Диагностика реформ: 4 эксперта о системных ошибках в украинской культуре

Ирина Викырчак: «Без ресурсов «Креативная Европа» – просто красивое название»

Одной из громких новостей прошлого года в украинском культурном поле стал запуск бюро программы «Креативная Европа». «Креативная Европа – это стимул для институционального развития и выхода на международные рынки, интеграция в ЕС на культурном уровне, – говорит уже экс-глава украинского бюро программы Ирина Викырчак. – Другими словами, это удочка, а не рыба».

Программа, помогающая культурным операторам выигрывать гранты на проекты, работает в 38 странах и финансируется из бюджета ЕС. Обычно страна-участник платит вступительный взнос, но Украине в связи с войной и экономической ситуацией разрешили заплатить символическую сумму в размере 1 евро. За это обязанности по содержанию бюро были возложены на Минкульт.

По словам Викырчак, проблемы с финансированием начались почти сразу, и на протяжении нескольких месяцев она «работала фактически голыми руками»: запустила сайт, проводила консультации и воркшопы, сама организовывала стажировки за границей. Но проблема приобрела системный характер. «Во время Берлинале (который прошел в феврале – прим.) состоялась неформальная встреча глав бюро «Креативной Европы», на которую Украина не попала. Пропустив эту встречу, я уже провалила свою главную цель на этот год – лоббировать Украину на международной арене», – говорит Викырчак.

В конце 2016 года контракт Ирины Викырчак закончился, а в январе 2017-го Минкульт решил реформировать Украинский центр культурных исследований (сотрудником которого Ирина официально являлась), и работа бюро зависла в воздухе: ни контрактов, ни зарплат. Пребывание в подвешенном состоянии – показательная метафора для описания отношений культурной среды с государством. 20 февраля на своей странице в Facebook Викырчак сообщила о том, что покидает бюро, написав: «Каждый должен осознавать, на что соглашается. Но также и иметь «маркеры» того времени, когда надо уходить».

«Я ушла не потому, что мне не дали денег на какую-то рабочую поездку, – комментирует Ирина свой уход в разговоре с LB.ua. – Но есть определенные принципы, которым я решила в данном случае следовать. На такой должности мне хотелось полностью реализовать свой потенциал, и достигать результата по максимуму. Но я не могла этого сделать из-за отсутствия ресурсов. Без ресурсов такие проекты как «Креативная Европа» – просто красивое название». Викырчак уверена, что Украине нужно выходить из образа бедного родственника. В любые важные начинания важно вкладывать реальные усилия и средства, а не только декларировать намерения.

Среди главных проблем культурной сферы Ирина также называет законодательство, не способствующее развитию культуры: нужные законы либо не прописаны, либо прописаны бессмысленно. «Каждый шаг в сторону реформ дается очень тяжело. И политической воли заместителя Министра культуры, или еще кого-то из высших чиновников недостаточно», – добавляет она.

Викырчак говорит, что важно перейти от разговоров к действиям, нужна системность и протяженности любой стратегии во времени:

Ирина настаивает на уважительном отношении к сотрудникам. Она уверена, что в такой ситуации, как возникла у нее с Минкультом, необходимо написать открытое письмо, объяснив сотрудникам ситуацию и перспективы дальнейшей работы. «Я осознаю, что перед Минкультом стоит задача администрирования гигантской системы культуры (и здесь нам действительно необходима децентрализация). Реформы – это всегда болезненный процесс, но самый ценный ресурс – это люди».

Первая замминистра культуры Светлана Фоменко в комментарии LB.ua подтверждает, что в начале года действительно прошла реорганизация украинского центра культурных исследований. «Мы решили реорганизовать эту структуру, потому что у нас были вопросы к ее эффективности, - говорит она. – Были сложности и для работы бюро «Креативной Европы»: юридически центр был научным учреждением, и выделять финансирование можно было только на научную тему, а не на проектную деятельность». По результатам реорганизации поменялась структура и статут центра – он превратился в проектную структуру. Появился проектный отдел, позволяющий нанять до 7 человек, что также важно для работы бюро «Креативной Европы». «По сути, произошла легализация деятельности центра», – добавляет Фоменко.

Замминистра говорит, что контракт с Ириной Викырчак действительно был заключен до конца 2016 года, и прощаться с ней не планировали, хотя претензии к ней были. Они были связаны с ее частными разъездами в связи с аспирантской деятельностью. Фоменко признает и сложности с финансированием работы бюро: «Мы не могли оплачивать зарубежные поездки, но мы предупреждали Ирину, что нужно будет искать грантовые средства. Это были условия, на которые она согласилась». Светлана говорит, что встречалась с Викырчак еще до окончания ее контракта: «Я предупредила ее о готовящейся реформе центра, и о том, что нормальные условия для работы будут уже через месяц-два. Поэтому для меня ее пост об уходе из бюро был неожиданностью».

По словам Светланы Фоменко, новым главой бюро станет Юлия Федив, занявшая второе место на прошлогоднем конкурсе, где победила Ирина Викырчак. Федив - проектный менеджер в культуре, ранее она координировала рабочую группу Европейской Театральной Конвенции, а также ряд театральных социально-культурных проектов.

Ольга Жук: «Культурная дипломатия – это презентация Украины на мировой арене, а не «парад вышиванок»

Еще один важный кейс в новейшей истории реформирования культуры в Украине – история работы Ольги Жук на посту главы отдела культурной дипломатии МИДа. За год работы Жук удалось ввести понятие «культурная дипломатия» в поле публичного обсуждения, создать модель проектного взаимодействия государственного и негосударственного секторов, активно поработать с культурными институциями. Но в январе этого года она покинула МИД, изложив свое видение основных системных проблем.

Юрий Онух в своей колонке об уходе Ольги написал, что перед прыжком в бассейн стоит проверять наличие там воды. «То есть, ты приходишь плавать, но все, что можешь сделать – помахать в воздухе руками», – комментирует эту метафору сама Ольга.

Жук говорит, что в МИД ее приглашали не как реформатора, а как эффективного менеджера, который помог бы выстроить отношения с культурным сообществом. «Но оказалось, что наличие системных проблем не осознавали ни люди из министерства, ни люди из негосударственного сектора, – говорит она. – Оказалось, что желание что-то сделать есть, а практических инструментов и нормативно-правовой базы для этого нет».

Она отмечает, что ей удалось сформулировать новое видение культурно-дипломатической работы, но признает, что даже в министерстве оно было воспринято не всеми, так и не став официальной концепцией.

Среди системных проблем культурного сектора Жук называет отсутствие практики адвокации. «Люди из культурного поля очень плохо знают законодательство: не читают законы, не предлагают изменения к ним, не знают, что многих инструментов просто не существует, – объясняет она. – А люди из госсектора не догадываются, какие законодательные изменения необходимы». Для выхода из этой ситуации, по мнению Жук, Минкульт или МИД могли бы выступать с конкретными предложениями проектов, привлекая экспертов-практиков, и таким образом нарабатывать необходимые механизмы. В пример Ольга приводит успешный кейс украинского стенда на прошлогодней Франкфуртской книжной ярмарке, отмечая личный вклад первого замминистра культуры Светланы Фоменко и вице-премьер-министра по вопросам евроинтеграции Иванны Климпуш-Цинцадзе.

Еще одна проблема – коммуникационная. «Не хватает межсекторных, межинституциональных связей, – говорит Ольга Жук. – Культурный сектор слабо взаимодействует внутри себя и с государством. Это накладывает определенную узость видения. Также есть проблема в коммуникации между нашими посольствами, МИДом и культурным сектором». Способом наладить диалог Ольга называет регулярные встречи группы представителей государственного и культурного секторов, где обсуждались бы болевые точки и пути решения проблем с конкретными шагами и сроками.

Профанирование понятия «культурная дипломатия» и отсутствие адекватной стратегии культурного развития Ольга также называет проблемой. «Здесь произошло то же, что и со многими другими понятиями, когда все скатывается в популизм. Культурной дипломатией начали называть все, что имеет иностранную культурную составляющую». В результате понятие само размылось, а стратегия на государственном уровне так и не была принята. Жук говорит о контрасте долгосрочной стратегии «Культура 2025» и «написанной на уровне 5-классника» Концепции популяризации Украины в мире Министерства информполитики, и удивляется, что с последней согласились МИД и Минкульт. «Культурное сообщество не считает нужным даже обсуждать такие «стратегии». Но они принимаются на государственном уровне». По мнению Ольги, сам факт, что эта стратегия выходит из такого министерства – показатель идеологического заказа.

Жук настаивает, что культурная дипломатия – это не любая культурная деятельность, она должна содержать элементы диалога с другими культурами и включенность в глобальные мировые процессы. «Форматы вроде Дней украинской культуры малоэффективны – они герметичны, нарциссичны и адресованы узкой аудитории, которая уже знает об Украине, – поясняет она. – Нужно выходить на глобальный уровень, принимать участие в международных культурных форумах, нарабатывать связи. Именно это, а не «парад вышиванок», является культурной дипломатией».

Среди важных юридических изменений, стоящих на повестке дня, Ольга Жук называет два постановления, к которым необходимо внести изменения. Первое – постановление №710 об эффективном использовании госсредств. Жук говорит о важности отмены пункта №17, запрещающего участие Украины в международных форумах. Из-за этого проекты культурных операторов на мероприятиях не имеют господдержки и статуса национальной презентации. Сегодня из этого пункта есть только два исключения – Франкфуртская книжная ярмарка и Венецианская биеннале. Из-за этого пункта Украина как государство не видна на международных событиях – по мнению Ольги Жук, это серьезное поражение на поле культурной дипломатии, особенно в условиях таких внешних вызовов, как война с Россией.

Второе – это постановление №102 об использовании средств на имидж, изменения к которому предложил МИД – они находятся на рассмотрении Кабмина. Жук, инициировавшая эти правки, в целом называет постановление неадекватным из-за отсутствия критериев, что такое имиджевая работа. Ее возмущает предложенная управлением публичной дипломатии МИД формулировка «поддержка участия деятелей культуры в политических мероприятиях с элементами культурной дипломатии», которая свидетельствует о тотальном непонимании того, что такое культурная дипломатия и чем она отличается от публичной.

Еще одна инициатива, по мнению Ольги – Украинский институт, проект статута которого недавно появился на сайте МИДа. 21 марта состоится его общественное обсуждение, и Ольга Жук призывает культурное сообщество проявить инициативу. «Правда, я не знаю, заинтересован ли кто-то в подобном, – резюмирует она. – У нас очень мало людей, которые были бы культурными практиками и одновременно публичными коммуникаторами, адвокатами культуры. Звено культурной коммуникации в госсекторе практически отсутствует».

Иван Козленко: «У госсектора нет понимания, что его функция – помогать, а не руководить»

Иван Козленко – пример успешного культурного менеджера во главе государственной культурной институции. Возглавив Центр Довженко в 2014, Козленко столкнулся как с внутренними, так и с внешними вызовами. По его словам, на протяжении многих лет центр продолжал развиваться по советским лекалам. «Это отражает ситуацию в государстве, когда нет визии, когда нужны серьезные действия, а они не предпринимаются, – говорит Иван.

Став директором, он провел реорганизацию: штат сократили двое, оставшимся сотрудникам пришлось брать на себя больше задач и осваивать новые компетенции. Для работников госсектора это было непросто.

Главным внешним вызовом стала необходимость ежедневной коммуникации с государством в присущей ему бюрократической манере. Центр Довженко в директивном порядке подлежит всем видам государственной регуляции, и Козленко признается, что поначалу с трудом принимал то, сколько времени уходит на бесконечную переписку, регуляции и рекомендации. «Это, к сожалению, никуда не делось, наоборот, к старым регуляциям добавились новые, – говорит он. – Среди них – печально известное постановление №65 об экономии госсредств (с 11.10.2016 вместо него принято постановление №710 – прим. Авт.), суть которого – регуляторная, запретительная. Культурное сообщество настаивало на либерализации, но этого не произошло».

Анализируя ситуацию с уходом ряда культурных менеджеров из госсектора, Иван Козленко говорит об институциональной несостоятельности Министерства культуры (он анализирует именно это министерство, поскольку имеет опыт работы с ним). Козленко говорит, что сейчас в Минкульте идет реформирование структуры, но:

В то же время, Козленко уверен, что перемены медленно, но все же происходят.

Козленко говорит, что диалог между культурной средой и государством идет так тяжело, потому что эти два сектора говорят на разных языках. Плюс бюрократия, отсутствие четких зон ответственности в госсекторе, блокирование любых инициатив на горизонтали. Все это, к сожалению, приводит к институциональному параличу.

Комментируя ход культурных реформ, Иван Козленко высказывает сомнение в том, что стоит создавать стратегию на уровне одного сектора. «Возможно, достаточно создать стратегию развития государства, определив форму его развития?, – говорит он. – Если это либеральное государство, то никакой «духовности» и «патриотизма» оно задавать не может. Или это социалистическое государство, или тоталитарное, или теократическое, где церковь срослась с государственным аппаратом? Это вопрос визии».

Иван уверен, что команде Центра Довженко за два года многое удалось именно благодаря четкому видению. «Мне кажется, что там, где должны формироваться политики, нет четкого осознания собственной миссии, – резюмирует он. – Например, Минкульт, (как и весь гос.аппарат) должен существовать для обеспечения прав и свобод граждан». По мнению Ивана, сегодня в госсекторе нет понимания, что его основная функция – помогать, содействовать, а не руководить, – «и это основная проблема».

У Козленко есть четкое видение, что могло быть помочь развитию культурного сектора здесь и сейчас.

Во-первых, нужна экономическая и бюрократическая дерегуляция, либерализация фискальной политики. «Это основной пункт текущей повестки дня. Руководители культурных институций на местах должны нести полную ответственность перед законом и перед обществом. Дерегуляция должна быть обеспечена на государственном уровне», – объясняет он.

Во-вторых, должна быть переосмыслена функция Минкульта как министерства, которое занимается не управлением культурными объектами, а обеспечением их стабильного развития.

Третье – это налаживание коммуникации с операторами культурного сектора.

Четвертое – исследование интересов потребителей. «Это может быть обычное социсследование. После этого 65% государственных институций можно будет распустить – они не выполняют свою функцию», – считает Иван.

Пятое – обеспечение прозрачности использования государственных средств через конкурсы и процедуры.

И наконец, по мнению Козленко, важно, чтобы Минкульт «отказался от очковтирательской риторики о национальной идее и патриотическом воспитании. Консервационная функция культуры может выполняться и без участия государства».

Василий Рожко: «Нам ничего не поможет, если мы сами не примем решение меняться»

Музейный менеджер с большим опытом управления областным музеем Василий Рожко провел на посту главы музейного отдела Минкульта около двух лет. Покидая министерство летом 2016 года, он подвел итог своей работы и проанализировал системные вызовы, среди которых назвал «кризис (не)управления отраслью», отсутствие видения, проблемы в коммуникации и др.

Среди главных достижений за 2 года своей работы в Минкульте Рожко отмечает создание инструкции по учету музейных предметов, которая не менялась с 1985 года, осуществление резервного копирования (фотокопирования) учетной документации музеев и определения состояния полной музейной сверки за 2003-2016 гг.

Описывая ситуацию в Минкульте на момент своего прихода, Рожко, как и другие культурные менеджеры, говорит об отсутствии модели системного управления. «Я шел в министерство с гипотезой, что у нас есть хорошие музеи, экспозиции, коммуникационные программы, и есть видение, – говорит он. – Но оно есть снаружи министерства, в культурном секторе. Чтобы оно стало общим, нужна коммуникация и взаимодействие».

Василий Рожко называет условия, необходимые для создания стратегии культурного развития.

1. Построить правила игры. Для перехода к построению стратегии, прежде нужно решить проблему менеджерской несостоятельности и обеспечить протяженность всех процессов во времени: «В госорганах большая текучка. Обеспечить преемственность в этих условиях можно, только сформировав культуру, где есть правила поведения, этика, сформированная среда и понимание, где чьи задачи».

2. Создать и синхронизировать видение. И не на уровне сектора, а на более глобальном уровне. Оно должно быть общим и согласованным.

3.Политическая воля. Помимо менеджерской состоятельности, очень важна воля воплощать решения и рамки. «Некоторые вещи не могут быть мягкими: если где-то воруют картину, или осуществляют незаконные действия, к этому не может быть толерантности».

4.Коммуникация. «К сожалению, мы привыкли к вертикальной коммуникации, когда начальник говорит, что мне делать, а если не говорит – то я не делаю. Это нужно менять».

5.Готовность взять и сделать. «Ничего не поможет, если мы сами не примем решение меняться. И не договоримся, как именно, кто за это отвечает, и какие ресурсы ему для этого дадут. Решающий фактор – люди, которые берут на себя ответственность и производят необходимые изменения».

***

Со стороны может показаться, что пытаться реформировать культуру – дело гиблое и бесперспективное. Ворох проблем, многолетний управленческий паралич, метастазы бездеятельности, кафкианское законодательство. Ситуация действительно тяжелая, но не безнадежная. Фронт работ огромный, но диагноз понятен, и даже примерно ясно какие шаги и реформы необходимы.

Культурные менеджеры сходятся в том, что для этого нужны серьезные, а главное, системные, меры – не компресс из подорожника, а серия хирургических операций и восстановительная терапия после. Перспективы не самые радужные, но по сравнению с многолетней комой – все не так уж плохо.