Соня Кошкина: Начнём с самого начала. Как Михаил Радуцкий стал членом команды Владимира Зеленского?
Зеленского я знаю больше 15 лет. Знаю не как политика, не как президента, а как человека, и как человеку я ему бесконечно доверяю. Когда-то очень давно мы даже помогали его команде по мини-футболу. Я никогда не видел у Зеленского двойного дна. Он может говорить не то, что мне нравится, но он точно говорит то, что он думает. Для меня это очень важно.
И самое главное: я услышал от Зеленского вное: я услышал от Зеленского важную вещь - он не собирается идти на второй срок. Политик, который не идет на второй срок, готов к системным изменениям, к непопулярным мерам.
С.К.:Зачем это нужно лично вам? Вы свободный человек, бизнесмен. И тут становитесь заложником политики - всё время на виду, нужно подчиняться каким-то правилам. Зачем?
За последние 50 лет у меня было много возможностей уехать. Но я не уехал и сейчас иду в парламент. Почему? Я хочу капитализировать страну. Хочу, чтобы страна подорожала. Чтобы чиновники из телевизора перестали рассказывать о том, что нам нужно 25 лет, дабы достичь уровня ЕС. Я хочу достичь этого уровня гораздо быстрее. Это - первое.
Второе. Я 28 лет «бьюсь головой об стенку» в плане медицинского бизнеса. Да, мне удалось преуспеть в частной медицине, но частная медицина не может существовать как отдельно взятое государство. Если нет системы здравоохранения, как таковой, в бизнесе это сильно ощущается. Медицина должна работать по экономическим законам и тогда у нее есть все шансы стать не «бюджетотратящей» отраслью, но бюджетообразующей.
Мне хочется способствовать этому.
Знаете, если вернуть сегодня все те черные деньги, которые крутятся в медицине, и найти их механизм попадания в бюджет - у нас 10% ВВП будет. И для этого и нужна страховая медицина: когда у вас будет оплачена страховка, вас уже никто не заставит платить ещё какие-то деньги врачу.
Виктория Герасимчук: Ходят слухи, что вы будете министром здравоохранения, вам уже что-то такое предлагали?
Я не пойду. Я считаю, что я намного больше пользы принесу не как чиновник, а как идеолог, как эксперт.
В.Г.: Как глава парламентского комитета?
Это могу быть не я, важно только, чтобы это был человек, который разделяет программу президента в части медицины, и беспрекословно помогал министру. Это точно должен быть человек из партии “Слуга народа”. Я значит я, кто-то другой - значит, кто-то другой. Чтобы не было как с Квиташвили и Супрун. Мне их жутко жалко - каждый по себе они хорошие ребята, а приходят в комитет - и там большинство, которое кстати тоже из партии президента, начинает их уничтожать. Так не должно быть.
В.Г.: Ещё одна кандидатура на должность министра, которая называлась, это Андрей Шипко.
Нет, это фейк.
В.Г.: Коломойский сказал, что он будет министром.
Может я чего-то не знаю? Вы видели в списке партии “Слуга народа” Игоря Коломойского?
С.К.: Его там быть и не должно было. Как там: «Для Атоса слишком мало, для графа де ля Фер – слшиком много». А вот Евгений Комаровский выступал представителем команды Зе, презентованной на «плюсах» перед вторым туром. Почему в итоге Комаровского нет в списке?
Комаровский не хочет идти на госслужбу. И в парламент тоже, всё-таки наш парламент мало отличается от госслужбы, хотя я надеюсь, что многих вещей в нём больше не будет, которые были раньше. Вот может же Киевсовет уже четыре года голосовать лично - пальцами (в 2015 году в сессионом зале Киевсовета установили систему Рада-4, которая распознаёт отпечатки пальцев - LB.ua), то почему Верховная Рада не может?
В.Г.: У партии “Слуга народа” есть программа, какое-то видение развития здравоохранения?
Есть, программа озвучена президентом. Программа партии не отличается практически от президентской. Основное в ней меня полностью устроило, поэтому я согласился участвовать. Но ни для кого не секрет, что я не стану заниматься в партии “Слуга народа”, например, темой сжигания мусора. Ясно, что займусь медициной.
В.Г.: Кто формировал эту программу? Вы в этом участвовали? Конкретно по медицине.
Участвовал в формировании дружескими советами. По многим таким моментам президент со мной консультировался. В советниках был не только я, да и сегодня не только я.
С.К.: Вы уверены, что сможете влиять на принятие решений во власти?
Есть программа, утвержденная съездом партии. Утвержденная президентом. Для меня все очень просто: если что-то пойдет не так, я встал и ушел.
В свое время, я уже встал и ушел с вице-мэра. Кличко меня не выгонял, нет, более того – три месяца потом со мной не разговаривал.
В.Г. Какое будущее ждёт медицинскую реформу?
Мы не коммунистическая партия, которая “мы наш, мы новый мир построим”, разрушив старый до основания.
Все положительное в медицине, что было сделано Квиташвили и Супрун, останется. Я не случайно вспомнил о Квиташвили - очень многое из того, что сделала и узаконила Супрун, это на самом деле наработки Квиташвили. Просто он оказался менее мужественным, чем она. И я его считаю одним из лучших министров здравоохранения Украины.
В.Г.: В таком случае, после формирования коалиции вы, возможно, снова предложите Квиташвили место министра здравоохранения? Он в Киеве, никуда не уехал.
Да, он не сдал паспорт и никуда не собирается. Но, к сожалению, Петр Алексеевич настолько скомпроментировал вообще саму идею приглашения иностранцев во власть, что страна не поймет возврат Квиташвили.
В.Г.: Тогда, может, министром останется Ульяна Супрун? Зеленский заявлял, что поддерживает ее деятельность, вы тоже хорошо отзываетесь о реформе.
Я не могу комментировать кадровую политику Кабмина, которого еще не существует.
В.Г. Хорошо, вернёмся тогда к реформе. Как она будет развиваться?
Главное: результатом всех изменений должна быть страховая медицина.
Теперь о том, как к этому прийти. В первую очередь - это обязательная перепись населения. Пока не будет сделана перепись населения, корректно спланировать следующие этапы реформы невозможно - это профанация. Но и все крики, что у нас выделяется 3,5 процента вместо 5% ВВП на медицину, поэтому реформа невозможна, тоже профанация. По одной простой причине: мы не знаем, сколько у нас людей, поэтому не понимаем, сколько нужно денег на реформу медицины..
Дальше. Какая может быть трансформация, если не проведен аудит материально-технической базы? Даже если мы знаем, сколько у нас населения, но не провели аудит материально-технической базы, разговоры о принятии каких-то протоколов лечения - это профанация. Потому что извините, как можно принять протокол лечения, не понимая, какие у нас технические возможности?
В.Г.: Можно принять протоколы, а потом под них докупать оборудование.
Вот тоже с вами не согласен. Если я сегодня приму протокол, что аппендицит лечится операцией через нос - шутим, да? - а у меня нет для этого техники, как я смогу выполнить протокол и убрать аппендицит через нос?
Пример: по протоколу для диагностики воспаления лёгких положен рентген, а у нас в некоторых больницах стоят рентген-аппараты 1976 года выпуска, и они давным-давно не работают, хоть и не списаны. Сколько такого по стране - никто не знает, потому нужна инвентаризация. На самом деле это не так много времени - 4-5 месяцев.
Итак, первое, что нужно сделать - аудит. После аудита мы с вами принимаем протоколы. Потому что ни одна страховая компания не сможет оплатить услугу, если нет протокола. И протокол должен быть утвержден Минюстом. Вот поэтому я критикую пани Ульяну. Она говорит: берите иностранные протоколы и применяйте. Не может так быть. Что врач скажет в суде - что он действовал по немецкому протоколу? А почему не по польскому? Нигде в мире нет понятия «международный протокол». Есть национальный протокол. Государство Украина должно иметь национальный протокол. Он может быть переведен с протоколов какой-то близкой нам страны, например, Польши. Но он все равно должен быть узаконен в Украине, должен быть юстирован.
Идём дальше. На основании протоколов мы принимаем стандарты качества. Их тоже надо узаконить. И тогда уже можно считать стоимость услуг. Почему УЗИ должно стоить 20 рублей, а не 15? Мы не говорим, что Супрун неправильно делает глобально, мы говорим, что такие базовые вещи надо упорядочить.
Дальше. Если мы говорим о страховой медицине, то мы должны все-таки влезть в налоговую законодательную базу. Что сегодня происходит? Верховная Рада популистски убрала из закона о госгарантиях (основной закон медреформы - LB.ua) пункт о сооплате.
В.Г.: Вы, как народный депутат, будете отстаивать возвращение пункта о сооплате?
Сооплата должна быть.
Да, есть болезни, лечение которых государство должно брать на себя - онкология, ВИЧ, туберкулез, особо опасные инфекции, орфанные заболевания, генетические. Ни одна страховая нигде в мире это не покрывает. Тут – обязанность государства. И, да, оно ее выполняет, но в условиях – допустим – шестиместной палаты. А мне, как пациенту, хотелось бы лучших бытовых условий. Почему мне кто-то может запретить сооплату - доплатить за одноместную палату? Именно доплатить – покрыть разницу между гарантированным минимумом и моими «хотелками».
В.Г.: Пока будет аудит и всё остальное, на первичке всё останется как есть? Выбор врача, деньги за подписанные декларации оплачивает Национальная служба здоровья?
Конечно. Ничего не будет отменяться. Как показала практика, это работающая система. Зачем уничтожать то, что сделано, и что сделано хорошо?
В.Г.: Международные закупки, по вашему мнению, относятся к тому, что сделано хорошо?
Это переходной период в трансформации. Международные закупки ведь предложил ещё Квиташвили (и они были приняты Верховной Радой - LB.ua) именно как переходный механизм.
В.Г.: Но как вы считаете, это была удачная идея?
Я принципиально считаю, что международные закупки и отдача всех прав международным организациям - это две разные вещи.
Должно быть создано национальное закупочное агентство (и оно сейчас создаётся - LB.ua), но… возглавить его должен не украинец. Мы сейчас столько денег платим международным организациям за их услуги, да ещё и даём 100% предоплату (а ведь эти деньги можно было на год положить на депозит, например), что вполне сможем заплатить гонорар какому-нибудь PriceWaterhouseCoopers. И они точно не будут тут воровать на откатах, потому что слишком дорожат своей репутацией.
Что происходит с 7-ой больницей в Киеве?
Это история чисто популистическая. Никто не собирался сокращать ни одной койки, просто хотели сделать то, что называется единое медицинской пространство, а конкретно в этой больнице - “emergency department” (отделение экстренной помощи в многопрофильных больницах, где пациенту, которого привозит скорая, могут оказать всю необходимую помощь и провести все необходимые обследования - LB.ua). Просто кое-кто из руководства не хочет терять своё место.
В.Г.: И больница будет как и раньше принимать иногородних?
Она может принимать кого угодно. Но что надо сделать - и за что я боролся на посту заместителя мэра - если киевская больница принимает жителя Житомира, значит, Житомир должен заплатить за этого пациента деньги. Они же в принципе получили на него деньги, так почему киевляне должны платить ещё раз из своего кармана?
В.Г.: Скоро за всех будет платить Национальная служба здоровья.
Правильно. Но всё равно должно быть единое медицинское пространство. Вот например. В Киеве 500 ортопедических коек в городских больницах - цифру с потолка сейчас беру. При этом в Киеве есть Феофания с ортопедическими койками, больница СБУ с ортопедическими койками, больница железной дороги с ортопедическими койками, и есть Институт ортопедии, у которого 70% пациентов - киевляне.
Киеву точно нужно содержать ещё 500 коек? Все это должно стать единым медицинским пространством.
В.Г.: Феофания станет частью единого медицинского пространства, будет принимать всех пациентов, а не только высокопоставленных?
В.Г.: Феофания должна быть передана под клинику университета. Я предлагаю это Владимиру Александровичу (Зеленскому - LB.ua). Во всем мире медицинской наукой занимаются университеты, а не академия медицинских наук, как у нас. Нам нужно создавать сеть университетских клиник, и туда должна уйти медицинская наука. И Феофания - это может быть первый шаг. Она может стать лучшей на территории Восточной Европы университетской клиникой - с учетом того бюджета, который в неё впихивался.
С.К.: Но она же находится в распоряжении ДУСи, как с этим быть?
Это государственная собственность - законом ли, постановлением ли Кабмина, её можно передать под университетскую клинику. Такими вещами не может распоряжаться ДУСя!
В.Г.: Что будет с Академией медицинских наук, когда вся наука уйдет в университетские клиники?
Я сейчас свое личное мнение высказываю… Покажите мне список изобретений нашей НАМН за последние десять лет. Их нет.
С.К.: Вы думали о том, что будет с “Борисом”, если её фактический владелец и вдохновитель глубоко нырнёт в политику? Ваша деятельность может отразиться и не репутации клиники.
“Борису” скоро, слава Богу, будет 26 лет. Это уже системный бизнес. Если я попаду в парламент - а социология говорит, что попаду - то, наверное, я созрел к тому, что продать свою часть бизнеса.
В.Г.: “Добробут” ещё не купил её?
Ото всех об этом слышу, но где в таком случае мои деньги от продажи?
Мы с “Добробутом” планировали и планируем по сегодняшний день. совместный проект. Честно вам скажу, даже под запись, я счастлив буду, если сегодня в Украине что-то продастся. Любой бизнес создается для того, чтобы его продать.
Если я уйду в парламент, в “Борисе” все равно останется костяк - 30 человек, которые шаг за шагом создавали сегодняшний “Борис”. Они не дадут этому “Борису” измениться
В.Г.: “Борис” - одна из клиник, которая приняла участие в медреформе и бесплатно подписывала декларации с пациентами. Что вам это дало?
Моральное удовлетворение, что мы поддержали трансформацию медицины в стране. Это в первую очередь. Вот сейчас не кривлю душой.
Заработали ли мы на этом? Нет. Но точно «не попали». Более того, пришли пациенты, ранее никогда не обращавшиеся в «Борис». Они пришли, подписали декларацию по «первичке» и ходят на «вторичку» с определенной скидкой.
В.Г. То есть выгода таки есть?
Конечно. Я же говорю, я не в минусе. И я считаю, что когда ты с государством во что-то сыграл и оказался не в минусе, это аплодисменты.
В.Г.: Тем не менее, набрав достаточно небольшое количество деклараций, “Борис” заявил, что достиг лимита и мест больше нет. Это мы от НСЗУ знаем, что на самом деле деклараций было подписано не так много.
Извините, это у государственного врача лимит 2 тысячи человек. А я считаю, что для моих пациентов комфортно, чтобы это было 600 человек на одного врача.
В.Г.: Там и 600 нет - у педиатра врача 290 деклараций, у терапевта 316.
Не важно. Я считаю, что так комфортнее для моих пациентов. Я же свое имя подставляю, а не НСЗУ. Я же не закон нарушил. Я отказался от лишних денег, и это ж мои проблемы.