Тем не менее, в них обоих есть немало общего: вековые традиции мореплавания и торговли, замечательная городская архитектура, богатое культурное наследие – в целом героическая и трагическая история городов, так и не покоренных длительными военными осадами. А еще – колоссальная туристическая привлекательность. Живущие на воде Дубровник и Санкт-Петербург – оба они этим летом стали для меня еще и символами разного мироощущения и разной культурной идентичности. Уходящие корнями в Средневековье демократические традиции свободолюбивого Дубровника против изначально заложенной Петром имперской идеи столичного Санкт-Петербурга. Маленькая, аккуратная Европа против большой и величественной России. Узенькие улочки против широчайших проспектов. Кто знает, возможно, чтобы построить нынешнюю Россию, ее лидерам в начале 90-х годов необходимо было пройти именно питерскую школу власти – пусть цивилизованной и образованной внешне, но самодержавной и тоталитарной глубоко внутри. Именно такая зародилась на берегах Невы более трех столетий назад и только укоренилась после большевистского переворота. И, посещая великолепные царские дворцы в Пушкино и Петергофе, ты будто нутром чувствуешь: российская власть просто обречена быть такой – роскошной, богатой, призванной покорять своей воле соседей и вызывать восторг и раболепие подданных. А вот лидерам нынешней Хорватии для того, чтобы выстоять в балканских войнах и теперь стоять на пороге Евросоюза, нужно было вобрать в себя четырехвековые традиции демократической власти Дубровницкой республики в Средние века и выдержать жестокую сербскую осаду сразу после распада союзной Югославии. И, разгуливая по лабиринту каменных улочек Старого Города в Дубровнике, ты понимаешь: они и хотели так жить – своей маленькой самостоятельной жизнью торговцев и рыбаков, открытых морю и миру. Именно такая успешно развивается на берегах Даламации. Размышляя обо всем этом после возвращения из путешествий в Дубровник и Санкт-Петербург, я поймал себя на мысли: а ведь Украина все так же между этими двумя геополитическими парадигмами – европейской и евразийской. Мне было комфортно и в Дубровнике, и в Петербурге.
Но вот последние страшные катастрофы в России – теракт в Назрани, авария на Саяно-Шушенской ГЭС, авиакатастрофа пилотов «Русских витязей» под Москвой – вновь заставили вспомнить о мистике черного августа. Именно на этот месяц припадает большинство трагических событий в новейшей истории России. А еще – заставили задуматься о глубине неразрешенных внутренних проблем и противоречий в самой России. Той, которая после недавнего демарша на высшем политическом уровне лишь подтолкнула Украину к необходимости скорейшего выбора.