На двух Паралимпиадах у вас 4 бронзовых и 5 серебряных наград, а с «золотом» все никак не складывается.
Такое чувство, что на время стартов Удача обо мне забывает. В Турине в 2006-м – ладно, там я новенькая была. А в Ванкувере реально рассчитывала на первое место и готовилась очень усиленно. Была уверена, что хотя бы одно «золото» будет. Я сделала все, что могла, и даже больше, но сказались разные факторы. Не хочу думать, что я неудачница какая-то, все равно добьюсь своего.
У паралимпийцев в лыжных гонках, в биатлоне стартует по 10–15 человек. Если честно, совсем уж негусто.
Конкуренция у нас, конечно, поменьше, чем в олимпийском спорте. А с другой стороны: что там из ста человек только десять за что-то борются, а остальные для массовки, что у нас человек пять на что-то действительно претендуют.
Лично вы в спорте инвалидов к кому испытываете самое глубокое внутреннее уважение?
Я восхищаюсь людьми, у которых очень сильные поражения органов, но при этом они достигают неимоверных результатов. У нас в спорте тоже есть несправедливость – много почти здоровых людей, но они соревнуются и побеждают. Другое дело, когда люди с большими калечиями, превозмогая боль, чего-то достигают. Я знаю, как это трудно. Хоть у меня «всего-навсего» нет руки, но мне с моими соперниками сражаться очень трудно. Они – реально здоровые люди, занимались спортом с самого детства. Они когда выигрывают что-то, думаешь: «Ну, выиграли, ну, молодцы». А вот медали таких людей, как Леночка Юрковская (в детстве ей ампутировали обе ноги, многократная паралимпийская чемпионка, Герой Украины. – «Левый берег»), полностью незрячих спортсменов – вот эти медали нужно умножать на 20.
Фото: Униан
Вы упомянули о практически здоровых спортсменах, которые выходят на старт. Неужели так просто обмануть медицинскую комиссию?
Дело в том, что отклонения хоть и минимальные, но есть. Чуть-чуть может прихрамывать, но руки и ноги-то – на месте. Спортсмены с увечьями получают фору, но, если честно, это просто смешно – всего несколько секунд дается. Здесь надо быть сильнее на голову. И я уверена, что была сильнее своих соперников, бежала быстрее. Но есть разные факторы… Не успела привыкнуть к трассе и очень много теряла в поворотах. На снегу я чувствую себя просто превосходно, но в Ванкувере трасса из-за перепада температур была скорее ледяная, поэтому я падала, и неоднократно. Случилось это и в гонке на 5 км, где до «золота» мне не хватило всего пары секунд. А в гонке на 15 км я взяла лыжи «на лед», а затем резко поменялась погода, ударило солнце, трасса превратилась в «кашу» и лыжи просто перестали ехать. И я без золотой медали, хотя это моя коронная дистанция, где я постоянно побеждаю. Видите, сколько всего должно совпасть, чтобы можно было стать первой.
Вам должно быть полегче, а вот инвалиды-колясочники, наверное, с ума сходят в Украине из-за неприспособленности инфраструктуры к их потребностям.
О, это точно. В Украине всегда тяжелее. Мы к этому уже привыкли. У нас все люди сильные. Кто умеет выживать, выживает и в спорте. Мне, конечно, попроще, чем многим другим, но в быту и мне иногда требуется помощь, потому что есть вещи, которые одной рукой не сделаешь. Но команда у нас очень дружная и мы помогаем друг другу. А я как капитан слежу, чтобы никто не «грузился», не переживал сильно.
А вы сами сильно переживали после той автокатастрофы – или детская психика смягчила тяжесть удара?
Было очень тяжело. Дети более восприимчивые, чем взрослые, с другой стороны – им легче принять новые обстоятельства жизни. Когда у взрослого человека, привыкшего к укладу своей жизни, отнимают какую-то часть тела, мне даже тяжело представить последствия. А моя жизнь тогда только начиналась. Но психологическая травма все равно была очень сильная. Долго не могла от нее избавиться. Но я боролась с этим. Потому что верю в Бога, и всегда к нему обращалась. И какие-то высшие силы, наверное, оберегали меня. Было очень трудно, ведь я потеряла не только руку, но и маму.
Вы ходили в обычную школу?
Конечно. Первый класс закончила с отличием, сумасшедшие планы на меня были. Потом авария, потом год по больницам, год как бы занималась дома. Хотя кто там занимался: меня все жалели, а я от всего отказалась. Потом вернулась в школу, но в основном прогуливала, меня улица больше привлекала, где меня могли поддержать, где на меня не смотрели, как на инвалида. Слава богу, с друзьями везло. Главное, что не жалели. Так что я всегда вела активный образ жизни.
Не задумывались, что если бы не та авария, то вы не добились бы того, что уже имеете, а проживали бы заурядную жизнь?
Нет, я бы не прожила обычную жизнь. Я это точно знаю. Дело в том, что уже в четыре года мама отдала меня на художественную гимнастику. Она всегда всем говорила, что я буду в спорте. Отводила меня постоянно на тренировки. Кстати, растяжки у меня лучше всех в команде, до сих пор на шпагат могу сесть.
Я маленькой маму спрашивала: «Для чего мы живем здесь?», а она отвечала: «Чтобы пройти испытания». Я тогда не понимала ничего – какие испытания, если жизнь прекрасна? А потом… Но я знала, что что-то хорошее придет в мою жизнь, и держалась до последнего. Я видела, что есть люди, которым еще тяжелее. Верила. Вера очень много дает человеку – вера в Бога, в себя, в лучшее. Необъятное слово, большое. То же самое и любовь.
О делах мирских. Приятно за неделю заработать 1 млн. 850 тыс. грн? (По 500 тыс. за три «серебра» и 350 тыс. за «бронзу». – «Левый берег»).
(Смеется.) Это не за неделю, а за четыре года упорных тренировок. Такой радости, как после Турина, когда мне выплатили первые деньги, я сейчас не испытываю. Просто какое-то спокойствие. Я, правда, довольна тем, что нас наконец приравняли к здоровым спортсменам, обычно мы в два раза меньше получали. Не знаю, хорошо это или плохо, да и как такие большие деньги повлияют на людей и на меня в частности. Я думаю, что заслужила это. Столько за четыре года слез пролить! И как на Олимпиаде я мучилась, когда проигрывала первому месту несколько секунд… Это так тяжело. А деятельность у нас такая, что мы притягиваем к себе много внимания, и поэтому она должна оплачиваться достойно.
Вы сказали интересную вещь: «Не изменят ли меня большие деньги». А могут изменить?
Ну, деньги – это большая сила. В наше время за деньги все можно купить. Я-то понимаю, что деньги – это не самое главное. Я вообще живу по своим каким-то канонам. Но об остальных я такого сказать не могу. Кто его знает, как сложится, много новеньких в команде. Деньги – это тоже испытание: сможет ли человек остаться в первую очередь человеком, сохранить душу.
Скажите, браки между инвалидами и здоровыми людьми – редкость?
Насколько я знаю, в смешанных браках идет непонимание определенных вещей. Обычный человек в большинстве случаев будет шокирован некоторыми моментами из жизни инвалидов. Он может притворяться, что его это не зацепило, но это не так. Например, мы притягиваем внимание, когда раздеваемся. У здоровых людей психика по-другому устроена. Может, они где-то чувствуют свое преимущество. А вот когда человек сам прошел через все сложности, он все поймет. У нас в команде браки в основном между своими.