Вы сорок лет рулили студией «Грузия-фильм», были ее бессменным директором чуть ли не полвека…
Тридцать девять, если быть точным. (Смеется.) Но вы напишите сорок, будет эффектнее…
Ага, так и сделаю. Итак, начнем снова: Реваз Давидович! Вы сорок лет служили музам…
Ха-ха, смешно…
И прозвище у вас было «Шерхан», вы об этом знали?
(Самодовольно) А как же? Конечно, знал! На студии меня боялись, это точно! Стоило мне появиться, так все чуть ли не наутек: женщины, курившие в коридоре (а я терпеть не могу, когда женщины курят!), сценаристы, директора картин… Боялись меня, это точно… Один бедняга со страху не в ту дверь вошел, попал не в коридор, а в шкаф, так там и просидел до вечера, даже в сортир не попросился…
А вы сами кого-нибудь боялись? Ну, цензуры там, КГБ, руки Москвы? У директора столь вольнолюбивой студии, на которой запустили «Покаяние» еще при Брежневе, наверно, могли быть враги помогущественнее, нежели курящие в коридоре женщины?
(Вздыхает) Да уж, тут вы правы абсолютно: по краю ходили, еще намного, еще чуть-чуть, и все могло бы рухнуть…
Если бы не Шеварднадзе?
Да, именно он спас от разгрома «Грузия-фильм», притом, что другие национальные студии – ту же украинскую, имени Довженко, разгромили безо всяких. Пикнуть не дали…
Обвинив армянина Сергея Параджанова в «украинском национализме» – за «Тени забытых предков»?
Да, если бы он не поехал тогда в Киев, все могло бы обойтись: в Грузии мы его в обиду не дали бы… А так – пять лет лагерей, причем в местах отдаленных, строгий режим… Ужас…
Кстати, а Шеварднадзе был в курсе того, что вы собираетесь снимать «Покаяние», первую в СССР антисталинскую картину?
Что значит – «в курсе»! Не только в курсе, он и первые деньги дал на фильм, он скрыл это от всех, от КГБ, от Москвы, фильм даже втайне от студии снимался! Это все его рук дело! Притом, что Тенгиз (Абуладзе – автор «Покаяния», ближайший друг Резо Чхеидзе – «Левый берег») откровенно сказал Шеварднадзе, что, мол, если он запретит – мы ему давали читать сценарий – то Тенгиз не станет кричать на всех углах, что Шеварднадзе – душитель свободы. Поймет его… Но Эдуард Амвросиевич не только, как я уже сказал, разрешил, дал добро, но еще и всячески способствовал…
Потрясающе. Недаром сейчас в российской прессе принято считать Шеварднадзе «засланными казачком», пособником американского империализма.
А! (Машет рукой) Мало ли чего наговорят! Лично я его знаю как человека глубоко порядочного – по крайней мере, в те времена он таким и был… И, разумеется, чрезвычайно умного, хитрого, знающего толк в дипломатии…
Интересно, как же вы «Покаяние» через Москву протащили: тогда же все фильмы Москва принимала…
А вот так и протащили. Москва, конечно, все проверяла, абсолютно, кроме одной вещи: у нас там на студии была такая строка – «Летопись», под эгидой которой снимали документалки о всяких знаменитых людях, важных для Грузии, именитых таких стариках. Ну вот через эту строку и протащили – Москва в эти дела, в «Летопись» эту не вмешивалась… Но у меня все же есть подозрение, что Шеварднадзе как-то так договорился с Горбачевым, чтобы «Покаяние» не трогали: там в ЦК Компартии уже такая свистопляска началась, Брежнев только что умер, и в воздухе уже что-то такое витало… Но, знаете, когда в Грузии в первый раз картину показали, фильмом как раз таки грузин возмущался – правда, не простой грузин, а председатель грузинского КГБ, ярый сталинист. Он так кричал, так пенился и ярился, что мы испугались, что фильм смоют с пленки, уничтожат… В советские времена такая страшилка была – все время угрожали смыть фильм с пленки…
У вас, по-моему, родная дочь сидела по обвинению в диссидентстве? В советские времена.
Да, было такое дело. Тамрико, дочь моя от первого брака, всегда была настроена к властям предержащим весьма нелояльно. Еще со студенческих времен ратовала за свободу Грузии, была в оппозиционной партии, в советские времена – в подпольной, естественно… Я в то время уже был депутатом Верховного Совета, а дочь – в оппозиции… Где вы такое видывали? В связи с этим у нас с ней была такая история… Как-то у нас как раз очередная сессия Верховного Совета была, а тем временем моя Тамрико и другие такие же, как она, студенты и даже преподаватели собрали митинг и пошли прямо по улицам. Я когда вошел в здание – а там был такой двор, на манер каре, – то обомлел: во дворе-то автоматчики стояли! А я знаю, что демонстрация может подойти к этому зданию и войти в этот самый двор! А что, если стрелять начнут? Сижу, ни жив ни мертв… Хотя на самом-то деле все это яйца выеденного не стоит – если по обычной человеческой логике рассуждать. А не по советской: колонна демонстрантов просто ратовала за то, чтобы в Грузии государственным языком был грузинский… Что может быть естественнее?
Так стрелять не начали?
Спас один депутат – между прочим, русский по национальности, заметьте. Его к телефону подозвали когда – из Кремля звонили – он отрапортовал, что, мол, ничего особенного, просто за язык ратуют… Если бы он сказал, что демонстрация антисоветская, стрельба бы точно началась… Ну, а когда уже Тамрико за листовки взялась, тогда посадили… На четыре года.
На четыре года?! За какие-то там листовки? О, боже! А тюрьма страшная была?
Да нет, ничего… Хорошая такая тюрьма, комфортабельная… (Смеется)
Без сквозняков, как в одной комедии говорится?
Насчет сквозняков не знаю, но вот насчет освобождения моей дочки – это смешная история была. Стоим мы с женой напротив тюремных ворот – а они и вправду зловещие такие были – и ждем, зная, что скоро они с подругой выйдут. Их с подругой на пару по их «правому делу» и посадили. Выходят. Смеются. А за ними семенит охранник и несет в руках… их чемоданы!
Смешно. Прямо как у Довлатова, когда у него брат выбирал тюрьму для следующей отсидки – чтобы комфортнее была. А охранники ему за водкой бегали…
Вот-вот! Если бы я снимал фильм, ни за что бы не догадался такой эпизод вставить: чтобы охранник нес вещи заключенного! А вы говорите…
Все на свете сложно – как говорят умные люди, «амбивалентно». Так?
Именно так. А не иначе. Иначе бы мир рухнул – а он, как видите, устоял, пережив двадцатый век, один из самых чудовищных в истории человечества.
ЛБ Справка
Резо Давидович Чхеидзе родился 8 декабря 1926 года в Кутаиси.
В 1943–1946 годах Чхеидзе учился на режиссерском факультете Тбилисского театрального института имени Шота Руставели.
В 1953 году окончил режиссерский факультет ВГИКа (мастерская М. Ромма).
В 1955 году снял фильм «Лурджа Магданы», получивший приз на Каннском кинофестивале в 1956 году.
Фильмография
1955 – Лурджа Магданы
1956 – Наш двор
1959 – Майя из Цхнети
1961 – Клад
1962 – Морская тропа
1964 – Отец солдата
1969 – Ну и молодежь!
1972 – Саженцы
1980 – Твой сын, Земля
1988 – Житие Дон Кихота и Санчо
2008 – Свеча с Гроба Господня