Что это? Мир сходит с ума? Вслед за событием – масса толкователей. Вполне предсказуемых толкователей, левые – об изъянах британского капитализма, и капитализма вообще, правые – об изъянах британского социализма, с прозрачными намёками на расовые основы бунта. А психоаналитические политологи (есть, оказывается, и такие) о своём, родимом: комплексах, Юнге, подсознательных актуализациях и т. д. и т. п. Славное время для политологов. Психологи и социологи осторожнее. Диагноз обществу и цивилизации ставить не спешат. Эти – думают. Прежде думают, потом говорят.
Всё как у нас. И – всё совсем не так. 2004 год, украинцы на улицах, массовые протесты, гнев миллионов, уставших от бесконечного, мечтающего о пожизненном царствовании Кучмы, слякоть, морозы, палатки (совсем не такие как у Каддафи, обыкновенные, без обогрева)… и ни одной капли крови, ни одной разбитой витрины, ни одного мордобоя. Радость протеста. Именно так, невероятная, небывалая нигде прежде радость протеста. По сути – радостное, пьянящее освобождение от рабства. Народ с выстрелянной интеллигенцией (настоящей, не той, что окармливалась в «союзе писателей»), всего лишь пятьдесят лет назад живший без паспортов в колхозном рабстве, запуганный, послушный – вышел на улицы. Не «за Ющенко». За себя. За своё европейское будущее.
Неужели мир действительно сходит с ума? Я, не социолог, не психолог и, слава Богу, не политолог, сравниваю. Все эти дни – сравниваю. Хочу понять. И – не понимаю. Не могу понять, почему мой народ, только привыкающий к демократии, вёл себя именно так. Презирая власть лжи, радовался и пел на улицах. Не поджигал, не грабил, не убивал. Протестуя, очень хотел другой жизни. Не по «Ющенко», по-европейски. Залгавшаяся власть господина Кучмы отступила. Пришли другие. Молодые ничтожества и проходимцы сменили прежних. Это мы, украинцы привели их к власти. И вездесущая баба Параска была раблезианским символом её, новой украинской власти. Ничтожества, обманувшие не только нас, но и самих себя. Пять лет режима, которого попросту не было.
И вот – Англия. Та самая, давно и весомо утвердившаяся в демократических институтах и традициях. Славный, основательный, уверенный в себе Лондон. Где стабильность – основное качество жизни. Размеренной, сытой и совсем не провинциальной жизни. Лондон – совсем не праздник (в отличие от Парижа), он – уверенность. И вот – такое…
Не понимаю. Действительно не понимаю. Неужели я вправду могу гордиться своим народом? Несмотря на детскую его доверчивость, несмотря на неумение приводить к власти достойных, несмотря на неумение контролировать власть имущих? Неужели я проснусь однажды европейцем? Полноценным, взаправдашным, а не умозрительным европейцем?