Вот тогда публика наконец-то узнает, что такое кнопкодавы.
Узнает и поймёт, что в очередной раз ошиблась. Нет, не в политиках ошиблась. А в своих желаниях.
Удивительным свойством украинской публики является тот факт, что ей вредит больше всего именно то, чего она больше всего желает. Собственно, история Украины последних двадцати лет содержит множество красноречивых подтверждений этого факта.
Ведь даже президент Кучма, так не любимый согражданами, к стыду украинцев — это не результат дворцового переворота или какого-нибудь другого произвольного взятия власти, не результат действия оккупационных сил, а победитель чистых всеукраинских выборов.
Казалось бы, ну что ещё, если не судьба нашей страны, может продемонстрировать, что большинство — всегда ошибается? Что если ваше мнение совпадает с мнением большинства, то стоит задуматься, а не ошибаетесь ли вы?
Тем не менее, желание заставить депутатов работать — это одно из самых популярных среди украинцев желаний.
В исключительной верности того факта, что чем меньше парламент работает, тем меньше антиобщественных инициатив он успевает превратить в законы, — украинская публика убедиться почему-то не в состоянии, даже несмотря на недавно принятый налоговый кодекс и пропагандируемую ныне пенсионную “реформу”.
Подозреваю, желание заставить парламент работать запросто преодолевает разделение Украины на восточную и западную, русскую и украинскую, молодую и старую, городскую и сельскую. Это почти всеукраинское желание.
Вот только разделение на богатую и бедную оно не преодолевает, потому что богатой Украине — совершенно наплевать. Работает парламент? Okay. Не работает парламент? Okay.
В отличие от небогатой публики, чьи права украинский парламент регулярно ограничивает и чьи свободы регулярно ущемляет, богатая публика всегда находит в украинском парламенте понимание.
Находит даже в те благословенные короткие периоды, когда его деятельность по какой-нибудь причине заблокирована.
Однако попытка заставить депутатов работать лично, а не посредством передачи карточки для голосований коллегам, и работать без депутатской неприкосновенности, — это уже не okay.
Это вопрос: ну что делать в парламенте в таких условиях “авторитетному” в своей отрасли человеку?
Штаны протирать и закон о гречке принимать?
Да с большим удовольствием и пользой для себя и своего дела такой человек позаседает у себя же в офисе, в ресторане или в каком-нибудь “правильном” кабинете.
А парламент?
Парламент без контроля всё равно не оставят: туда, где самому находиться слишком уныло, всегда можно отправить своего представителя.
В сущности, простая идея личного голосования и юридического равенства депутатов и остальных граждан хорошо работает в стабильно развивающейся общественной системе в условиях демократии.
Когда депутатский мандат не даёт привилегий и вынуждает посвящать свою жизнь достаточно нудной и неблагодарной работе, требующей специальных знаний и навыков, у бизнес-среды возникает потребность поддерживать некую политическую среду. Хотя и отделённую от бизнес-среды, но тесно с ней связанную.
Тут есть смысл участвовать в содержании ассоциаций, вкладываться в избирательные фонды, поддерживать работу средств массовой информации. То есть потребность в политиках возникает просто из-за того, что богачу или иному гражданину с большим социальным влиянием неудобно или невыгодно лично находиться в зале и непосредственно участвовать в принятии решений.
Собственно, в нашей стране этому тоже будет дан старт, если депутатов таки обяжут голосовать лично, а потом ещё и неприкосновенности лишат.
Сейчас места в украинском парламенте покупают или “пробивают” и для себя, и для своих представителей: помощников и водителей, дочерей и сыновей, старых знакомых и бывших коллег, верных пустозвонов и почётных пенсионеров, которым обязан. Будут нововведения — будут места в парламенте уже только для представителей.
Причём надо понимать, что купить место или купить округ вопреки распространённому убеждению — это не то же самое, что спонсировать предвыборную кампанию. А спонсировать предвыборную кампанию в нестабильно развивающейся общественной системе в условиях плутократии, то есть в Украине, — это не то же самое, что спонсировать предвыборную кампанию в Канаде или Испании.
Поэтому нельзя уделять слишком много внимания веселью польских депутатов, заставших и высмеявших голосование в украинском парламенте.
И тем более нельзя принимать такую реакцию за руководство к действию.
Должно смениться не одно поколение, чтобы проводимые в украинский парламент “дворовые люди” превратились в “дворян”, то есть в политическую среду, которая сможет существовать без ассимиляции с бизнес-средой. И должно пройти очень много времени, чтобы украинская публика обрела некие устойчивые политические привычки и не шарахалась от одного предвыборного настроения к другому.
Одна из основных проблем Украины — в надеждах. Люди слишком много надеются. Слишком многим верят. И слишком мало думают.
Основной мотив отношения украинцев к своему государству и к государственности вообще — это мотив несправедливости. Мол, жизнь несправедлива, и некое иное устройство государства, иной порядок “посадки в СИЗО”, иные лица во главе государства якобы могут эту несправедливость устранить.
Казалось бы, в такой идейной конструкции парламент должен занимать особое место, он должен быть в самом её центре. Потому что именно здесь источник государственной жизни, и раз уж жизнь несправедливо, то надо источником заниматься, а не “подправлять что-то в консерватории”.
Однако публика ставит в центр борьбы с несправедливостью президента. Причём президента в условиях, когда его положение относительно других ветвей власти крайне опасное: не будучи главой исполнительной власти, президент постоянно искушается возможностью поставить себя вообще над ветвями власти.
Публика могла видеть, как этому искушению не поддался президент Кравчук, как этому искушению поддался и насладился им сполна президент Кучма, и как этому искушению поддался президент Ющенко, но насладиться им по многим причинам не вышло.
Простое размышление может подвести человека к выводу: чем большие надежды на президента возлагает публика, и чем активнее он пытается поставить себя над ветвями власти, тем вероятнее, что формой государственного правления станет деспотия. Таким образом, мотив борьбы с несправедливостью производит ещё большую несправедливость.
В 2010-м году это уже можно было наблюдать во многих сферах — от ситуации на зерновом рынке до ситуации в судебной системе.
И остановить деспотию, в данном случае, некому. Почему некому? Потому что парламент не находился и не находится в центре внимания публики.
Публика не понимает роль парламента в недопущении деспотии.
Эту роль парламент может играть только в случае обеспечения свободы депутатов. Свободы, которая проявляется и в их денежной независимости, и в их процессуальной независимости (в контексте уголовно-процессуального кодекса, кодекса об административных правонарушениях и так далее), и в их влиянии на формирование правительства, и в чётком разграничении сфер ответственности и влияния президента и премьер-министра.
Сами подумайте: кого из депутатов можно назвать независимым — Рината Ахметова или Лесю Оробец? Константина Жеваго или Лилию Григорович? Кого в действительности можно считать народным представителем: человека, за которым предприятия, направленные в будущее экономические интересы, или человека, за которым нет ничего, кроме фамилии или лояльности тому, кто имеет влияние на составление списков, распределение округов?
Конечно, приятно думать, что Украина ничем не отличается от Польши или Германии, кроме отсталого государства, однако факт есть факт: отличается. И отличается многим.
Отличается и бытовыми привычками, и медийными привычками, и политическими привычками, и степенью защиты индивидуума от государства, общества и семьи. В нашей стране свободный человек — это даже не только богатый человек, это человек и с деньгами, и обладающий необходимыми для осуществления своей свободы связями и статусом.
Какие же депутаты могут быть по-настоящему свободны? Именно те, которых публика в её нынешнем умонастроении более всего склонна из парламента изгнать.
Кто будет в парламенте вместо них?
Люди, которые зависят от зарплаты. Над которыми есть начальник. Которых может “осадить” любой следователь.
Интересно, как такие люди могут противостоять развитию деспотии?
Не надо надеяться, что их равенство каким-то образом сработает на ваше равенство. Оно сработает на усиление вашего неравенства.
Так что, если уж парламент вообще работает, что, конечно, достаточно неприятно для любого трезвомыслящего человека, который понимает всю прелесть заблокированного парламента, — то пусть он работает так, чтобы президент вынужден был договариваться с парламентариями.
Не приказывать или распоряжаться, а договариваться.
И в этом контексте наличие у депутатов максимальной свободы является предельно важным для демократии явлением. Их свободу было бы неплохо ещё увеличить, а не сокращать. Вне зависимости от того, что по этому поводу скажут польские или какие угодно другие иностранные депутаты. И даже если эта свобода проявляется в том, что украинские депутаты прогуливают заседания или передают карточку для голосования коллегам.