О романе «Бог мелочей» и себе как «отдельной республике»
Ваш дебютный роман «Бог мелочей» был переведен на 42 языка и стал современной классикой. Тем удивительнее было узнать, что переход в литературу из кино, где вы прежде работали, вы считали «дауншифтингом». Почему?
Над книгой «Бог мелочей» я работала на протяжении четырех лет. Я была молода, действительно работала в кино (писала сценарии и даже немного снималась), и совершенно не думала о карьере писательницы. Но так совпало, что именно в тот период индийское общество переживало один из переломных моментов в своей новейшей истории, связанный с приходом к власти правых сил. Видя все, что происходит – от социальной несправедливости до национализма и коррупции – я больше не могла безучастно за этим наблюдать, и решила написать книгу.
Как роман «Бог мелочей» приняли у вас на родине?
После того, как роман вышел сразу в восьми странах, на меня обрушилась популярность. А когда ты внезапно становишься известным, выбор у тебя небольшой: ты либо адаптируешься, либо умираешь, потому что тебя просто рвут на части, хотят от тебя новую книжку и так далее. Я же, по правде сказать, никогда не хотела быть «звездой». Для меня смысл писательства не в этом, а в том, чтобы иметь возможность создавать отдельный мир для моих читателей.
Так совпало, что в тот момент Индия стала союзником США и Израиля, других стран, открылись экономические рынки, страна начала меняться. В тот момент к власти пришли правые силы, начались массовые ядерные испытания. Конечно, мою книгу индийская власть восприняла без восторга. Против меня даже было начало уголовное дело за нарушение общественной морали.
Я была не готова стать лицом этой новой страны, в которую стремительно превращалась Индия. Я отчаянно не хотела ассоциироваться с этим. И тогда начала писать не только художественную литературу, но и публицистику, тексты и эссе, где откровенно описывала все, что вижу. Мое первое политическое эссе называлось «Конец воображения». В нем я высказалась против крайнего национализма и ядерных испытаний. Сказала, что я не с этим, я отдельно, и объявила себя «отдельной мобильной республикой».
О правах человека в Индии
Обе ваши книги, несмотря на то, что их разделяет 20 лет, исследуют социальное устройство Индии. Насколько ситуация с правами человека в Индии изменилась за эти годы?
На первый взгляд кажется, что «Бог мелочей» – красивая семейная история. Но, если взглянуть глубже, это история о том, что делает с обществом жестокая кастовая система. Это неудобно, об этом неприятно говорить, но именно поэтому говорить об этом надо.
Устои и порядки в индийском обществе действительно очень специфичны: это и сложная система каст, которой нет больше нигде в мире, и вопросы, связанные с политической коррупцией и правами человека. И мне было удивительно, что люди где-нибудь в Германии или Украине захотели об этом читать и прочувствовали эту историю.
После этого я, с одной стороны, осознала силу влияния литературы и поняла, насколько универсальны те вещи, о которых я написала в «Боге мелочей».
Одновременно я поняла, что не стану писать книжку за книжкой похожие романы, как от меня ожидали. Конечно, издательский рынок – это бизнес, и издателям выгодно строить отношения с популярным автором, который является «брендом», и пишет активно. Для меня же было важно не стать заложником образа, поэтому я отклоняла достаточно много предложений, а моя вторая книга вышла лишь спустя 20 лет после первой. И по двум моим романам очень заметно, как изменилась (а точнее усугубилась) ситуация с правами человека в Индии за это время.
Индийские политики публично только и говорят, что о правах человека. Но делают это крайне изобретательно, оправдывая самые ужасные вещи: войну, насилие, различные проявления социальной несправедливости. Они говорят, что ущемляя и дискриминируя одних людей, отстаивают права других. Конечно, это не имеет ничего общего с правами человека.
Некоторые детали и обстоятельства в ваших романах очевидно автобиографичны. Насколько для вас важно рассказывать собственную историю в книгах?
Действительно, в обеих моих книгах есть отсылки к моей личной биографии.
Например, я выросла в деревне, о которой пишу в романе «Бог мелочей». Моя мать была христианкой, замуж вышла за человека не своей религии, а потом еще и развелась, что тоже было не очень популярно в Индии.
В нашей стране кастовая система настолько определяет жизнь людей, что, впервые услышав имя человека, вы уже знаете, к какой касте он принадлежит. Это как штрих-код на человеке, определяющий его судьбу. Но мы с моей семьей были вне этой системы: не внизу кастовой лестницы, а вообще вне нее. Одновременно снаружи и внутри этой странной системы. Мы постоянно ощущали негативное отношение к себе, поскольку тебя не принимают в индийском обществе, если ты не принадлежишь ни к одной из каст. Общество, в котором я выросла, во многом сделало меня тем, кто я есть.
Как и моя героиня Рахель из «Бога мелочей», я в свое время училась в архитектурном колледже. Это важный пункт моей биографии. Я покинула родительский дом в 16 лет, понимая, что пришло время становиться самостоятельной. Преподаватели в архитектурном колледже думали, что учат меня строить, тогда как мне было очевидно, что я учусь там писать.
Как обучение архитектуре может помочь в работе писателя?
Именно там я научилась думать, анализировать, наблюдать, замечать мельчайшие детали и понимать, как строятся связи между различными элементами целого, как формируются системы. Поняла значение деталей и важность взгляда со стороны. Это фундаментальным образом изменило мой способ мышления и в дальнейшем всегда помогало мне при написании книг.
Фикшн как нон-фикшн эпохи fake news
В «Министерстве наивысшего счастья» вы поднимаете не менее сложные темы, чем в «Боге мелочей»: тему гендерной идентичности, национализма, независимости Кашмира. Какое отношение ко всем этим вещам в самом индийском обществе?
Индия – безумно сложное и неоднородное общество. Помимо сложной кастовой системы, у нас распространены разные религии: ислам, сикхизм, христианство. В ходу более 300 официальных языков, а также около 3000 неофициальных.
В истории Индии был длительный период британской колонизации, но и сейчас наша страна переживает колонизацию – я имею в виду националистов, которые сегодня находятся при власти. У них есть все ресурсы: власть, оружие, деньги. И абсолютная уверенность, что у Индии должно быть только одно прочтение истории, одна политическая сила и так далее. Это абсолютная ерунда.
На самом деле индийское общество боготворит насилие. Та же кастовая система с ее причудливым переплетением истории, мифологии, традиций и суеверий – его прямое проявление.
Насилие – нечто очень простое и прямолинейное. Британское правление в Индии закончилось в 1947 году, и с тех пор не было ни дня, чтобы индийская армия не воевала на собственной территории. С кем они боролись все это время? С собственными гражданами: сикхами, мусульманами, христианами, пытаясь втиснуть их в рамки, в клетку индуизма. И сейчас в этом смысле, пожалуй, самое жестокое время. За 20 лет, прошедших между выходом двух моих книг, эта ситуация заметно обострилась.
В моих книгах я говорю обо всем этом. И, конечно, многим это не нравится.
Что литература может всему этому противопоставить?
Мы живем в информационном мире, в эру пост-правды и фейк-ньюз. Сегодня политики в Индии, как и во многих других странах, управляют народом с помощью телевизора. Поэтому сегодня фикшн парадоксальным образом становится нон-фикшном. Писать фикшн – иногда лучший способ рассказать о некоторых невымышленных вещах.
В своих книгах я говорю о множественных формах насилия и несправедливости. О самых разных границах, существующих в современном индийском обществе. Религиозных, кастовых, политических, социальных, гендерных.
Кстати, о гендерных границах. Героиня «Министерства» Анджум – «хиджра», представительница одной из каст неприкасаемых, куда входят представители ЛГБТ-сообщества. Еще одна достаточно острая тема для индийского общества. Почему вы решили ее поднять?
Действительно, героиня романа Анджум рождается в мусульманской части Дели, и рождается она мальчиком в семье, где все мечтали о мальчике. Но Анджум чувствует, что хочет быть женщиной, и это стремление определяет ее дальнейшую судьбу.
Это во многом история о непринятии собственной семьей и обществом, и об отчаянном поиске прибежища. Поскольку Анджум мусульманка, а у мусульман, в отличие от индуистов, есть кладбища, она может играть там и чувствовать себя в полной безопасности. Кладбище, как ни странно, становится ее самым безопасным местом, ее тихой гаванью.
Все, что я пишу – так или иначе о семье и семейных историях. И это очень характерно для Индии – мы все «повернуты» на наших семьях, мы только об этом и говорим. Происходящее в семье, семейные травмы, конфликты и истории имеют для нас огромное значение.
И если «Бог мелочей» – о семье, которая разрушается прямо в процессе описываемых событий, то «Министерство наивысшего счастья» – о семье, где все разрушено изначально, все выжжено дотла. Но читая книгу, мы видим, как можно обрести любовь и покой, собрав разбитые сердца буквально по крупице.
Действительно, «Министерство наивысшего счастья» ставит под сомнение целый ряд, казалось бы, незыблемых понятий: что такое семья? Что такое мужчина и женщина? Что такое человеческая идентичность? Она ставит под сомнение язык, и его возможность описывать те или иные явления. Эта книга полна юмора и любви, даже к тем, кто на нас нападает и ранит. И именно эта любовь помогает нам выстоять.
Кстати, это правда, что в языках, используемых в Индии, нет слова для обозначения траснгендерных людей?
Нет, слова и для обозначения и трансгендерных людей, и сексуальных меньшинств в языках, используемых в Индии, есть. К слову, стигматизация околосексуальных и связанных с гендером понятий началась с периодом британского правления – до этого индийское общество было весьма открытым и толерантным в этих вопросах.
Зато, странное дело, но в используемых в Индии языках нет слова «вагина». Это, конечно, очень смешно. Когда мы работали над переводом моей книги, то нашли для обозначения этого слова эвфемизм «врата стыда».
Это многое говорит о месте женщины в индийском обществе.
Да, представляете? Не «врата жизни», не «врата наслаждений», а «врата стыда».
Литература как музыка
Давайте коснемся ваших текстов. Вы используете много образов, метафор, описаний, но ваши тексты читаются удивительно легко. Как вам удается рассказывать сложные и объемные истории так интересно?
Знаете, я вообще не думаю о «работе над текстом». Для меня язык и литература – это музыка. Поэтому я стараюсь писать так, чтобы текст звучал и лился, как музыка.
Возможно, это не самая популярная позиция для современной писательницы, но я никогда не тороплюсь, когда пишу свои книги. Я делаю много заметок, даю себе время на размышления и подготовку. Все время, пока я не пишу в реальности, процесс придумывания книги продолжается в моей голове.
Я также трачу достаточно много времени на переписывание и редактуру уже написанного: так, первый драфт «Министерства наивысшего счастья» я написала в 2006 году, и много времени посвятила переписыванию определенных частей.
Конечно, я как писательница нахожусь в весьма привилегированном положении: я финансово независима, могу не писать то, что от меня хотят и не работать на скорость.