной власти (о чем те же Ходорковский и Навальный могут рассказать лучше меня), экономической конкуренции. Если говорить конкретнее, Россия – не страна, а большая “зона” с уголовными порядками: управление осуществляют чекисты-охранники во главе с Путиным, “общак” под контролем воров в законе – “олигархов”, все остальные – безгласные “мужики”, работающие за пайку.
Свободный человек в таком, с позволения сказать обществе – умалишенный и в этом тоже ничего нового нет. Свободному человеку трудно жить по законам лагеря, уголовник не адаптируется к свободной жизни и пытается превратить ее в лагерь – о чем какой-нибудь Янукович может рассказать лучше меня.
При этом любая попытка настоящей политической деятельности и есть свобода – именно поэтому Явлинский, Немцов или Касьянов – при всех различиях между ними - ведут себя по крымскому вопросу иначе, чем Ходорковский и Навальный. Потому что Немцов и Касьянов – представители хоть и маргинализированной Путиным, но еще трепыхающейся политической элиты ельцинской России. А Ходорковский и Навальный формировалисьскорее как общественные деятели, чем как политики – уже в условиях путинской зоны. Они – политики для “мужиков”, искренне уверенные, что именно “мужики” и должны решать судьбу наворованного. Поэтому “тест на Крым” на самом деле очень прост. Те, кто считает, что Крым России не принадлежит и демократическое государство и не может распоряжаться награбленным – и есть политики. Те, кто считает иначе, какими бы высокими словами о демократии, мнении большинства россиян, правах “народа Крыма”, компромиссе и прочими благоглупостями они бы не прикрывали жажду наживы – “мужики” или “воры в законе”, просто стремящиеся стать вертухаями. И говорить с подобными людьми не о чем и незачем. Тот, кто хочет установить контакт с колонией, должен общаться с ее начальством, а не с заключенными.
Теперь если говорить о будущем. Может ли государство-колония долго существовать в современном мире? Это, конечно, риторический вопрос. Не может. Но тогда какими могут быть изменения в гигантском российском бараке?
Первый вариант – если предположить, что российская элита хочет обойтись без бунта – это дворцовый переворот, замена Путина и компании на более адекватных людей. Но, во-первых, непонятно откуда эти более адекватные люди возьмутся, во-вторых, неясно, откуда у этих более адекватных людей появится желание выпустить заключенных на волю – если даже Навальный и Ходорковский опасаются, что от свежего воздуха у россиян закружится голова. Да, конечно, дворцовый переворот может привести к эволюции нравов, но достаточно длительной и неустойчивой, как в 90-е годы. И, кроме того, понятно, что и при этом процессе придется вести диалог с начальством колонии – пока “мужики” не научатся быть гражданами и не просто думать самостоятельно, но и понимать, что воровать нехорошо.
Второй вариант – это бунт заключенных, любимое российское занятие, бессмыленное и беспощадное. Более реалистично, чем дворцовый переворот, но с другими последствиями. Потому что результатов у бунта может быть сразу три.
Первый – успех мероприятия с сохранением целостности страны, освобождение от “вертухаев” и их наказание, начало конкурентной политической жизни и экономики. И в этом случае диалог следует вести с теми политическими силами, которые признают существование Украины как соседнего целостного государства и не ставят под сомнение наш территориальный интегритет и право на самостоятельный внешнеполитический выбор. С такими силами, если они придут к власти, можно будет даже договариваться о совместном военном процессе над преступниками – инициаторами войны против Украины. Это тем более важно, что фигурантами этого процесса должны стать как российские, так и украинские граждане – представители нынешнего руководства России, администрации Януковича, марионеточные руководители Крыма, ДНР и ЛНР, спонсоры террора из числа олигархов. Для оздоровления России такой процесс просто необходим – даже если основная часть фигурантов погибнет во время самого бунта.
Второй – это подавление бунта путем военного переворота с сохранением , что приведет к смене власти, но не приведет к смене сути режима. В этом случае необходимо продолжение диалога с руководством колонии, тем более, что оно значительно ослабеет и будет занято внутренними проблемами. От военного диктатора можно будет, кстати, ожидать и уступок по территориальной реинтеграции – потому что поддержка Украины в этот момент для него будет важнее ропота “мужиков”. Именно с таким диктатором можно будет договориться и о переселении той части населения Крыма, которая захочет остаться в России, на российский материк, и о процессе (конечно, формальном) над инициаторами военного конфликта – даже если большая их часть будет уничтожена бунтовщиками и самими военными в ходе переворота.
Наконец, третий вариант – это успех бунта, при котором целостность государства сохранить не удастся. Это самый непростой вызов для нашей страны, как и для остального мира. Проблем с территориальной реинтеграцией не будет, но будут проблемы с поддержанием контакта с новыми государствами на построссийском пространстве – пестрой и враждующей между собой мозаикой демократических стран, военных диктатур, исламских республик и анархизированных территорий. В этом случае Украина и новая Беларусь должны будут сыграть по отношению к России ту роль, которую Польша сейчас играет по отношению к Украине – помогая демократическим государствам построссийского пространства в транзите в цивилизованный мир и создании стены между ними и миром авторитаризма и анархии. Одновременно необходимо будет решить вопрос о безъядерном статусе построссийского пространства, что должно стать предметом особого диалога.
Получилась, конечно, не статья, а докладная записка, но и такой жанр иногда необходим для точного понимания реальности.