Бунт в селе в Николаевской области, наделавший столько шуму в эти дни, – одна из тех историй, в которых сплетаются в единый нарратив разные, иногда противоречащие друг другу интересы. Вроде глянешь на историю в целом – и это то, что могло бы стать и твоей историей. Но – если задуматься и если всмотреться в сплетение интересов – то можно увидеть, что эта история далеко не для всех.
Ну то есть она для всех – в момент накала. Когда люди не просто, что называется, «взбрыкнули», а решили установить свои правила на своей территории, чтобы не бояться за свою жизнь. Момент накала – классный момент. Любой протест в недемократических государствах ценен сам по себе, и хорошо, что хотя бы в одном селе в нашей стране живут люди, способные на эмоциональный взрыв. На то, чтобы сказать истеблишменту, пусть и местному, маленькому, но такому же мерзкому, как и большой в столице: это мы тут хозяева. А вот дальше, когда момент накала переходит в процесс борьбы, уже нужно разбираться: чьи интересы и какие доминируют? Это важно, потому что именно эти доминирующие интересы будут удовлетворены, а всё остальное – забудется.
Чего добились те самые селяне, которые взяли штурмом милицию? С одной стороны, их интерес – кара для преступников в погонах и на постах – скорее всего будет удовлетворён. Но. Ровно те же действия селян, которые привели к удовлетворению этого интереса, ввели в историю и один бесспорный интерес истеблишмента, причём уже столичного: бунт не должен остаться безнаказанным. Именно бунт.
Министр внутренних дел уже сказал во время своего выступления в Верховной Раде, что захваченное здание – режимный объект, там хранится оружие, содержатся задержанные, да ещё и имущество повреждено... Мол, уголовный процесс не за горами. Однако дело не в режиме и имуществе – истеблишменту крайне невыгодно поощрять смелость сограждан, какой бы она ни была. И, в данном случае, непривлечение кого-либо к ответственности – будет именно поощрением смелости. Таким образом, у тех самых селян, а шире – и у всего общества, в этой истории появился новый интерес, пожалуй более важный, чем кара для известных насильников: не допустить наказания селян за этот штурм. Наказания – в любом виде.
Надо понимать, что, в данном случае, действия селян по захвату здания милиции – это правовосстанавливающие действия, а не правонарушающие. Селяне восстанавливали верховенство права на своей территории, пусть и действуя, казалось бы, бесправными методами. А вот правонарушающие действия совершили те, кто спас от логичной ответственности насильников, кто позволил им разгуливать по селу и улыбаться, сознавая, что нет никаких угроз их свободе от государства и от правовой системы. Может быть, в действиях селян и есть состав каких-либо преступлений, то есть что-то там в буквах закона с их жизнью не срослось, но сам дух закона, сам смысл существования каких-либо законов в обществе – это именно то, что работало в момент накала в действиях селян по захвату того самого здания милиции.
Ну а что сами милиционеры? Может показаться, будто их интерес в этой истории – вернуть к себе доверие. Ну или их интерес – хотя бы готовность сограждан жить мирно рядом с милицией. Но. Это не у наших милиционеров мог бы появиться такой интерес. У наших милиционеров наверняка появился интерес, который заключается в том, чтобы обеспечить себе безопасность. Только это – больше ничего. Это означает, что они лучше подготовятся к любым возможным штурмам: накупят ещё спецсредств, заготовят водомёты не только в столице, но и в областных центрах, натренируются наконец стрелять резиновыми пулями, укрепят свои РОВД. Да что угодно – лишь бы не стать, элементарно, человечнее.
К тому же, у нас ведь президентские выборы скоро. На них у нас будет выбор не между, условно, Ангелой Меркель и кем-то ещё эффективнее. У нас будет выбор: оставить этого вот человека на посту президента ещё на пять лет либо мы уже всё-таки наелись и пятилетней добавки не надо. И этот человек очень хорошо понимает, что по крайней мере в столице все давно решили: наелись и добавки не надо. Вы думаете, этот человек случайно так вписался в помощь в расследовании конкретного случая изнасилования в конкретном селе? Вы думаете, он сопереживает? Нет, он вписался в конкретный разбор конкретного бунта. Бунта, который вообще-то может оказаться дальним родственником пренеприятнейших для этого человека на президентском посту событий в 2015 году. И, соответственно, интерес этого человека – чтобы милиция, если что, сумела погасить бунт. Ну или не милиция, а внутренние войска и специальные отряды.
Так вот, за удовлетворением президентского интереса в этой истории с бунтом было бы неплохо понаблюдать. Какие выводы сделает этот человек? Какие выводы следом сделает Система?
Жаль, у нас нет оппозиции, которая могла бы обеспечить такое наблюдение. Зато у нас есть оппозиция, которая поспешила сожрать с потрохами всю эту историю в Николаевской области. Вот сообщают, что в Николаевскую область уехали некоторые депутаты и активисты. У части из них намерение очевидное – поторговать лицом на пепелище. Этих – просто жалко. А вот о других – стоит подумать. Эти другие – националисты.
Почему же о них стоит подумать? О них стоит подумать потому, что их главный интерес – разрушить монополию государства на насилие. Их, собственно, этим-то бунт в Николаевской области и привлёк. Как, впрочем, привлёк бы и любой другой бунт. Селяне ведь что сделали? В какой-то момент они подумали, что имеют право на насилие и что это их право – справедливое, пусть и, возможно, незаконное. И, в данном случае, абсолютное большинство наших сограждан готово согласиться: да, их право на насилие справедливое. Люди в общем не продумывают эту историю именно в таком контексте монополии на легитимное насилие и её нарушения – и задачей националистов является ровно то, чтобы побудить людей ровно так эту историю и продумать. Чтобы все задались вопросом: если в этом случае нарушить монополию государства на насилие – справедливо, то и в других случаях, может быть, такое же разрушение справедливо? Ну и чтобы проассоциировали этот вопрос с националистами.
Вот, скажем, во многих странах националисты – и у нас это бывало в Харькове – проводят «рейды» против мигрантов. Ну, отлавливают каких-нибудь, допустим, азиатов или врываются в общежития и начинают выяснять, на каком это основании азиаты мигрировали на эту богом данную землю. В процессе выяснения – бьют, унижают. Всё вместе – насилие. Имеют ли они на такое насилие право? Справедливо ли оно? Если большинство в обществе привыкло к тому, что монополия на насилие – у государства, что легитимным может считаться только то насилие, которое применяет государство, руководствуясь законом, то подобные практики националистов большинство заметит и осудит – просто внутренне осудит, эмоционально, не задумываясь. А у националистов есть интерес, который заключается в том, чтобы у людей сложилась внутренняя, эмоциональная готовность принять – даже не одобрить, а именно принять – внесистемное, негосударственное, частное насилие, на которое идут, руководствуясь моральным долгом, а не законом.
Допустим, в этом случае с милиционерами – большинству понравилось, что милиционеров побили. Просто потому, например, что во многих наших городах есть такое РОВД – или даже несколько – какое правдивее называть пыточной. Ну или потому, например, что ни один серьёзный бандит в наши дни не живёт без милицейской крыши. А вот в случае с... журналистами? Или с гражданскими активистами? Или с политическими оппонентами?
Та же националистическая публика, что сейчас рванула в Николаевскую область разгонять тему про справедливое насилие, имеет склонность не дискутировать с теми, кого считает своими врагами, а избивать их. Пока что – не забивать, но избивать. По причине морального долга, конечно. И если, допустим, общество привыкнет, что частное насилие может быть нормальным, то кто конкретно в обществе потенциально – жертвы такого насилия от рук и ног националистов? Широк ли круг неугодных для них? Ещё более важный вопрос – многие ли могут быть уверены, что точно не могут стать неугодными для них? В истории ведь уже есть примеры того, насколько «многолюдным» бывает круг неугодных для националистов и особенно национал-социалистов – а у нас как раз в парламенте фракция национал-социалистов. И как раз национал-социалисты отписываются в фэйсбук и жж о том, что же НА САМОМ ДЕЛЕ происходит в Николаевской области и что же НА САМОМ ДЕЛЕ должны по этому поводу все мы тут чувствовать.
Ну и последний аспект: интерес горожан.
Не стоит недооценивать тот факт, что бунт в Николаевской области – именно сельский бунт. Его спровоцировала не только ненависть к милиции либо в целом – к истеблишменту, а то ещё, что преступления, оставшиеся безнаказанными, совершили односельчане и покрывали их выходцы из этого села. Это же в крестьянской картине мира – представление о том, что всё в жизни может перемениться, а соседи, односельчане – вечные, и отношение к ним должно быть соответствующее. И вот безнаказанность односельчан-насильников – это, фактически, вторжение в крестьянский мир вечного, неистребляемого зла. Как можно дальше жить, если знаешь, что в твоём селе ВСЕГДА будет такое? Конечно, у них не было никакого другого выхода, кроме бунта. И они бы взяли штурмом не только здание милиции, но и даже любую крепость милиции, если бы там, естественно, у милиционеров была крепость. Да и триггер протеста, как сами селяне сказали журналистам, – то, что один из насильников ходил по селу, заявляя всем своим видом, что ему ничего не будет от государства.
Так вот, сельский бунт – вряд ли то, что распространится на города. Селяне, изъяв конкретное зло из жизни своей общины, успокоятся. Однако именно в городах держится тот истеблишмент, правила жизни при котором нам всем так не нравятся. Как вынудить этот истеблишмент меняться? Как заставить его произвести другие правила жизни? Интерес горожан в этой истории – найти ответы на эти вопросы. Но. Никто не будет их искать – вслед за средствами массовой информации люди будут теперь обдумывать информационный шлак, который произведут оппозиционеры на месте событий и власть имущие в Киеве в попытке заработать несколько пунктов к своему рейтингу.