Итак, “Не трогай меня” – очень полезный, обладающий терапевтическим эффектом (и знающий об этом) фильм, стоящий на грани игрового и неигрового кино. Где актеры, а где – нет, где сцены, поставленные по сценарию, а где трансляция личного опыта героев – Пинтилие на эти вопросы не отвечает. Но зато широко разворачивает палитру человеческой сексуальности и отношения к собственному телу. В Украине, где тело является объектом постоянного и утомительного внимания общества, фильм “Не трогай меня” обязательно нужно показать, желательно, сопроводив показ тематическими дискуссиями.
Главная героиня Лора не любит, когда к ней прикасаются – у нее очень серьезные ограничения в сфере обращения со своим телом, но она хочет исследовать это и, возможно, сдвинуть границы с их железобетонных оснований. Иллюстрацией этого путешествия к принятию собственного тела становится, например, разговор других героев фильма – Томаса с Кристианом. У Кристиана – спинальная мышечная атрофия, сам себя он называет “мозгом, у которого нет тела” и охотно делится рефлексиями относительно своего отношения к телу, сексу и всему, что с ним связано. У Томаса – разбитое сердце и – теперь уже – расширенные горизонты представлений о том, в каких формах может существовать тело и нужно ли их вписывать в какие-то нормы.
Другой пример – встречи Лоры с транссексуалкой Ханной Хоффман, рифмующей опыт телесности с музыкой Брамса, или практики с секс-терапевтом Шином, доводящим ее до исступления. Подобных терапевтических акций в “Не трогай меня” полно, и поэтому фильм больше похож на инсталляцию, чем, собственно, на кино. Выхолощенности смыслов способствует и антураж, похожий не то на белый куб галереи, не то на интерьер реалити-шоу.
Камера Пинтилие исследует героев, стараясь их не объективизировать; то и дело включается бодрая закадровая музыка, напоминающая (или вводящая в заблуждение), что мы смотрим игровой фильм; но все, что герои говорят в кадре, оставляет впечатление, как будто мы подслушиваем чей-то сеанс психотерапии. Обобщения не всегда интересны, даже если они произносятся человеком, на которого мы с первого взгляда набросили образ жертвы обстоятельств, заключенного в собственном теле и прочие стигмы (имеется в виду Кристиан, чья открытость очевидно, была причиной того, что некоторые зрители уходили из зала во время показа). В конце концов, “Не трогай меня” превращаются в набор правильных посылов, которые можно свести к “люби свое тело”.
Впрочем, произвел бы фильм на жюри такой же эффект, если бы был более, с позволения сказать, художественным, погрузившим все эти максимы в драматургию и конфликты? Сложно сказать. На критиков из жюри журнала Screen он не произвел такого впечатления: средняя оценка у фильма – 1,5.
Второй по значимости приз Берлинале, гран-при жюри, присудили трагикомедии “Рыло” (или “Лицо”, если первый вариант вызывает отторжение) Малгожаты Шумовской. Задорная, при этом вызывающая сочувствие сатира о польском обществе, в чем-то зашоренном, в чем-то проявляющем милосердие, в чем-то – лицемерие.
Основные события – возвращение главного героя Яцека в родной городок после пересадки ему нового лица – происходят на фоне строительства в Западной Польше самой большой в мире статуи Иисуса Христа. Работая на стройке, Яцек сорвался с лесов и получил серьезную травму. Реабилитация не дается легко: не узнав в новом лице, созданном руками передовых трансплантологов, своего возлюбленного, от Яцека уходит невеста; из семьи без опаски к нему относится лишь отец и родная сестра, тогда как мать считает, что в сына вселился дьявол и выписывает ему откуда-то экзорциста; а соседские дети дразнят “рылом” (свиная голова даже появляется в кадре, чтобы ни у кого не вызывал сомнение именно этот вариант названия фильма).
При этом героя любят телеканалы, клепающие о нем душещипательные передачи, он становится представителем косметического средства для ухода за лицом, но дело идет к тому, из-за чего в одной из первых сцен фильма разгорелся жаркий спор на кухне – эмиграции.
Шумовска не щадит соотечественников – меткости ее критики стоит поучиться, – но при этом понятно, что она любит своих персонажей, не открещивается от них в снобистском пафосе, мол, “эти где-то там, а я тут про них вам сейчас расскажу”. При сегодняшней специфике гуманитарной политики Польши не исключено, что “Рыло” поддадут такому же остракизму, как и его главного героя. На вопрос о том, не боится ли она запрета фильма на родине и того, что больше не получит денег на свои фильмы, режиссер рассмеялась: “В Польше очень не любят критику, но мой долг рассказывать такие истории”.
Два приза ушли парагвайскому дебюту “Наследницы” Марсело Мартинези, о которых мы немного писали. Приз Альфреда Бауэра за новаторство (который прочили “Не трогай меня”) и “Серебряный медведь” за актерскую работу Ане Брюн, сыгравшей женщину, так же, как и героиня румынского фильма, отправившуюся в путешествие по исследованию своей чувственности.
Честно скажем: это один из наших любимых фильмов в этом конкурсе. В кадре – практически одни женщины, мужчины если и появляются, то ненадолго и не играют в сюжете практически никакой роли. Ограниченная оптика, кстати, отвечает одной из тенденций нынешнего Берлинале – сужения взгляда. В буквальном смысле это проявилось в фильме Шумовской, где оператор Михал Энглерт (он же стоял за камерой в “Когда падают деревья” Марыси Никитюк) прицельно исследует предлагаемые обстоятельства. Такой же эффект – у четырехчасового “Слон сидит спокойно” из “Форума” (расскажем о нем чуть позже). “Наследницы” тоже заняты крупными планами – как буквально, так и метафорически – внутренняя жизнь главной героини является главным интересом режиссера и становится таковым у зрителей, – эффект, которого нельзя было бы добиться без прекрасной актерской работы Аны Брюн.
“Медведя” за мужскую роль получил главный Антони Бажон из французской “Молитвы” Седрика Канна – картины, не снискавшей любви критиков. Остается только догадываться, почему жюри решило обойти Франца Роговски – очевидно, что при ощутимом дефиците хороших мужских ролей в нынешнем конкурсе, это был год Роговски, восходящей звезды немецкого кино.
“Немецкий Хоакин Феникс” – в один голос заговорили после показа “Транзита” Кристиана Петцольда, странной картины, напоминающей то романы Ремарка, то “Касабланку”, но при этом чье действие происходит в современной Франции, оккупированной немецкими войсками. Главный герой Георг должен передать письма бегущему от оккупантов писателю, но тот погибает и он решает поехать к его жене в Марсель и вернуть письма ей. Картина Петцольда (экранизация одноименного романа Анны Зегерс 1944 года) излишне мелодраматична – с течением экранного времени повороты сюжета все больше становятся похожими на плохой сериал. Ситуацию спасает Роговски, чей Георг, герой из нуаров, разочарованный и уставший, обнаруживает смысл своего существования в ситуации турбулентности. Он действительно похож на Феникса (также, к слову, претендовавшего на актерскую награду, ведь играет главную роль в конкурсном фильме Гаса ван Сента), только Феникса не 2018 года, а образца “Мастера” Пола Томаса Андерсона – сутулого героя нашего времени.
И если картина Петцольда пришлась по душе, кажется, фанатам берлинской школы и растроганным местным зрителям, то второй фильм с участием Роговски в конкурсе – “В проходах” Томаса Штубера, стал хорошим завершением конкурсных показов. Снятая с оглядкой на Аки Каурисмяки меланхоличная история о работниках супермаркета рассказывает сразу о многом: и о невозможной любви, и о безысходности и грусти, которую не всегда можно вовремя распознать, и о том, что в торговых рядах с шоколадками и шампанским может происходить столько всего, о чем мы даже и не догадываемся.
Роговски здесь другой – его кажущийся растерянным герой Кристиан отсидел срок за ограбление, не смог сработаться с начальством на стройке и обнаруживает себя в компании мрачного “№1” в алкогольном отделе Бруно, который учит его работать на погрузчике и расставлять ящики с бутылками, а заодно и жизни – самым ненавязчивым и ироничным образом. Жизнь эта становится намного ярче, когда Кристиан встречает Марион (ее играет Сандра Хюллер из триумфального “Тони Эрдманна”), работающую в соседнем отделе со сладостями.
Возможно, “В проходах” не хватает необходимой для внимания на Берлинале радикальности, и новых перспектив он не открывает, но это один из самых крепко стоящих на ногах фильмов в нынешнем очень неровном конкурсе.
Награда за сценарий досталась фильму “Музей” Алонсо Руиспаласьоса – странной истории, в которой герой Габриэля Гарсиа Берналя с другом крадет из музея антропологии в Мехико артефакты майской цивилизации. То ли в знак протеста против того, что ценности майя были выдернуты из еще живого общества и помещены в музейное пространство, то ли чтобы денег заработать – Руиспаласьос и его соавтор Мануэль Алкала нам так и не объясняют. За этой недоговоренностью не кроются дополнительные смыслы, как может показаться, – они просто есть, потому что соавторы сценария не решили, что делать с главным героем.
При этом “Музей” очень симпатичный, рифмуется с фильмом Шумовской – в части, где младшего, непохожего на остальных членов семьи, брата выталкивают из гнезда; в нем много юмора и поводов для рефлексий по поводу того, умервщляет ли музей культуру или наоборот, дает ей вторую жизнь.
Уэс Андерсон, чей “Остров собак” понравился, кажется, всем, предсказуемо не остался без приза – через Билла Мюррея ему передали “Серебряного медведя” за режиссуру. “Довлатов” Алексея Германа-младшего получил тот же приз, что и “Под электрическими облаками” несколько лет назад – за художественные достижения. Только тогда отметили операторов (одним из которых был украинец Сергей Михальчук), а в этом году – работу художника-постановщика Елены Окопной.
Ничего не получил новый фильм Гаса Ван Сента – биографической трагикомедии “Не волнуйся, далеко он не уйдет” про карикатуриста Джон Каллахан, попавшего пьяным в аварию, вышедшего оттуда с парализованным позвоночником. Авария приводит к тому, что Джон решает бросить пить, попадает в группу АА, во главе которой стоит герой Джоны Хилла с проповедническими, но достаточно едкими нотками в голосе.
Ван Сент порубил сюжет фильма на части и перемешал: история скачет туда-сюда, иногда не пренебрегая повторениями, – от выступления Каллахана на сцене назад, к алкоголическому периоду, а между – сценами с реабилитацией героя и обнаружением таланта карикатуриста. Каллахан (в исполнении Хоакина Феникса и его странного рыжего парика) рисует неполиткорректно, его карикатуры приводят к волнам писем от читателей после публикаций в газетах и журналах – как одобрительным, так и в стиле “отписываюсь от вашего издания, шлак”. Другими словами, “Не волнуйся, далеко он не уйдет” – очередная true American история о том, как вытащить себя за волосы из тобою же устроенного бардака, но сделанная при этом без надрыва и с легкостью, достойной если не призов от жюри, то зрительского внимания точно.
Несмотря на то, что во главе жюри в этом году был немецкий режиссер, немецким фильмам ничего не досталось. “Транзит” и “Между рядами” остались без наград, не получила своего медведя Мария Боймер за роль Роми Шнайдер (хотя могла бы), а уж трехчасовой изнурительный фильм Филипа Гренинга – и подавно.
Просмотр картины под названием “Моего брата зовут Роберт, и он идиот” – в каком-то смысле травмирующее событие. Но для того фестивали и нужны, чтобы ломать рамки своих представлений о кино (что пыталась сделать Пинтилие, но, повторимся, безуспешно) и тренировать наши рецепторы. Фильм Гренинга показывает брата и сестру, сидящих в траве, купающихся в озере, покупающих пиво на близлежащей заправке – у них есть всего два дня, чтобы подготовить девушку к экзамену по философии. Поэтому между событиями, намекающими на инцест, будут рассыпаны цитаты из Мартина Хайдеггера и блаженного Августина.
Главный предмет изучения – как у героев, так и у Гренинга – время. Только герои изучают его в поле (буквально), а режиссер – вооружившись кинематографическим инструментарием. Течение времени – невероятно медленное, иногда преломляется и меняет русло, но в итоге приводит фильм к логичному завершению. В 1993 году фильм “Цементный сад” Эндрю Биркина получил в Берлине приз за режиссуру, адаптировав роман Иэна Макюэна про замкнутое пространство с детьми, решившими, что не будут говорить о смерти родителей, чтобы их не забрали в приют, и живущими, как им хочется, в закрытом доме (одну из главных ролей сыграла Шарлотта Генсбур, кстати). В 2018-м корни из того сада могут прорасти в сознании зрителей, когда они будут смотреть картину Гренинга.
“Моего брата зовут Роберт, и он идиот” тоже предлагает замкнутое пространство: герои существуют так, как будто вне небольшого отрезка леса, поля и бензоколонки ничего не существует. Откуда-то появляются люди – знакомые, незнакомые, но задерживаются на территории Роберта и Елены ненадолго. В отличие от самого фильма, который оставит отпечаток на сознании зрителя, даже если тот выдержит всего половину экранного времени.
Берлинский кинофестиваль всегда ругают за плохой отбор: в основном конкурсе можно увидеть фильмы из разных вселенных. Пожалуй, нынче из главной тройки киносмотров класса “А” (которая уже давно не тройка, между прочим) – Берлин, Канны, Венеция – первый ощутимо пасет задних. Гегемонию Канн не пошатнет даже Торонто с его мегаломанией и стартом “оскаровского сезона”, а Венеция, по словам многих знакомых критиков и журналистов, становится настоящей отдушиной.
Берлин же ломает сознание профессиональных зрителей о колено – тонна фильмов, заявленный статус которых призывает к их обязательнному просмотру, но при этом жемчужин в этой куче немного и поиск их сопровождается серьезной внутренней работой. 2019 год будет последним для нынешнего директора Дитера Косслика – комиссия, в состав которой войдут представители министерства культуры и кинофондов, выберут нового директора, который поведет Берлинале в новое будущее, начиная с 70-го кинофестиваля. Каким будет это будущее – сказать пока сложно, но и прогнозы эти, по большому счету, зависят от того, поддерживаете ли вы Питера Гринуэя с его “кино умерло”, или все-таки смотрите на кинематограф с оптимизмом. LB.ua обнаруживает себя среди последних и желает украинским зрителям, чтобы побольше фильмов из программы даже такого противоречивого фестиваля, как Берлинале-2018, попало в наш прокат или на кинофестивали.