Андрей Дмитриевич, позволю себе и такое, не был диссидентом. Он был мягким, немногословным, порядочным человеком. Русским интеллигентом, чувствительным к чужой боли. Я познакомился с ним осенью 1971 года. Здесь, в Киеве. Когда он приехал с женой на два дня с единственной целью – присутствовать в судебном заседании по делу «оголтелого украинского буржуазного националиста» Анатолия Лупониса. Куда его, трижды героя социалистического труда, академика и лауреата других официальных достоинств, не пустили.
Спустя 7 лет, отбытых мною в лагерях строгого режима я часто звонил ему из ссылки.. Шел в местное почтовое отделение, заказывал Москву и его квартирный номер телефона. А затем были жуткие годы его бессудной и бессрочной ссылки в городе Горьком. Там у него телефона не было…
Горбачев вернул его и жену, Елену Боннер, в Москву. Он, спокойный, тихий и почти всегда углубленный в свои мысли ученый, вынужден был стать публичным человеком, депутатом Верховного Совета СССР. На самом деле, оставаясь всё тем же порядочным русским интеллигентом, чувствительным к чужой боли. Там, в Верховном Совете, его унижали, захлопывали, оскорбляли. Но он продолжал говорить свою выстраданную правду.
Однажды, приехав в Москву, я остался на ночь в их квартире. Елена Георгиевна, Андрей Дмитриевич и я говорили о прошлом. Вспоминали. Они рассказали мне о своей «горьковской» безысходности, о намерении там же, в Горьком, определить себе место на городском кладбище и зарезервировать его на двоих. О врачах, издевавшихся над ним. О местном профессоре психотерапевте, по указанию мудрецов из КГБ пытавшемся с помощью гипноза изменить «политические убеждения академика Сахарова». А были у Сахарова иные, совсем не политические убеждения – сугубо нравственные, гипнотерапией не корригируемые. О голодовках протеста, его – в Горьком и моих в политическом лагере в Пермской области.
Незадолго до его смерти я уговорил его, слабого, уставшего от бесконечных контактов, дать интервью для документального фильма о злоупотреблениях психиатрией в СССР. И он, и Елена Георгиевна просили меня не настаивать, ему было физически тяжело. Но я, пользуясь особым расположением ко мне, настоял. Сожалею об этом и сегодня.
14 декабря 1989 года Андрей Дмитриевич умер. В возрасте 68 лет, всего лишь. Прошли годы. Годы без Сахарова. Часто задаю себе вопрос: нужен ли Сахаров, память о нем в современной авторитарной России? В той России, где он родился, жил, работал и где сегодня всё чаще положительно поминают диктатора, изувера Сталина и ставят ему памятники? Отвечаю сам себе: современной России Сахаров не нужен.
Утешает иное: нам, украинцам, Сахаров, память о нём, крайне необходимы. Мы – помним. Несмотря на полную безалаберность нашей общественной жизни. 12 декабря в глубоко украинской по истории и духу Полтаве в областном академическом театре имени Гоголя состоится вечер памяти Андрея Дмитриевича. Проведение его инициировали добрые, интеллигентные полтавчане из общественного объединения «Добродії Полтавщини», врач Виталий Закладный и юрист Александр Лемешко.
Будут произнесены добрые слова об Андрее Дмитриевиче, о нашем искреннем желании помнить о нём и его нравственной позиции, по-прежнему очень важной для нас. Для страны, где памятники Сталину не устанавливают. А потом будет музыка, настоящая, классическая, в исполнении полтавского академического симфонического оркестра.
Приходите, приезжайте. Участие в этом событии не требует оплаты. Адрес театра – улица Соборности, 23. Начало события в 17 часов.