Немцов. Украинская параллель
Показательные казни политических оппонентов (а произошедшее с Немцовым язык не поворачивается назвать просто убийством) – вполне естественное явление для тоталитарных режимов. Практически закон жанра.
Так было при Сталине. При Гитлере. При Муссолини.
Так должно было быть при Януковиче.
Мало кто помнит, но уже буквально через несколько недель после начала активной фазы Революции Достоинства власть составила «расстрельный список» лидеров оппозиции. «Список» (термин условный, ясно же, что на бумаге этого никто не фиксировал и мокрых печатей не ставил) появился еще в декабре 2013-го, а самый отчаянный момент для его фигурантов наступил в конце января 2014-го, когда собирались вводить ЧП.
Всего – 11 человек. Их должны были «закрыть», пятерых – убить. Либо "при оказании сопротивления при задержании", либо как Немцова - из-под полы, в спину.
Власть рассчитывала: людей это запугает и справиться с тысячами, стоявшими на Майдане, не составит труда.
Но план не был реализован. Во многом благодаря тому, что Виктор Федорович Янукович был и остается патологическим трусом. Для того, чтобы решиться на кровопролитие, ему понадобилось еще некоторое время.
Система в путинской России устроена по-другому. Она куда монолитнее, жестче того, что было в Украине при Януковиче. Человеческая жизнь тут не стоит ничего. Хоть рядового гражданина, хоть главного оппозиционера.
Не стоит ничего не для власти – с ней-то, российской властью, все давно понятно, не стоит ничего для большинства рядовых россиян. Вот это жутко. Количество москвичей, вышедших в субботу на акцию в память Немцова – прямое тому подтверждение. Да, кто-то из них боится, страх – вполне естественная человеческая эмоция; не боится только дурак, да вот трусит только подлец. Но большинству из них все равно. Очередная ритуальная расправа ничего не изменит не только в их жизнях, но и в их восприятии.
Россия привыкла к смертям. Привыкла к кровопролитию.
Вы помните погибших на Донбассе российских солдат, которых прошлым летом родственники хоронили в безымянных могилах, чтобы не «портить статистику»?
Тут – тоже самое, только фоном – Москва и «стены красные Кремля».
Украина к смертям привыкнуть не смогла. Хотя прошлая власть нам это всячески насаживала. Знаменитый ролик – «сук…а православная». Посмотрите его до конца. Когда Порошенко с Новинским уже высказали друг-другу все, слово взял Андрей Кожемякин.
И сказал он, обращаясь к Новинскому, дословно следующее:
«Во всем виновата бандитская группировка, создавшаяся в отдельно взятом регионе Украины. П..ц, извини. Это она пришла сюда, наклонила р..м, заставила жить по этим правилам. Вот и все! И знаешь еще почему они не боятся того, что там? – Андрей Кожемякин кивнул в сторону улицы, - потому что они в терриконах похоронили тысячи людей. Тысячи! И им все равно: 60 трупов, 70, триста? Понимаешь?».
Нам не все равно сколько трупов: один или тысяча. Именно этим демократия отличается от тоталитаризма. Именно этим здоровое общество отличается от затравленного, зазомбированного властью скопища сограждан.
Судьбы Личностей в условиях диктатуры, как правило, трагичны. Система не терпит индивидов. Рано или поздно, она их истребляет. И у того, кто действительно является Личностью, выбор прост: либо «сойти с радаров», либо жить, как живешь – не по лжи, не боясь войти в клинч с Системой. Понимая, при этом, что в любую минуту Система может тебя испепелить.
Так случилось с Немцовым. Его гибель трагичная, она ужасная, но она достойная. А для Личности это важно.
Чечетов
Мне искренне жаль Михаила Чечетова.
История последних двадцати лет его жизни – история того, как большие соблазны большой власти по кусочкам съедают человеческую душу.
Радоваться случившемуся, злорадствовать – преступно. Но не сделать из произошедшего выводов – глупо.
Итак, чем вам запомнится Михаил Чечетов? Бесстыдным дирижерством? Знаменитым «развели, как котят» и «оцените красоту игры»? Да, все это было. Но для того, чтобы понять истинную суть произошедшего, этого недостаточно.
Михаил Чечетов – представитель научной интеллигенции, пришел в политику еще в начале 90-х, с 1999-го и вплоть до Оранжевой революции работал на руководящих должностях в Фонде Госимущества (сперва – зампредом, потом – руководителем). То есть, в самые хлебные приватизационные времена.
В 2005-м Чечетова много и часто вызывали в Генпрокуратуру. После победы оранжевых, бело-голубые пребывали в состоянии полного раздрая, большинство из них покинули страну – ждать помощи Михаилу Васильевичу было неоткуда и не от кого.
Поэтому, приходя в прокуратуру, Чечетов методично всех сдавал. Всех. Януковича, Медведчука, Шуфрича и т.д. Закладывал, как говорится, с потрохами. Думаю, эти показания до сих пор целы и жду своего часа.
Тогда ведь казалось: добро победило окончательно, победило навсегда. Значит, нужно встраиваться, приспосабливаться. Инстинкт встраивания и приспосабливания, как у большинства «хомо советикус», у Михаила Васильевича был развит очень хорошо.
Повторяю: в 2005-м он не мыслил для себя ничего иного.
Но случился 2006-й, Партия регионов взяла реванш и Чечетов снова оказался в большой игре. Только он-то понимал: окружающие прекрасно помнят, как он их «закладывал». И Лидер помнит. Значит, единственный способ оставаться в игре как можно дольше – служить верой и правдой. Попрать собственное достоинство, базовые принципы, стать профессиональным лизоблюдом, готовым выполнить любое указание, любое деяние власти объяснить и оправдать.
Это был сознательный выбор Михаила Васильевича. Никто ему его не навязывал. На одной чаше весов лежала человеческая порядочность, на другой – присутствие в кормившей его Системе. Служение Системе было для него профессиональной деятельностью. Не больше и не меньше. Как для кого-то – вождение троллейбуса или выпекание хлеба. Именно поэтому коллеги по фракции искренне вспоминают Михаила Васильевича как человека доброго, отзывчивого, добродушного, очень любившего свою семью. Он правда был таким. Что не мешало ему профессионально лицемерить с понедельника по пятницу, а иногда – если выпадали эфиры – то и по выходным.
Чечетов не был человеком злым или подлым, нет, он был человеком, сделавшим свой выборы в пользу Системы. И когда Система рухнула, смысл его жизни был утрачен. Бывшие «хозяева» сбежали далеко и надолго, покинув своих вассалов на произвол судьбы. Этого удара Михаил Васильевич не вынес. Ему стало некому служить, а его – некому защищать.
И в ночь на 28-е он сделал то, что сделал. Вероятно, это был самый отважный поступок в его жизни. Отважный и отчаянный. Совершил бы он сопоставимый поступок в 2006-м или даже чуть позже – набрался бы смелости порвать с Системой – горького конца могло бы и не быть. Иногда оставаться порядочным человеком, идти Системе наперекор – «самое высшее, - перефразируя Есенина, - в мире искусство».