В рамках образовательного проекта «Политический PR» господин Кемени прочитал в Киеве несколько лекций его слушателям, а также любезно согласился ответить на несколько вопросов LB.ua.
Тематика ваших киевских лекций – политические технологии – кажется, никогда не утратит своей актуальности в Украине…
Да, аудитория здесь очень внимательная. Есть интерес, есть и много проблем – ведь политические технологии сейчас (не только в Украине) – преимущественно "черные”, негативные. Идет своеобразная "борьба за мозги”, за то, чтобы они служили определенным политическим силам. Но тенденции развития политической технологии сейчас другие. В своих лекциях достаточно много внимания я уделил новым тенденциям развития политических технологий в мире, которые придут, без сомнения, и в Украину.
И в чем же заключаются эти тенденции основные признаки?
Социальные сети, распространяющиеся сейчас, открывают возможности для неиерархического сосуществования разных индивидов. В том числе и в политической коммуникации. Что сейчас происходит? На месте былой иерархии возникают различного рода горизонтальные сети.
Коммуникационные технологии, Интернет – не только качественно видоизменили старые представления, установки, стереотипы, но и сломали многие формы поведения, модели взаимоотношений между политическими институтами и индивидами. Стала возможной децентрализация контроля над каналами передачи информации, и соответственно – ослабление влияния собственников СМИ. Вместе с тем - усилились возможности индивидуального воздействия на политику. Это в конечном итоге будет приводить к уменьшению зависимости простых граждан от избираемых должностных лиц, политических партий и группировок, отстаивающих свои интересы. Вообще же сейчас, я считаю, мы находимся на этапе эпохального развития свободы – такого, которого не было еще 10 - 20 лет назад.
С этим можно, наверное, согласиться. Но в связи с доминированием Интернета в общественной жизни, нередко говорят о сворачивании свободы, о некоем "новом тоталитаризме", где благодаря информационным технологиям жизнь человека будет полностью контролирована.
Эту угрозу не стоит преувеличивать. Возможности контроля личной жизни человека существовали всегда, в любом государстве и при любых технических возможностях. Гораздо большей угрозой является так называемое "новое расслоение” - на тех, кто имеет доступ к технологиям, и на тех, кто такого доступа не имеет. Это расслоение может проходить на уровне стран, а может – и на уровне отдельных индивидов, живущих в одной стране.
Но для Украины это – вопрос, наверное, весьма отдаленной перспективы.
Не стоит быть слишком пессимистичными. 20 лет назад многие из нынешних повседневных вещей казались невозможными. Просто сейчас Украина переживает период "смутного времени”. Нет стабильных государственных институтов, экономики, идеологии. По-сути, перед Украиной стоит задача: снова создать страну, практически с нуля. Причем моноэтническая основа здесь вряд ли продуктивна. Гораздо более эффективным здесь было бы понимание государства как форума согласования интересов разных общественных групп.
За последнее время (условно говоря, за период пребывания у руля новой команды власти) изменилось ли что-либо в Украине, по Вашему мнению?
Новая власть действует менее лихорадочно, чем предыдущая – это наиболее заметное изменение. Ведь раньше было сложно вообще понять, что здесь происходит – было даже очень мало информации – кто находится при власти, кто несет ответственность, что можно ждать от Украины в ближайшее время. Сейчас в действиях государства просматривается определенная логика и последовательность – в первую очередь в отношениях с внешним миром, с соседями. К тому же, как мне кажется, новая власть уделяет больше внимания не каким-то театральным вещам, а насущным экономическим проблемам.
Да, но Украина продолжает получать кредиты МВФ, они являются пока одним из главных факторов стабильности…
Здесь я бы не драматизировал: мир сегодня так устроен, что МВФ является гарантом экономической стабильности – причем, гарантом универсальным. Венгрия, кстати, тоже зависима от МВФ, возможно даже, в большей степени, чем Украина. Важен не сам факт получения кредитов – а то, на что они будут потрачены, будут ли они инструментом эффективных реформ и кто в конечном итоге станет бенефициарием проведения этих реформ. Эти экономические изменения не должны проводиться в интересах узкого круга (политико-экономической элиты) страны, а в интересах всего общество. Вот это будет главным вызовом. И вторая задача – понимание Украиной своего места в мире. Это способность к глобальной интеграции и конкуренции. Это может занять не один год.
Но та же Венгрия прошла путь к своем самоопределению после развала советского блока значительно быстрее, чем Украина…
У нас просто не существовало выбора: Венгрия относительно небольшая страна, альтернатив евроинтеграции не было. К тому же перед нами не стояла задача создания государственных институтов «с нуля». За 19 лет, значительную часть которых Украина пребывала в состоянии неопределенности, развивать для вас стабильные отношения с Европой было практически невозможно.
Некоторые политологи и журналисты называют нынешней период «новой холодной войной» - противостояния России и Запада. И, дескать, Украине следовало бы определиться: с Россией мы или же с Западным миром.
Вряд ли с этим можно согласиться. Войны прошлого столетия завершились, мир сейчас – многополярен и постоянно меняется. Я говорил о горизонтальных сетях в современной политической коммуникации… Похожее происходит и в мировой политике: возникают новые полюса интеграции, сети, связанные между собой, в которых ваша страна и должна найти свое место. Есть, разумеется, страны-полюса, которые являются центрами таких объединений. Но Украина не может быть страной-полюсом по определению: вокруг нет пространства интеграции. Евросоюз пока не может принять Украину – из-за огромных размеров вашей страны. инкорпорация Украины будет слишком сложной. Остается один вариант: интеграция и сотрудничество с Россией. Предсказуемая для соседей Украина будет и Европе намного более понятной.