В развернувшихся в Украине спорах о том, куда же государству вступать, – в Таможенный Союз с Россией, Беларусью и Казахстаном либо в Зону Свободной Торговли с Европейским Союзом, – не учитывают одну очень важную деталь. А именно: кто предлагает Украине присоединение к Таможенному Союзу и сулит за это некие выгоды?
Поиск ответа на этот вопрос означает, фактически, выбор правильного предположения о месте и роли Владимира Путина в нынешнем распределении сил в российской политической верхушке. А это распределение сил сейчас претерпевает слишком значительные изменения, чтобы поспешно соглашаться или отказываться от предложений человека, чья дальнейшая политическая судьба не ясна.
Вполне возможно, что решение Украины о согласии либо отказе в контексте предложений Путина по участию в интеграционных процессах на послесоветском пространстве станет решением, аналогичным по своей невыгодности тому решению, которое привело компанию «British Petroleum» к слиянию с «Роснефтью». Слиянию, которое и сорвалось, и привело к тому, что стало ясно: Игорь Сечин (больше) не всемогущ. Собственно, внимательный взгляд на то положение, в котором оказался сам Сечин и его инициатива, не может не привести к мысли, что ровно в таком же положении в скором времени может оказаться и Путин, и его инициативы.
Тут надо понять: прошло ли время «силовиков» в России?
Итак, рассмотрим попытку Сечина произвести слияние BP и «Роснефти» на трёх этапах. Первый этап: многообещающее начало. Второй этап: сопротивление сделке. Третий этап: победа сопротивления и поиск выхода из ситуации, когда Сечин не смог обеспечить успех сделки.
Российский журнал «Эксперт» №3 (737) от 24 января 2011 года: «14 декабря на пресс-конференции в лондонской штаб-квартире BP новый президент компании Роберт Дадли, в 2003-2008 годах руководивший российской компанией ТНК-BP, заявил об «историческом для BP моменте». Компания подписала с «Роснефтью» соглашение стоимостью 16 миллиардов долларов. Речь идёт о «создании стратегического глобального альянса», одной из ключевых целей которого станет освоение потенциально огромных запасов углеводородов в российском секторе Северного Ледовитого океана.
По условиям сделки, BP получает 9,5% акций «Роснефти» в обмен на 5% собственных ценных бумаг рыночной стоимостью 7,8 миллиардов долларов. Две компании создают совместное предприятие (две трети его капитала будут принадлежать россиянам), которое займётся разведкой и добычей углеводородов на российском арктическом шельфе. «Роснефть» внесёт в капитал СП три очень крупных по площади лицензионных участка в Карском море, полученных практически за бесценок от властей, а BP инвестирует 1,4-2 миллиарда долларов в разведку.
По словам осведомлённого в ситуации отраслевого специалиста, «Роснефть» уже несколько лет нащупывала стратегических партнёров среди зарубежных компаний. Любопытно, что одним из идеологов альянса с западной компанией называют вице-премьера и главу совета директоров «Роснефти» Игоря Сечина, который вообще-то слывёт консервативным политиком. «Общаясь с крупными чиновниками и представителями государства в крупных корпорациях, года три назад я стал ощущать появление общей линии на поддержку союза с западными компаниями, – рассказывает наш источник в отрасли. – Не индийскими или китайскими, а именно западными, способными стать не только финансовыми, но и технологическими донорами. Выстраивание тесных отношений с Западом стало поощряться как одна из гарантий устойчивости и независимости нынешнего политического строя».
Первоначально особые отношения у «Роснефти» стали складываться с «Shell», но затем в качестве перспективного партнёра всплыла BP. Однако только после аварии в Мексиканском заливе британская компания согласилась пустить российскую в свой капитал, о чём прежде та не могла и мечтать».
Сделку, естественно, одобрил Путин.
Особый смысл сделке придавал тот факт, что «Роснефть» была выгодоприобретателем разгрома компании ЮКОС Михаила Ходорковского.
Журнал «The New Times» №2 (187) от 24 января 2011 года: «Но главное, «Роснефть» легализует активы, которые ей достались в ходе распродажи ЮКОСа. В сделку входят добывающие, перерабатывающие активы и АЗС, купленные «Роснефтью» и предварительно отобранные у ЮКОСа. А также акции самой BP, доставшиеся «Роснефти» от ЮКОСа. Теперь они становятся активами BP, добросовестного приобретателя. Международным судам, в которых акционеры ЮКОСа судятся с Россией и «Роснефтью», будет сложнее отобрать это имущество у BP, чем у российских акционеров».
И ещё в выше упомянутом номере «Эксперта»: «Показательно, что уже появились сообщения о возбуждении в Британии дела по факту легализации денег ЮКОСа. А это значит, то позиция российских властей по этому вопросу получает мощную поддержку на международной арене. В целом же можно утверждать, что в этого момента политика давления на Россию с использованием «дела Ходорковского» потеряла какие бы то ни было перспективы. А вот возможности России продвигать свои интересы на мировом нефтегазовом рынке значительно возрастают».
И «Новая газета» №12 от 4 февраля 2011 года: «Дело даже не в том, что сегодняшняя «Роснефть» – это наполовину ЮКОС. Сам план союза с BP едва ли не под копирку списан с той сделки, осуществить которую в 2003 году не дали Ходорковскому».
Второй этап: сопротивление.
«Новая газета» №32 от 28 марта 2011 года: «Проблема в том, что у BP в России уже есть совместное предприятие – ТНК-BP, половина которого принадлежит консорциуму AAR. [В этот консорциум входят «Альфа-групп» Михаила Фридмана, «Access Industries» Леонида Блаватника и «Renova» Виктора Вексельберга. – lb.ua]. И, как утверждают акционеры AAR, одним из пунктов заключённого с британцами акционерного соглашения является запрет на проведение партнёрами каких-либо стратегических сделок в России без решения совета директоров ТНК-BP.
Вексельберга и Ко понять можно. Если твой стратегический партнёр, с которым у тебя в последнее время сложились очень напряжённые отношения, начинает водить дружбу с Игорем Сечиным, ничего хорошего от этого ждать не стоит. Трудно представить себе конкретные последствия, но можно быть уверенным, что Вексельберг представляет их себе гораздо лучше. Иначе он не стал бы идти ва-банк и блокировать сделку.
Для Сечина готовность AAR ввязаться в драку и идти до конца оказалась шоком. Он формулирует свою позицию просто: «Роснефть» сама решает, с кем ей сотрудничать. Может, этот принцип и действует в границах Российской Федерации, но международный арбитраж, как выяснилось, читает акционерные соглашения, а не высказывания вице-премьера. В ещё более странном положении оказалась BP. С точки зрения западного истеблишмента, правовой нигилизм ещё может быть простителен для русских, но как британцы могли нарушить принцип нерушимости контракта? Очевидно, они рассчитывали на то, что Сечин самостоятельно решит проблемы внутри России и до международных разбирательств дело не дойдёт. Полагаю, он и сам был в этом абсолютно уверен».
Третий этап: финал.
Сечин не решил проблемы внутри России. И дело дошло до международных разбирательств. В результате, 24 марта сего года Стокгольмский арбитраж запретил слияние BP и «Роснефти». 8 апреля запрет был продлён. Теперь BP и «Роснефть» вынуждены рассматривать варианты урегулирования ситуации неким не «сечинским» путём. Например, посредством выкупа доли российских акционеров в ТНК-BP. Да и не только не «сечинским» путём, но и без самого Сечина.
Потому что во исполнение решения президента Медведева о том, что чиновники должны быть заменены в советах директоров государственных компаний, – Сечин сложил с себя полномочия председателя совета директоров «Роснефти».
Причём он сделал это так, что вспоминается давнее противостояние людей Сечина и людей Медведева и Алексея Миллера, председателя правления «Газпрома». Газета «Коммерсант» №63 (4604) от 12 апреля 2011 года: «Скорость, с которой Сечин сумел выполнить поручение президента, вероятнее всего, определялась не только тем, что именно с его руководством «Роснефтью» большинство аналитиков связывало сам факт поручений Медведева правительству об изгнании вице-премьеров из советов директоров. Очевидно, что, демонстративно ускорив процесс, Сечин сохранил за собой управляемость им».
Тут нельзя не вспомнить об истории борьбы за Ковыктинское газовое месторождение. В «Новой газете» №19 от 21 февраля 2011 года были перепечатаны материалы за 2007 год, опубликованные сайтом «Викиликс»: «Возможно, в дело вступили различные властные группировки: Медведев и Алексей Миллер вынуждены отражать выпады со стороны высокопоставленных сотрудников «Газпрома», приближённых к Сечину».
И ещё в том же номере: «Враги Медведева обвиняют его в неэффективности и считают ответственным за ряд «провалов», в частности, за срыв сделки по «Сахалину-2» (то есть за то, что он заплатил за вхождение в проект слишком большую сумму) и за недостаточно быстрые действия по предотвращению угрозы газового дисбаланса в России».
Таким образом, можно предположить, что у нынешних неудач Сечина есть одна неотменяемая причина. А именно: президент Медведев.
А Путин?
Путин, как и Сечин, – «силовик». Путин, как и другие крупные российские политики эпохи «после Ельцина», всегда придерживался рамок добрососедских, союзных отношений на пространстве бывшего СССР. С Беларусью – особо тщательно. Что бы ни происходило в отношениях с президентом Лукашенко, сама риторика добрососедства, приверженность «союзному строительству» – не отменялись. А уж там, где Путин не мог быть добрым соседом, он был молчаливым соседом.
Вот Медведев – это совершенно иной подход. Во-первых, он сразу же разрушил рамки союзных отношений, никакой «послеельцинской» риторики больше не было и особенно – в отношениях с Беларусью. Хотя сам союз с ней никто не отменял. Во-вторых, именно при Медведеве было принято решение о соответствующих действиях в Грузии в 2008 году. И слова президента Саакашвили о том, что его соединяют с Путиным, когда он звонит Медведеву, – имеют второстепенное значение. Это – на Медведеве. В-третьих, нельзя забывать, насколько странно выглядят нынешние отношения России и США. Странно – с точки зрения привычного для России антиамериканизма, который в России, по-видимому, может выйти из моды, по крайней мере, в Кремле. В-четвёртых, между Медведевым и Путиным есть разногласия экономические.
Журнал «Профиль» №13 от 11 апреля 2011 года: «Фундаментальные противоречия между Медведевым и Путиным по важнейшим экономическим вопросам налицо. Из тандема получилась бы отличная двухпартийная система.
Десять инициатив в области улучшения инвестиционного климата, выдвинутых Медведевым, и реакция на них Путина по силе информационной отдачи были сравнимы только с пикировкой тандема по поводу Ливии. Среди означенных инициатив Медведева – введение института инвестиционных уполномоченных, дальнейшая борьба с коррупцией, снижение административного давления на бизнес, налоговые послабления, приватизация государственного имущества. Одна из ключевых инициатив – поручение правительству разработать меры по снижению ставки страховых выплат с фонда оплаты труда с нынешних 34% до значения, близкого к прежнему, то есть 26%». Уже через пару дней Путин на заседании президиума правительства заявил, что подобный шаг может грозить бюджету потерей 400-800 миллиардов рублей».
Решение поднять ставку до 34% – это решение Путина. И вот теперь Медведев собирается отменить это решение, признав его ошибочным и вредным. Как пишут в «Профиле», «премьер оказывается в положении человека, который поступил неправильно и которого приходится теперь поправлять. Такого с Путиным, пожалуй, ещё не случалось». И Путин, с которым такое случилось, – это уже совсем другой Путин.
Как говорит президент Медведев, «то, что хорошо было десять лет назад, уже нехорошо сегодня. Мы должны приспосабливаться под меняющийся мир, приспосабливать этот мир по себя».
Так вот, вопрос:
Кто может гарантировать, что через годик-другой не будет признано ошибочным и вредным решение Путина по льготам или иной выгоде для Украины от участия в интеграционных процессах на послесоветском пространстве?
Кто может гарантировать, что Путин не окажется в положении Сечина? Ведь ещё недавно считалось, что никакое сопротивление Сечину в нефтегазовом комплексе России оказано быть не может.
Кто может гарантировать, что в 2012 году, после президентских выборов в России, не будет изменений в ситуации с выгодами или издержками от вступления в Таможенный Союз?
Вот почему 2011 год и Путин в роли премьер-министра – это не то время и, возможно, не тот человек, которые необходимы для принятия Украиной решения об участии в ныне развивающихся процессах интеграции на послесоветском пространстве.