Уже третий день ходят слухи о том, что Виктор Медведчук возглавил наблюдательный совет Алчевского металлургического комбината, недавно проданного россиянам. И об этом нигде нет новости. Почему?
Разумеется, слухи сами по себе новостью не поставишь. Вроде как неприлично. Впрочем, когда "надо" — новостями в отечественных СМИ ставили ещё и не такое. В чём же дело? С чего бы это вдруг нет новостей? Нет обращений за комментариями? Что, не было "слива", а иначе работать не умеем? В истории таинственной продажи Мариупольского металлургического комбината имени Ильича есть крайне важное и поучительное измерение. А именно: если бы Михаил Бродский не выполнил работу журналистов и не поехал узнать, а что, собственно, произошло с комбинатом, то когда бы мы узнали, что комбинат продан? Никогда?
Когда говорят о том, что в Украине существует или зарождается цензура, необходимо выяснить, а цензура — это что? Процессы в мозге Анны Герман? Некое учреждение в недрах администрации президента, которое отсеивает всё жизнеспособное в журналистике? Волюнтаризм собственников и редакторов? Кто субъект цензуры? Как развивается процесс цензуры?
Люди старой закалки воспринимает цензуру в качестве акта "задавливания" некоего продукта работы журналиста. Например, написал человек статью или сделал репортаж, а "цензор" взял и запретил публиковать или показывать в эфире. Молодое поколение (как в случае с сюжетом ТСН про голодомор) считает, что "задавливанию" может быть подвергнут не только продукт работы журналиста, но и замысел по созданию такого продукта. Однако если внимательно наблюдать за отечественной журналистикой, нельзя не заметить, что в тех редких, "узких" случаях, когда цензура действительно проявляется, цензурируется не продукт или замысел, но контакт.
Вот, скажем, кто из отечественных журналистов может "выйти" на Игоря Коломойского и взять комментарий, интервью? Двое или трое в стране? И что это будет за комментарий? Что за интервью? Коломойский хитёр: любое интервью с ним — это манифест. Он хотя бы раз дал ответ на неудобный для него вопрос? Ни разу. А как другие? Ахметов? Тарута? Кучма? Медведчук? Остальные? Их осторожности в высказываниях можно позавидовать, да так позавидовать, что Ларри Кинг, если бы попытался работать в Украине, через месяц ушёл бы в запой от обиды: ничего существенного не выведаешь. В Украине могут найти себя только специалисты вроде Савика Шустера — те, в чьей компетенции организовывать убалтывание "электората" на проявление гражданской активности исключительно в виде разговоров с телевизором.
Как в нашей стране выглядит журналистское расследование? Два варианта. Первый: журналист берёт камеру и едет искать очередной "дворец" очередного политика. Второй: в рамках скрытой борьбы нескольких субъектов экономической или политической деятельности один из этих субъектов решает использовать в борьбе "свободную прессу" и делает "слив". Журналист затем превращает репортаж или "слив" в публикацию, иногда в сюжет, и гордо называет это расследованием. "Дворцы" — это давно раки на безрыбье, а вот если "слив" совсем уж "бомба", то получается у журналиста сенсация. Кроме того, если производитель "слива" хорошо относится к тому или иному журналисту, редактору, то есть если знает, что лишнего, по-настоящему вредного не опубликуют, то такой деятель медиа превращается, по украинским меркам, в профессионала, славящегося расследованиями, правдой и так далее. Хотя, конечно, грош цена подобному "профессионалу". Или лучше написать "проффесионалу"?
К подлинной сути процессов никого из журналистов не допускают. Не важно, что за отрасль: металлургия, газ, атом или экспорт вооружений. Да и нельзя сказать, что кто-либо из журналистов стремится подобраться к сути. Журналисты узнают обо всём по факту. По факту "слива". Или по факту чего-нибудь в духе "эксцесса Бродского". Вдобавок к "закрытым дверям экономики" когорта Януковича демонстрирует также и "закрытые двери политики". В том смысле, что о фундаментальных политических решениях (например, продление сроков пребывания Черноморского флота РФ в Крыму или определение форм и методов реформирования налоговой системы) журналисты узнают по факту подписания соответствующих соглашений или внесения законопроектов в Верховный совет, никак не раньше.
А ведь нужно раньше!
Таким образом, отсутствие рефлексии по поводу слухов об Алчевском комбинате — это ещё один удивительно ёмкий, показательный пример того, что журналисты в Украине в основном "перековались" в обработчики "сливов" или в "двуногую комплиментарность". А если уж говорить о цензуре, то о цензуре контакта и тоже в контексте "сливов": не уверен в твоей безвредности для моих интересов, не сделаю тебе "слив", отшучусь или переведу тему, заболтаю, но что более верно — ты ко мне вообще не попадёшь.
