«Нарратив» в прямом переводе – это «жизненная история», «рассказ». Это и особый модус мышления (концепция Дж. Брунера), и, извините за выражение, метатеоретическая парадигма (концепция Т. Сарбина), и структурное образование.
Субъективно (но все же по определенной логике) изложенное восприятие картины мира. Без такого «рассказа» все остальные доктрины, методички и рекомендации не работают. Сначала определись, где ты на самом деле находишься, а потом воюй.Украинскому гражданину, вне зависимости от звания и должности, и так все ясно (если упрощать метафорическую лексику Подерев`янського). Часть лица – это нос, фрукт – это яблоко, а птица - это не курица, а «хаваеца».
Без этих особенностей восприятия никак не объяснить, почему на улице июль, а в головах у граждан сплошной декабрьский Йоль (самая длинная ночь в году).
Сначала об оперативной обстановке. В лесу случаются пожары верховые и низовые. При верховых пожарах образуется большая масса искр из горящих ветвей и хвои, летящих перед фронтом огня. Это то, что у нас происходило в мозгах во время президентских выборов. Если говорить с точки зрения МЧС, то верховой пожар – обычно завершающая фаза. Но в политике уместно говорить лишь о преднамеренных поджогах массового сознания.
Поэтому обитатели нижнего политического леса с ужасом посмотрели на эту несущуюся поверху стену огня, с ужасом откомментировали и приготовились жить дальше.
Но не тут-то было.
«Вставай, Галя, еще парламентские!». И пошел огонь понизу.
То есть по мажоритарке и по спискам. Выжигая остатки разумной жизни в норах и дуплах сетевых аккаунтов. Потому что исконный украинский нарратив предполагает такую реальность социального леса, какую он вычитал в детских книжках про милых зверушек.
По этой причине дети иногда суют руку в клетку с медведем, угощая доброго мишку конфетой. Взрослые суют голову в телевизор, угощая своими мозгами добрых обитателей виртуальной клетки.
И то, и другое заканчивается трагически.
Есть, конечно, общемировой тренд - исчезновение критического мышления. Оно в историческом измерении и так не очень долго существовало. Так что, можно сказать, человечество радостно возвращается к истокам идиотизма. Сюда же относятся и модные модели социального поведения, результат которых – плавное (в отличие от воен) сокращение популяции. Природа сама себя регулирует.
В процессе этих глобальных изменений наши национальные драмы как-то не очень заметны. Мы, конечно, привлекаем к себе внимание. Но мир не совсем понимает, с какой стороны бинокля нас рассматривать, потому что в принципе разница небольшая. Нам от этого и больно, и обидно. Тем более, когда нас переспрашивают : а сами что-нибудь сделать с собой пробовали?Первый непризнаваемый факт исконного украинского нарратива – декоммунизация не состоялась.
Символические победы над памятниками и топонимами, запрет издыхающей компартии, без изменения установок на восприятие реальности, без изменения запросов и отказа от понтов – так же действенны, как символическое скидывание статуи Перуна в Днепр.
Согласно преданию, горожане все равно вприпрыжку и в слезах бежали за деревянным чурбаном. Теперь бегают за возвратом названий, таких же тупых, но не менее любимых.
Коммунизм – это черно-белая картина мира, паразитирование на мистических чувствах масс, животная потребность в иерархии и послушании, религиозное поклонение вождям, жертвоприношения, ненависть к инакомыслию.
Антикоммунизм не смог стать национальной идеологией, потому что этот «инь-янь» можно вращать до бесконечности. Идеология безгосударственной нации 30-х годов прошлого века не может быть эффективной в государственном строительстве страны ХХI века. Можно первое и второе до бесконечности переназывать политкорректными терминами, но замена скреп на скрепки только стимулирует рассыпание на части.
Потребность в Перуне, но раскрашенном, как мосты в 2014-м, никуда не делась. Потребность в социальных ритуалах прошлого века, которые на самом деле исчезли вместе с этим самым веком, выливается в политические требования превратить страну в культурно-идеологический музей, где все одновременно будут и экспонатами, и смотрителями.
Это уже невозможно, и это обидно. Ведь обещали всем машины времени, а получили мошенников времени. Даже с возможностью выбора модели, цвета и года выпуска. С пробегом или без.
Второй факт - это то, что в этой войне мы потерпели серьезное поражение. С многочисленными жертвами и оккупацией территорий, больше похожей на окончательную утрату.
Возможно, мы победили духовно, но живых это вдохновляет как-то не очень.
Истоки этого поражения в предыдущем пункте. Или, иными словами, как говорил Глен Грант, «маленькая советская армия не в состоянии победить большую советскую армию». Если вы что-то клонируете и улучшаете, то улучшенная копия принципиально не может работать иначе. Она может лишь более качественно совершать прежние ошибки.
Пункт третий - экономически мы, как страна, зависим от траншей МВФ, русских углеводородов и оборота контрабанды. Во всяком случае, та половина страны, которая претендует на открытость, легальность и детенизацию. Мы не в состоянии снизить уровень потребительских запросов оседлого населения. А удержать его хотя бы в сегменте недовольства можем лишь вышеуказанными методами. Продуктивное население откочевывает на более тучные пастбища, как и все люди во всем мире, кроме граждан тоталитарных стран.
Вечная политическая борьба между ловкими негодяями и криворукими дилетантами порождает мутации, которым бы позавидовали режиссеры фильмов ужасов. В тоже время европейские политбляди вдохновенно учат нас целомудрию и хорошим манерам, паралельно сходясь с Россией в таких позах, что Камасутра выглядит советским учебником утренней гимнастики.
Сказать, что вот, дескать, глупый народ всего этого не понимает, и ему просто надо открыть глаза, а если они не открываются, то тем хуже для народа – такой же совковый идиотизм. Люди в массе своей все отлично понимают. Но их поведение мотивируется выживанием, как они его сами понимают.Публичное объяснение своего поведения – тоже часть выживания. Публичные объяснения должны быть многозначительны, пафосны и, главное – безответственны. Во всем всегда виноваты некие «они».
А вот личное объяснение самому себе – тут-то травма и зарыта. Человек, как социальное существо, биологически нуждается в правилах поведения своего племени, даже если он собирается их нарушать. Нет правил – нет протеста. Социальная этика, возникающая из этих правил, объясняет, что есть общественное добро и зло.
Но мораль, которая древнее этики, возникшая из правил выживания для себя и членов твоей семьи, часто входит в конфликт с этикой. Мы нашли оригинальный способ – называть моральные принципы этическими, растягивать лоскутное одеяло местных обычаев на всю страну и сетовать по поводу того, что народ безнравственен.
Социальная этика возникает из общественного договора. Его нельзя написать и насадить сверху, как морковку. Но субъект этого процесса сперва должен стать договороспособным. А не меряться размерами семейной морали с такими же политическими неудачниками. Меряние обычно приводит к усилению чувства неполноценности. К усилению – потому что меряются обычно уже его имеющие.
Вот то, что я описал выше, научным языком называется: «темпоральная структура, разворачивание нарратива во времени». Описание того, как происходила трансформация знаний «рассказчика», то есть нас с вами. И того, каковы изменения, достигнутые в нарративе.
Основной наблюдаемый результат - это конфликт социальных норм и локальных контекстов.
Это неумолимые тиски, в которые зажимается вопящий от ужаса всепонимания и невозможности в этом признаться человеческий мозг.
Это при ситуации, что «низовой пожар» через неделю, может, и закончится, но перейдет в подземный.Ну, как торфяной пожар.Для каждой страдающей личности есть одно простое решение. Простое, потому что сложные мы сперва бросаемся обсуждать и улучшать, и ни к чему не приходим уже традиционно.
Нужно выбрать приоритет – либо личное, либо социальное. Никакие размеры вашей личной задницы и выученная вертлявость не помогут вам усидеть одновременно на этих двух электрических стульях. И двух приоритетов не бывает, на всякий случай.
В средневековых иконах размер фигур был не сообразен законам перспективы, а соотносился с их значимость и важностью в конкретном мифе. Наши иконы в головах точно такие же, поэтому они совершенно не годятся для ориентирования на местности. Там, где обычные европейцы видят ошибку, препятствие и обход, мы видим грех, соблазн и жизнь вечную.
Выбор приоритета не означает отрицание другой составляющей. Это как раз то самое принципиально-коммунистическое. Это лишь выбор центральной фигуры восприятия, когда остальное является для нее фоном.
Если вы выбираете свой личный мир центральным, то вы должны страдать лишь при безусловном нарушении его границ. Это позволит вам делать общественное служение более хладнокровным и в итоге более эффективным. Но вы будете страдать от дефицита общения, поскольку нас научили, что чем больше вы известны, тем больше востребованы. Чушь, но это понимается лишь с возрастом.
Или вы выбираете внешний мир – и не обращаете особого внимания на требования организма, возраста, гендера. Вы нежитесь в лучах внимания и ежитесь от лучей лазерных прицелов. Вы боретесь с волнами народной любви и ненависти. Возможно вы действительно на что-то влияете.
И, возможно, вашу самоотверженность достойно оценят.
Даже вполне возможно, что при жизни.
Определитесь, пока под ногами еще не так жарко.