Вот, президентские выборы у нас послезавтра. Еще неделю назад я проявлял к этому факту разумный, сдержанный интерес. Гражданский долг, понятно, надо исполнять. Но до 17 января люди должны жить своей обычной, радостной жизнью, и только в указанный день спокойненько прийти, заполнить бюллетень, бросить его в урну и идти себе домой. И не более того. Как в Европе.
А тут чувствую: понедельник, до волеизъявления еще целая неделя впереди, а я уже со своим начальником шансы сторон горячо обсуждать начинаю. Кончилось тем, что отпуск с августа он мне перенес на февраль. Ну, думаю, профилактические меры принять надо. Сходил на выставку украинской иконы XVII–XIX веков. Вроде полегчало. Но, как оказалось, ненадолго.
Во вторник вместо работы зачем-то пошел на митинг, насобирал агитматериалы кандидатов, у кого они были. Припер домой. Прочитал. Кое-что даже законспектировал. Обдумывал, сравнивал между собой. Плакал. Вечером пришлось идти разгружаться в филармонию. Прослушал лирическую симфонию № 39 Es-dur и патетическую № 40 g-moll Моцарта. С аппетитом поужинал. Спал, как убитый.
В среду неожиданно для себя вступил в дискуссию с одним из пассажиров метро по поводу национальности претендентов. Вышел сам. В поликлинике голову перебинтовали, сделали укол и сказали, что до свадьбы заживет. Вынужден был срочно идти в театр. Посмотрел «Поминальную молитву». Снял напряжение. Вышел – как огурчик!..
В четверг решил уже никуда из дома не выходить. Но, проснувшись утром, уже не контролируя себя, включил телевизор. Отсмотрел все политические новости и заявления кандидатов. В два часа ночи звонил теще, чтобы поделиться впечатлением от увиденного. Врачам дверь не открывал.
Решил лечиться сам. Взял сильнодействующее – книжку танка великого Сайге, XII век: «У самой дороги / Чистый бежит ручей. / Тенистая ива. / Я думал, всего на миг, – / И вот – стою долго-долго…».
Или это: «Пускай нет в небе луны! / Обманчивей лунного света / Цветы унохана. / Чудится, будто ночью / Кто-то белит холсты».
Удивительно!.. После этого спал, как ребенок. К телевизору даже не прикасался.
В пятницу утром, чтобы не поддаться влиянию, уединился в парке. Тихо, пустынно. Наслаждался одиночеством, бродил по аллеям. Кормил голубей и воробьев. «Когда б еще нашелся человек, / Кому уединение не в тягость, / Кто любит тишину! / Поставим рядом хижины свои / Зимою в деревушке горной».
Долго сверху смотрел на присыпанный снегом Днепр. Красота!..
Как тут мимо протопала колонна людей. С развернутыми флагами и транспарантами. Влекомый непреодолимой электоральной силой, и я двинулся вслед за ними. Культура не держала. «Все на выборы!»...
Запихнув Сайге в карман, взялся за древко: «Иду на войну!», «Она победит!», «Услышу каждого!»…
"Это есть наш последний…".
Стройными рядами вступили на ажурный мостик над Петровской аллеей. Уже не одно десятилетие его называют «Мостик влюбленных». Он весь обвешан трогательными замочками и густо исписан любовными признаниями.
"…И решительный бой!..".
Ивдруг, в самом конце его, на дощатом полу, в уголке – я не вру! – вижу удивительную надпись:
«Мені усі до сраки –
Тільки ти і я!
Та і ти теж до сраки.
Тільки – Я!».
Я отпустил древко. Колонна потопала вперед… «Ур-р-а-а!..».
Я снова достал Сайге. Снова заиграл Моцарт. «Водопада белые нити…». Я развернулся и пошел назад, снова свободный, и только повторял, в такт шагам, незамысловатый избирательный рецепт:
«Тільки я, тільки я, тільки я…».