«Антиукраинская группа» в составе Азарова, Тигипко и Бродского решила взять под контроль отечественное предпринимательство. Но Янукович к ним не примкнул, в результате чего их замысел провалился.
Это решение Януковича существенно не тем, что теперь и Виктор Фёдорович имеет полное право назвать свои мемуары «Непримкнувший». Оно существенно тем, что продемонстрировало новое качество политического процесса в Украине. Почему новое? Потому что глава государства, как ни странно, слушает и слышит общество.
Кто бы мог подумать, что бигборды не соврут.
Таков первый вывод, который необходимо сделать по ситуации с Налоговым кодексом. Это вам не Ющенко, который умел слушать только себя любимого.
Этот вывод, подозреваю, крайне неприятен лицам, пытавшимся выдать себя в качестве последней надежды Украины. А Януковича – в качестве конца света. Полгода их стараний коту под хвост.
Президент выждал, чтобы увидеть весь спектр мнений по проекту, лично встретился с митинговавшими предпринимателями и назначил третий тур выборов Налогового кодекса. Господа оппозиционеры уверяли, что Янукович построит в стране путинизм? Поведение президента в ситуации с Налоговым кодексом показало, что путинизм с Банковой Украине не грозит. Таков второй вывод, который необходимо сделать.
Если кто и вёл себя в этой ситуации, можно сказать, «путинистски», то среднее звено бюрократии. И не потому, что была «отмашка» с Банковой на недемократическое поведение. А потому, что бюрократии в принципе свойственно недемократическое поведение. Бюрократии так проще. Вот чем вызваны попытки запретить митинги на Майдане. И вот чем вызваны нелицеприятие заявления Чечетова, Колесниченко о протестующих. Зачем думать, вникать, если можно попытаться запретить или объявить протесты «проплаченными»?
Третий вывод по ситуации с Налоговым кодексом заключается в том, что общество не готово жить в условиях, когда глава государства проявляет к обществу внимание. Когда президент слушает и слышит.
Предыдущие руководители Украины, советские руководители приучили людей к тому, что неприменение силы есть слабость. Вот сейчас президент и оказался в неловком положении. Вроде бы и очевидно хорошо поступил, не подписав кодекс, однако общество, по крайней мере, в лице протестующих восприняло это как отступление, как сдачу позиций. «Мы его додавили». Так говорят о вето президента. Или ещё: «Это наша победа». А чьё тогда поражение?
Разве поражение президента? Нет, он получил очередную возможность продемонстрировать свою неавторитарность. Продемонстрировать, что господа оппозиционеры врут о «диктатуре Януковича». Или это поражение правительства? Нет, оно продолжает работать. Или это поражение Бродского? Нет, он из дельца превращается в политика, выразителя интересов большинства, чуть ли не ключевого реформатора.
Не надо воображать, будто в вето президента есть чья-то победа или чьё-то поражение. Не надо воображать, будто президента можно «додавить», будто президента можно запугать митингом, пусть и многочисленным. Да, понятно: не было бы протестов предпринимателей – не было бы и вето президента. Однако что за причина тут сработала? Давление протестом? Или всё-таки осознание президентом того факта, что в таком виде кодекс действительно испортит жизнь множеству людей, и нежелание президента под этим фактом подписываться?
Господа оппозиционеры, конечно, стараются приучить общество отождествлять Януковича и бабая, которым детей пугают, но лучше верить собственным глазам: президент ищет лучший из возможных вариантов. Надо быть слепым или в Блоке Юлии Тимошенко, чтобы этого не замечать.
Кстати, заявление народного депутата от БЮТ о том, что «власть опарафинилась» в ситуации с Налоговым кодексом, чётко показывает: если бы президентом стала Тимошенко, то каким бы плохим её кодекс ни оказался, никаких уступок обществу не было бы, ведь у этих людей в правилах «уступил, прислушался – значит, опарафинился». Это ли не ещё одна порция путинизма протестующим предпринимателям вдобавок к порции от бюрократов?
А почему поиск президентом лучшего из возможных вариантов приводит к столь скромным результатам? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно спросить: а какие средства он может использовать в поиске?
Как говорит президент Кучма, «место сидения определяет точку зрения». Если вы президент или премьер-министр, то у вас крайне мало шансов выразить интересы человека, например, торгующего на рынке. Если вы глава Госкомпредпринимательства, то у вас, конечно, шансов побольше, но их «убивает» необходимость постоянно следить за тем, чтобы какое-нибудь очередное министерство не установило какой-нибудь очередной побор. А если вы Тигипко, то вам, подозреваю, ещё надо и в выборах поучаствовать, и о Кужель позаботиться. Тут уж времени может не хватить не только на то, чтобы выразить интересы «упрощенцев» с рынков, но даже и на то, чтобы внимательно прочитать вывод Главного научно-экспертного управления о летнем проекте кодекса, чтобы не повторять те же ошибки в осеннем, верно?
Так что, четвёртый вывод, который необходимо сделать по ситуации с Налоговым кодексом, заключается в том, что до тех пор, пока предприниматели или любые другие граждане Украины не начнут создавать ассоциации для выражения собственных интересов, ни о каких по-настоящему качественных преобразованиях украинского государства говорить не приходится. Собственно, гражданское общество нужно вовсе не для того, чтобы держать чиновников «на коротком поводке», а для того, чтобы посредством ассоциаций работать на совпадение выгод государства и общества. То есть на согласование различных интересов. А при выявлении антагонистических – выбирать человечный.
Потребность в кодификации налогового законодательства возникла не вчера – ещё президент Кучма просил парламент рассмотреть проект Налогового кодекса. Почему же предприниматели делают вид, что это случилось не просто вчера, а вот буквально сегодня утром небо упало на землю?
Конечно, есть большое искушение предположить, что предприниматели в любом случае отреагировали бы так на Налоговый кодекс, даже если бы его идеально написал и внёс в парламент лично Иисус. Ведь лучшие налоги – это полное отсутствие налогов.
Также есть большое искушение предположить, что предприниматели превращаются в луддитов: люди, которые не протестовали против существовавшей налоговой системы, потому что она была им удобна, хотя и несправедлива для большинства граждан, категорически отказываясь принять Налоговый кодекс в целом, а не только в части «упрощенцев», превращают свою борьбу в борьбу против прогресса.
Однако после 1968 года немодно предполагать, что деструктивен кто-то, кроме власть имущих, так что, избегу этих предположений. Как говорит Игорь Коломойский, «вы знаете разницу между хомячком и крысой? Разница в пиар-обеспечении: хомячок такой маленький, симпатичный, домашнее животное, дети любят, играются, а крыса – отвратительное мерзкое животное, от которой женщины падают в обморок. А разница только в одном – в пиар-обеспечении».
Вместо этих предположений, отмечу, что ситуация по Налоговому кодексу показывает: общество осталось на уровне времён Кучмы. То есть крикнуть «Геть!» всегда готово, понаблюдать за деятельностью очередного «комитета спасения» всегда готово, а вот работать по западным стандартам совсем не готово, хотя об этих стандартах само и мечтает. То есть общество не готово участвовать в регулировании общественных отношений никаким иным образом, кроме как протестом.
И это очень важно.
Что такое протест в условиях Украины? Азаров не прав, когда говорит, что это сопротивление. Протест в нашей стране – это заявление.
Пятый вывод по ситуации с Налоговым кодексом таков: протест граждан компенсирует ошибки аналитической работы в правительстве, ошибки работы в парламенте, ведь именно в парламенте должно происходить то самое обсуждение мнений и согласование интересов, которое в случае с этим кодексом произошло на площади. Причём должно происходить не тогда, когда проект кодекса поступил в парламент из правительства. А тогда, когда он только пишется в правительстве.
Народные депутаты – это представители интересов, в том числе предпринимателей, а не очень усовершенствованные рупоры, как, видно, предпочитают думать господа оппозиционеры.
Ещё раз:
Когда правительственные эксперты, парламентские эксперты не учли какие-либо интересы в проектах нормативных актов, граждане протестуют, чтобы заявить об этом. Собственно, этим протест и ценен там, где гражданское общество неразвитое. Нет иного способа у граждан заявить о себе, о своей выгоде. Разумеется, у тех граждан, которые по какой-либо причине не создают ассоциации. Протест, по сути, – это фантом ассоциации граждан, душа такой организации, которая когда-либо может обрести тело.
Так что, если по факту протестов у кого-то и есть желание провести «разбор полётов», то это должно заключаться не в налаживании иной информационно-разъяснительной работы или в отставках, а в налаживании иной аналитической работы.
Работы и для того, чтобы могли объяснить премьер-министру: протест не надо пытаться уладить, протест надо пытаться услышать. И для того, чтобы могли учесть в проектах нормативных актов интересы большинства субъектов тех или иных правоотношений, а не только способных зайти в кабинет премьер-министра.
Именно это имеет в виду президент, когда говорит, что чиновники, ответственные за работу над своевременным и качественным документом, не отработали этот вопрос надлежащим образом.
Таков шестой вывод по ситуации с Налоговым кодексом: нужно другое качество аналитической работы.
Это как в университетах при Болонской системе – чтобы получить наивысшую оценку в 100 баллов, недостаточно хорошо сдать экзамен (то есть гладко принять закон), потому что экзамен даёт всего 20 баллов, надо ещё написать контрольную на 40 баллов и демонстрировать прилежание в течение семестра на 40 баллов.
И последнее:
Ситуация по Налоговому кодексу показывает, что действия власть имущих продиктованы нестабильностью. Продиктованы не чётким пониманием целей, которые необходимо достичь, а исключительно шаткостью позиций, на которых государство находится сейчас.
Вот почему в основе практически любого важного решения власть имущих просматривается желание создать гарантии для завтрашнего дня: что в отмене «политреформы»; что в соглашениях по Черноморскому флоту и газу; что в таком, а не ином проведении местных выборов; что в фискальной политике; что в кадровой политике, направленной на вовлечение в орбиту исполнительной власти любых существенных субъектов политики, экономики. В том числе и теневой политики, теневой экономики – таков, на мой взгляд, ответ на вопрос «Who is mr. Ivanushenko?», если Юрий Владимирович, конечно, имеет отношение к «тени», как об этом говорят.
Однако шаткость нельзя преодолеть, не сознавая, что за цели ставишь перед собой, и какие средства готов применить, чтобы достичь целей.
Например, президент Саакашвили сразу сказал: строим Сингапур в Европе. И сразу понял, что для этой цели применит и репрессивный аппарат, и дипломатическое давление, и вооружённые силы.
А что президент Янукович строит? Новую страну – этого недостаточно. Какую конкретно новую страну?
Ещё один Сингапур в Европе? США в Европе? Германию на востоке? Швецию на юге? Грецию на севере? Тут нужна чёткость.
И таков седьмой вывод, который необходимо сделать по ситуации с Налоговым кодексом. Недостаточно сказать миру, знающему об Украине только плохое и братьев Кличко, что строишь новую Украину. Надо объяснить с помощью того образа, какой мир понимает и принимает в качестве хорошего.
Итак, все семь выводов:
- Глава государства слушает и слышит общество.
- Поведение президента показало, что путинизм Украине с Банковой не грозит.
- Общество не готово жить в условиях, когда глава государства проявляет к обществу внимание.
- До тех пор, пока предприниматели или любые другие граждане Украины не начнут создавать ассоциации для выражения собственных интересов, ни о каких по-настоящему качественных преобразованиях украинского государства говорить не приходится.
- Протест граждан следует рассматривать как заявление, а не сопротивление; следует пытаться услышать, а не уладить.
- Нужно другое качество аналитической работы.
- Украине нужен чёткий образ, который будет понятен.