«В политику я пришел не с личностями работать»
Начнем с начала. Что связывало вас, члена команды Тимошенко, с Януковичем, до того, как он сделался Президентом, а вы – его советником?
Мы познакомились с Януковичем еще в бытность его губернатором. Тогда в Донецкую область состоялся визит Президента ЕББР, я был членом Совета директоров Банка. Позже – когда он впервые возглавил Кабмин, мы тоже встречались – в ходе различных визитов и мероприятий. Пересекались, и когда он оказался в оппозиции. Янукович запомнил меня, как человека, связанного с международной банковской деятельностью. Собственно это и стало темой нашего последнего разговора, в ходе которого он попросил меня помочь наладить, улучшить взаимодействие нашей страны с международными финансовыми организациями, международными банками.
В этом ваша, как советника президента, функция?
Круг ответственности был определен взаимно. Мы договорились, что я буду заниматься вопросами, связанными, в первую очередь, с привлечением международных кредитов и инвестиций, с банковской деятельностью. В рамках Комитета по экономическим реформам - вопросами конкурентоспособности и реформой банковского сектора. Также - помогать в работе с международными финансовыми организациями: МВФ, МБ, ЕБРР.
Отчитываться о проделанном станете напрямую Януковичу или опосредованно – через Левочкина, допустим? Вы обсуждали каналы коммуникации?
Излагать свою точку зрения, суть материала, вопроса, предпочитаю письменно – адресуя тому, с кем работаешь. На мой взгляд, это – наиболее правильный подход. Ну, а если возникнет необходимость личной встречи, она, я надеюсь, будет реализована – мы об этом говорили.
Если вы давно знакомы с Януковичем и он давно вам симпатичен, почему столь долго находились у Тимошенко?
В политику я пришел с конкретной идеей – реализовывать ее, развивать, воплощать в жизнь, а не для того, чтобы работать под конкретными личностями.
Что за идея?
Конкурентоспособность страны. В 2005-м, еще работая в ЕББР, я напечатал статью «Конкрентоспособность страны как национальная идея», с которой все вообщем-то и началось… Сперва я долго разрабатывал идею, как ученый, затем – попытался проложить мостик в политику. Позже, вместе с некоторыми уважаемыми людьми, создал общественную организацию и три года посвятил тому, чтоб максимально насытить ее содержанием. Так что в политику я пришел не к Тимошенко персонально. А у Тимошенко оказался потому, что она, как мне показалось, заинтересовалась моей идеей, ее продвижением.
Если б заинтересовались в ПР – очутились бы там, да?
Я понимал, что для того, чтобы идея получила развитие, была методологизирована, поставлена на уровень государственной политики, мало мне - ее «двигателю», быть профессором, ученым, консультантом. Мало работать только в узкопрофессиональной плоскости. Поэтому я решил попробовать себя в политике. О чем сегодня, признаться, не жалею. Как минимум потому, что о необходимости развития конкурентоспособности страны сегодня говорится в программах почти всех политических партий, тогда как еще пять-шесть лет тому назад это была всего лишь научная концепция – одна из.
В Украине несколько человек занимались глубоко идеей конкурентоспособности –академик Валерий Геец, Анатолий Кинах и в том числе я. С Геецом нас объединяет Совет конкурентоспособности, а Кинах первым озвучил идею «Украинского прорыва».
По имени его книги позже БЮТ назвал свою предвыборную программу.
У меня была идея именно экономического прорыва. Тимошенко же увидела в ней предвыборную динамику, своеобразный драйв. Ей понравилось слово «прорыв», а не то, что за ним стоит... Хотя, сейчас, после случившегося, мне бы не хотелось ее критиковать. И я не стану этого делать.
«Первым, к кому я пошел со своей идеей, был Янукович»
Все-таки, почему вы изначально оказались не в ПР – в БЮТ?
Не буду скрывать: первый, к кому я пошел со своей идеей, действительно был Янукович.
В 2006?
Раньше, когда он еще был премьером. Я стучался к нему, но, видимо, недостаточно активно .
До 2004-го?
Да.
Как именно?
Зная не только его самого, но и многих его соратников – еще со времен ЕБРР – я направил ему тематическую докладную. Главный тезис – целью экономической политики должно стать повышение конкурентоспособности страны. Сейчас вспоминаю: он озвучил этот тезис в ходе визита в США.
Вы встречались?
Личная встреча была короткой. Остальные контакты - по ходу официальных мероприятий, по линии ЕББР.
Что вы услышали от Януковича? Разве он не предложил вам какой-то пост – для продвижения вашей идеи?
Кадровое предложение я тогда получил, но не от него – от Леонида Кучмы. Речь шла о том, чтоб возглавить комиссию по ценным бумагам и фондовому рынку. Я согласился, но пост – из-за временного тогда осложнения состояния здоровья – занять так и не смог.
Итак, до революции у вас были контакты с Януковичем, было предложение от Кучмы… На чью же сторону вы склонялись в 2004-2005-м?
Оранжевая революция вызвала у меня симпатию. В то время я работал в ЕБРР, находился в Лондоне и отчетливо ощущал, какое внимание приковано к Украине. Ощущал беспокойство коллег, международного сообщества о том, как дальше станут развиваться события в стране. Ощущал радость международных финансовых кругов относительно того, что наша страна вышла из сложной ситуации достойно – без крови, мирным путем. На Украину возлагали серьезные надежды.
Так как вы попали в БЮТ?
В составе Совета по конкурентоспособности был один человек, ценивший мою идею; считавший, что, она обязательно должна развиваться. Я не предпринимал каких-то действий, не навязывался, просто однажды, в разговоре с ним упомянул, что – для продвижения своей идеи – хотел бы попробовать себя в политике. Это было летом, как раз после роспуска парламента. Он тогда близко контактировал с Тимошенко, рекомендовал ей обратить на меня внимание.
Фамилию назовите.
Гайдук.
Он устроил вашу первую встречу с ЮВТ?
Да. У нас состоялся разговор. Выслушав, она выразила заинтересованность и предложила мне место в списке.
Вот вам и объяснение того, почему все эти годы в парламенте вас называли «человеком Гайдука». Вспомните, какое первое впечатление, при встрече, произвел на вас Янукович, какое – Тимошенко? Вы можете сравнивать…
От Януковича исходило какое-то серьезное спокойствие. Он произвел на меня впечатление уравновешенного, твердого мужчины. Довольно позитивное впечатление, кстати говоря. Как и Тимошенко. Она тоже была очень серьезна, но более эмоциональна – в ее подходах чувствовалась, если можно так сказать, душевность.
Фото: minfin.com.ua
«В БЮТ все строится на близости к первому лицу. Не на идеях, задачах – на близости к первому лицу»
В БЮТ вас представили как автора «Украинского прорыва», позиционировали этаким «мозговым центром» команды. Как вас восприняла сама команда, с многочисленными ее центрами влияния?
Это было интересное время. Время идей, я бы сказал. Тогда все только об этом думали, об этом говорили. На одном из совещаний впервые зашла речь об «Украинском прорыве». Тут же вспомнили об одноименной книге Кинаха. Тимошенко возразила: наш прорыв, мол, будет совсем другим. Над его текстом работали все вместе – неверно говорить, будто я – главный автор «Украинского прорыва», участие принимали много людей, в команде царило не воодушевление, скорее даже – эйфория. Мы хотели создать не просто программу, а заложить в нее четкие, просчитанные – с точки зрения выполнения – цели и стратегические ориентиры…
Сейчас, глядя со стороны, могу сказать: для того, чтобы воплотить подобную программу, необходимо иметь большую власть и правильно эту власть использовать.
Что касается команды… Абсолютно чужим я не был – ведь многих знал ранее. Посторонним же в какой-то мере я себя ощущал в БЮТ, поскольку не являлся членом «Батькивщины», не пытался это членство для себя выхлопотать, хоть понимал: карьера по партийной линии – более надежный вариант.
Почему не пытались выхлопотать?
Моя идея требует аполитичности, а не партийной принадлежности. Разные группы в БЮТ относились ко мне настороженно. Когда лидер – по каким-то, ей одной известным причинам – приближала, сразу ощущалась ревность окружающих. Мне подобное было странным. Потом понял: тут все строится на близости к первому лицу. Не на идеях, задачах – на близости к первому лицу. Не важно, что ты делаешь, какова твоя суть, важно насколько близко к лидеру ты находишься. Все остальное второстепенно. Главное – близость.
Для нее это важно?
Не знаю, не хочу критиковать. Лично мне лесть неприятна. Особенно – неприкрытая. Скажу так: если бы я был лидером – окружал бы себя умными, но трудными – говорящими правду при любых обстоятельствах – людьми.
Ваши идеи – та их часть, что заложена в «Прорыве», запатентованы? Или вы их «подарили» БЮТу?
Запатентованы. Не на мне лично – на Совете конкурентоспособности. Совет издает журнал "Монитор конкурентоспособности", в котором подробно описана сама технология, Технология экономического прорыва. То есть, методология построения экономической стратегии, направленной на повышение конкурентоспособности страны. Это своеобразный копирайт, которым я горжусь.
При премьерстве Тимошенко, Гайдук возглавлял группу ее советников. Значит, у вас был отличный канал коммуникации.
Я не входил в группу советников. Меня не приглашали – я и не напрашивался. Так что Гайдук занимался своими вопросами.
Неужели он не был посредником-коммуникатором между вами и Тимошенко? Хотя б по необходимости …
Нет.
Вы признали: для реализации программы требовались власть, правильное использование ее инструментов. Очевидно, у рядового нардепа ни того, ни другого, недостаточно. Почему вы не оказались в Кабмине, на другом каком-то знаковом посту? Пытались, хоть?
Подобных предложений не поступало. Несмотря на то, что «Прорыв» многие связывают с моим именем, и большинство коллег по фракции ожидали: с победой БЮТ меня действительно пригласят на какой-то пост. Ждал ли я этого, хотел ли? И да, и нет. Если б Тимошенко предложила – не отказался бы. Но, сам бы активно лоббировать не стал бы.
Почему? А, как же идея? Во имя ее – не корысти ради…
Ну, не знаю. Такой я человек – не могу набиваться. Руководствуюсь булгаковским принципом: «никогда ничего не проси – сами придут и все предложат».
«Кризис не входил в планы Тимошенко. Возможно, поэтому она и отрицала его до последнего…»
Значит, в БЮТ вы испытывали дискомфорт. Непонимание команды, невозможность полноценной самореализации… Все это наслаивалось, накапливалось, к окончанию кампании достигло точки невозврата. Так, что вы более не могли там находиться. Верно?
Не совсем. Все началось еще до кризиса. Еще весной, когда наступление его уже было неотвратимо, Тимошенко категорически отказывалась признавать то, что он наступит. Я несколько раз обращался к ней – устно и письменно, просил уделить внимание вопросам противодействия распространения глобального кризиса в Украине.
Как именно?
Создать при КМУ группу быстрого реагирования. Сформировать ее из экспертов, которые бы еженедельно давали прогнозы рисков для страны. Непублично. Просто для того, чтоб можно было действовать на упреждение.
И что Тимошенко?
Ничего. Она реагировала в духе: «хотите создавать группу – создавайте».
Мол, я-то тут причем?
Да. Так пролегла первая трещина.
Чем вы, лично для себя, объясняли такое ее поведение?
Сложно сказать. Тимошенко остается для меня загадкой. Она - очень умный человек, опытный политик... Почему не хотела признавать очевидные вещи? Возможно, не желала нарушать свою, заранее намеченную, стратегию. Думаю, у нее был определенный план, по которому она работала – с прицелом на выборы, разумеется, и вторжение в этот план кризиса было совершенно неожиданным. Значит – нежелательным.
Во время одного из визитов миссии МВФ, Джейла Пазарбазиоглу сказала мне: «работа на посту премьера очень серьезная, ответственная. Надо четко понимать: кризис может смести все политические силы, пребывающие у власти». Уверен: Тимошенко она говорила то же самое. Но, она не хотела этого принимать. Кризис не входил в ее планы. Возможно, поэтому и отрицала его до последнего…
Расскажите о второй трещине.
Осенью, когда кризис был уже неотвратим – я не просто писал докладные, я буквально кричал: нужно срочно предпринимать какие-то меры. Но, и тогда меня не слушали. На одном из совещаний Тимошенко заявила: «Кризиса в Украине не будет никогда. Запомните. Никогда не будет».
Осенью?
Да! Рядом со мной сидел Пинзенык – он буквально подскакивал на стуле от эмоций! Ясно, ни о каком «прорыве» речи уже быть не могло. Я это понимал. Прорыв, при таких условиях, был возможен лишь в стране с лидером, у которого рейтинг поддержки 99%, а население готово работать. Тогда, конечно, кризис можно было б использовать как «стартовую площадку». Нам же оставалось стараться минимизировать последствия кризиса, смягчить его удар для общества.
Вместо этого началось масштабное очковтирательство. Оно не сработало – тогда Тимошенко призвала всех «объединиться на борьбу» с кризисом. При том, что кризис был уже в разгаре!
Мне все это очень не нравилось… Я ушел в себя и сосредоточился на работе в «банковском» комитете. Пытался сделать, что мог – смягчить удар кризиса по банковской системе. Словом, работал, как обычный депутат.
Какова третья трещина?
Она связана, по всей видимости, с отношением ко мне различных групп внутри фракции. В один прекрасный день, фракция – не де-юре, де-факто, объявила мне вотум недоверия.
Как?
Не проголосовав за мой антикризисный законопроект, связанный с острой необходимостью решить проблему реструктуризации кредитов физлиц перед банками. Зная о существовании проблемы, я решил попробовать с ней разобраться. Потратил три месяца. Самостоятельно проводил ряд круглых столов, сформулировал принципы реструктуризации, позволяющие снять остроту проблемы погашения задолженности, разработал законопроект, защитил его в комитете… Комитет поддержал; утром, перед началом заседания – на фракции, Иван Кириленко заверил: БЮТ поддержит, тем более – остальные фракции обещали голосовать «за». Да, и в первом чтении законопроект был принят, оставалось пройти второе. Для прохождения не хватило девяти, кажется, голосов – БЮТовцы не проголосовали.
Как же Кожемякин прокомментировал провал?
Голосованиями дирижирует действительно он, но какой у него был мотив «валить» меня, сказать затрудняюсь. Проект, ведь, не был лоббистским.
Ну, он сослался на волю Тимошенко… Мне это странно было слышать, ведь ко второму чтению – при прохождении всех необходимых процедур согласования, никаких замечаний, дополнений к проекту, от КМУ не поступало. Более того, накануне второго чтения я – через помощников Юлии Владимировны – пытался выяснить: есть ли у нее какие-то возражения, пожелания, правки. Ответа не поступило.
Тогда, после провала законопроекта, а было это в январе, в разгар кампании, я написал ей письмо, квалифицировав действия наших депутатов, которые сначала – на фракции – решили голосовать, а в зале закон «провалили», как вотум недоверия мне. Причем без объяснения причин. Несоответствие лозунгов о том, что у нас в команде все честно, прозрачно и демократично реальной картинке, было очевидным.
Ответа от Тимошенко я не получил.
«Коллеги-депутаты говорили: нас, как крупный рогатый скот, погрузили в автобусы и увезли на Туровскую»
И, решив для себя, что вам тут ловить уже нечего, стали ждать конца кампании, чтоб перебраться к «регионам»?
Кампания, к тому моменту, закончилась. Я решил, что если ко мне такое отношение, то мое участие в работе фракции будет сведено к нулю. Я перестал посещать ее заседания, забрал карточку. Сказал, что отныне стану голосовать, как считаю нужным.
Идя на инаугурацию – чуть ли не единственный из БЮТовцев – знали, что скоро будете инсталлированы в новую команду?
Нет. Я пришел на инаугурацию просто потому, что считал это правильным.
Не думали о том, что скажут на это коллеги по БЮТ?
С руководством фракции я на эту тему потом не общался. О чем, если ответа на то свое письмо так и не получил? Вместе с тем, мне звонили многие друзья, знакомые, те же коллеги, говорили: «ты – молодец! Мы тоже хотели бы быть там. Но, нас, как крупный рогатый скот, погрузили в автобусы и увезли на Туровскую».
Хоть одну фамилию этих несостоявшихся смельчаков назовите.
Не буду. Зачем подставлять людей. Но, не я один считаю, что игнорировать инаугурацию – варварство. Вообще эта партизанская война, которую ведет БЮТ против новой власти, абсурдна и губительна.
Уточните: ни встреч, ни разговоров ни с Тимошенко персонально, ни с Турчиновым у вас потом не было, а то вы только о руководителях фракции говорили.
Нет, не было.
Как вас восприняла публика в Украинском доме, пальцем на БЮТовца не показывали?
Я всегда очень дорожил своей репутацией, как профессионала. В нашей фракции, я надеюсь, ко мне так и относились. Тут – аналогично. Поэтому восприняли абсолютно нормально. Многие подходили – говорили слова поддержки. Я, в свою очередь, подошел к Януковичу, поздравил. Сказал: надеюсь, под его, как президента, руководством страна поднимется из ямы, в которую ее загнал кризис, встанет на пусть экономического развития, роста. Он поблагодарил, сказал: я вас помню.
Обычный обмен любезностями, ничего особенного.
Что произошло в промежуток после инаугурации и до вашего назначения?
Позвонили из АП, сообщили: со мной хочет встретится президент. Я отправился на Банковую. Говорили достаточно долго – минут 30-40, тет-а-тет. Янукович предложил мне пост советника. Признаюсь, я поразился тому, насколько глубоко он разбирается в узкопрофильных вопросах финансов и банковской деятельности. Разговор получился очень содержательным. Виктор Федорович сказал, что рассчитывает на поддержку и помощь.
У вас будет кабинет на Банковой?
Нет.
А зарплата?
Нет, я же внештатный советник.
Значит, мандат складывать не намерены?
Нет. Зачем?
По-хорошему, должны бы.
В парламенте я еще многое смогу сделать для реформы банковского сектора.
Намерены предлагать законопроекты, которые б поддерживала «коалиция тушек»?
Да. Свою «полезность» вижу, хотя б, в том, чтобы написать эти законопроекты, провести в комитете, помочь коллегам депутатам с ними разобраться… Тем более, в нашем комитет мне удалось собрать хорошую команду, имеющую эффективные отношения с АП.
На прошлой неделе я задавала аналогичные вопросы Портнову. Он говорил, что не намерен ни выходить из состава фракции, ни складывать мандат, поскольку мандат получил именно с этой политсилой. Сразу, после назначения, изменил мнение, заявив намерение попрощаться с депутатством, в связи с переходом на другую работу.
Я мандат получил не от политсилы – от народа. Это - во-первых. Во-вторых, не вижу никаких проблем в том, чтобы, будучи членом оппозиционной фракции, я работал с законно избранным президентом. В третьих, моя сфера ответственности - банки, кредиты, инвестиции – аполитична.
«Я не чувствую себя предателем – я же не стал членом ПР»
Принимая решение о перебазировании в стан новой власти, пример Ковтуненко и Надоши – перебежчиков прежнего парламента, не вспоминали?
Нет. Принимая решение, я думал только об одном: в стране должна, наконец, прекратиться гражданская война.
То есть, предателем себя не чувствуете?
Нет, не чувствую. Я же не стал членом Партии регионов. Я согласился работать с президентом, потому что он поставил перед собой и страной амбициозную задачу. А о партийной принадлежности мы и не говорили.
Признайтесь, ваш демарш из БЮТ был связан с тем, что вам посулили пост главы НБУ?
Нет. Мне не обещали пост главы НБУ.
Как демарш воспринял ваш друг Гайдук?
Не знаю, мы это не обсуждали, но, думаю, что негативно. Хотя, мою ситуацию в БЮТ – то, о чем я вам сейчас рассказывал, он знал.
Вы же не лелеете надежды на то, что станете «своим» в ПР, верно?
Честно сказать, я не думал об этом. Жизнь распорядилась - события сложились именно таким образом. Как будет дальше – не знаю. Наверняка знаю лишь то, что необходимо принять целый ряд важных законопроектов по банковскому сектору. Надеюсь, мне удастся реализовать в них некоторые конструкции, заложенные еще в «Прорыв». Правда, Президент говорит не о «прорыве» - о «скачке», «прыжке». Он употребляет другую терминологию.
Возможно, потому, что раньше Янукович называл программу Тимошенко «нарывом».
Это была избирательная кампания. Хоть, конечно, обидно, что на первый план вышли не смысл программы, не концепция – название.
Янукович обещал вам место в списке ПР в случае, если грянут досрочные?
Нет. Мы не говорили об этом. Поверьте, я не держусь за мандат. Для себя решил: будет, как будет, свет клином, в конце-концов, на парламенте не сошелся. К тому же, эта Рада, полагаю, доработает до 2012-го – как и положено.
Обоснуйте.
Я понимаю мотивы тех, кто хочет войти в парламент. Но, есть власть, способная обеспечить выход страны из кризиса. По оптимистическим прогнозам, для этого потребуется года три, по пессимистическим – 5-7 лет. Вопрос в том, где взять на это деньги. По моим подсчетам, только инвестиций для экстренной модернизации страны ежегодно требуется 20-30 млрд. долларов. Вот почему родилась идея «Украинского прорыва». Значит, все мы должны сконцентрироваться на достижении поставленной цели, а не думать о досрочных выборах.
«Прилипалы – те, кто использует имя Тимошенко, прикрывается фракцией, чтобы тупо воровать»
Центров влияния в ПР не меньше – больше, чем в БЮТ. В одном только экономическом секторе, в числе принимающих решения: Акимова, Азаров, Тигипко, Цушко. Кто из вас вам ближе, кто - напротив?
Абсолютно никаких проблем во взаимопонимании у меня нет с Акимовой. Фактически, мы говорим с ней на одном языке.
Значит, с Азаровым на разных.
Вовсе нет. Мы вместе работали в парламентском комитете – у меня была возможность познакомиться с его взглядами. Да, у нас случались глубокие дискуссии по экономическим вопросам. Но, они были сугубо профессиональные, квалифицированные. В его подходах мне импонирует системность.
История взаимоотношений с Цушко у меня, к сожалению, короткая. Как экономиста, я его, по правде, не знаю. Зато с Тигипко мы общались, в бытность его советником Премьера. Многие подходы к реформированию банковского сектора у нас совпадают.
Вы вспоминали о впечатлении, произведенном на вас Януковичем и Тимошенко при первой встрече. Можете сравнить их с тем, какое произвел на вас Янукович сейчас – на инаугурации, на Банковой и Тимошенко – во время последней вашей встречи?
Янукович в Украинском доме произвел впечатление лучшее, чем раньше. Мне кажется: он почувствовал себя президентом. Он спокоен, уверен… у главы государства не должно быть метаний-дерганий, излишне эмоциональных каких-то проявлений. Что поразило: Виктор Федорович постоянно говорит по-украински. И в Украинском доме так было, и когда он с советниками своими общался на Банковой.
С Азаровым, небось, тоже по-украински?
Не знаю. При его разговорах с Азаровым не присутствовал, а вот насчет советников – точно говорю.
Как насчет вашего впечатления от нынешней Тимошенко?
Эмоциональной составляющей у нее, к сожалению, стало больше.
Тем нее менее, кампанию вы честно отработали на БЮТ.
Да, за мной закрепили два округа в Николаевской области. И эти два округа дали Тимошенко лучший результат по региону. Мы не тратили там какие-то фантастические бюджеты, не применяли админресурс – обычная агитационная работа, просто грамотно спланированная. Эти два округа – глубинка. Я шучу: результат Тимошенко получился таким высоким потому, что представители ПР туда просто не доехали.
Вас хвалили на общем совещании, когда происходил разбор «поствыборных полетов»?
Нет. Хвалили тех, кто получил, по словам коллег, огромные финансовые ресурсы, но не получил результата. Хвалили непричастных, наказывали невиновных, что, кстати, тоже сыграло свою роль в росте внутреннего недовольства во фракции.
Сколько еще «отщепенцев», думаете, пойдут по вашему пути – из оппозиции во власть?
В приватных беседах, многие коллеги говорят следующее: «ощущение такое, что мы не просто наступаем на старые грабли, а строим большие, новые грабли – наступаем уже на них». Морально-психологический климат во фракции сейчас очень неблагополучный.
Как исправить ситуацию? Избавиться, посредством партчисток, от прилипал, «присосавшихся» в бытность БЮТ у руля?
Прилипалы - это те, кто использует имя Тимошенко, прикрывается фракцией для того, чтобы тупо воровать.
Хорошее заявление. «Тупо воровать» это как? Фамилии назовете?
Фамилии не назову. Насчет воровства – тендеры, лоббистские законопроекты, земельные аферы… дальше перечислять? Эти люди – действительно прилипалы. Когда лидер заходит в зал, они, ломая ноги, бросаются ей навстречу – поскорее бы к руке прильнуть. Если ее это устраивает…
Так партийный пилинг поможет, нет?
Не знаю, я не хочу об этом говорить – не моя тема. Тимошенко вполне могла принять меры для того, чтобы климат во фракции был лучше, чем сейчас. Не приняла.
На самом деле, мощная оппозиция нужна стране. И БЮТ может быть хорошей оппозицией – НУ-НС на таковую явно не тянет, Яценюк тоже – он одиночка – но, это напрямую зависит от того, решится ли вопрос влияния на лидера БЮТ ее окружением. Тут я искренне желаю Юлии Владимировне удачи. Еще – в том, чтобы выбрать и обозначить платформу своей протестной деятельности, идеологическую основу. «Партизанская война» долго продолжаться не может.
Когда вы поняли, что президентом станет не она - Янукович?
Я знал это еще до выборов.
И оставались в БЮТ?
Нельзя было плевать в лицо своим коллегам. Команда есть команда, кампанию надо было отработать. Я знал, что она проиграет. Определил по косвенным признакам. Ну, не может удержаться у власти глава правительства, при котором ВВП упало на 15%! Не говоря обо всем остальном.
Вы, насколько я знаю, были сторонником ее перехода в оппозицию еще накануне кризиса?
Да, многие тогда убеждали ее уйти в отставку. Курс, ведь, был на президентство, бороться за которое, при таких-то условиях, куда логичнее, из оппозиции. Почему она не послушала? Не знаю, видимо, были какие-то соображения… Были и люди, считавшие: зарабатывать при власти можно всегда. К сожалению, они имели на нее влияние.
Ну, а во время кампании?
Она должна была уйти если не в отставку, то в отпуск – оставив и.о. премьера Турчинова – так как это принято во всем цивилизованном мире.
Напоследок. Как вы восприняли назначение Портнова?
К Андрею Владимировичу я отношусь очень позитивно, считаю его профессионалом, умным человеком. Надеюсь, мы будем общаться с ним на Банковой. Поздравить его с должностью еще не успел – как раз собираюсь позвонить.