Есть или нет культурная столица, другими словами, где точка сборки? Во Львове, в Киеве? … Едва ли три с половиной журнала могут претендовать на эту роль. Но тогда возникает резонный вопрос – если своей культурной столицы нет, но при этом выходят книги, происходят выставки и премьеры, то, значит, и столица есть. Возможно, даже не одна. Только находится эта столица (столицы) за чертой оседлости украинцев – где-то в Варшаве, Москве или Торонто. Т.е., то, что является следствием закономерного развития культур отдельных стран, что, по сути, есть корневое, сущностное, воспринимается нами как эсперанто, как нечто всеобщее, в том числе и наше.
Арт-критику, выбирающему путь отрицания, идти некуда. Нелепо участвовать в художественной жизни, утверждая ее отсутствие. Что же выбрал Константин Дорошенко? Ответ удивительно предсказуем – Дорошенко выбрал Украину. Так в чем же суть этого выбора? Если Украина – это пока еще разобранная, рассеянная реальность, то кто сказал, что весь мир иной? Но если внутри этого хаоса отправной точкой обозначить, собственно, саму Украину, то хаос закончится. Повсюду и в одночасье.
Что ж, попытаемся поверить Дорошенко. «При всем уважении к теням забытых предков, живой является только культура, конвертирующаяся во взаимодействие с актуальной реальностью конкретного существующего человека», - говорит автор. В этой фразе может померещится снсходительное отношение к прошлому. Неправда. Дорошенко сигнализирует читателю – я помню, я знаю, и я знаю, что ты знаешь, читатель. Но современность – она не хуже, не лучше – она другая. Уже другая. То, что не будет воспринято сегодня, не будет воспринято никогда. И, значит, говорит Дорошенко: «Когда культура не дает ответов живым – мертвые не помогут, сколько их не призывай».
Обратиться к современности необходимо. Вот только как? Методом торопливого называния, когда имена едва успев закрепиться за объектами и персонажами, уступают место другим объектам и персонажам. Или же положиться на интуицию, читай, угадывание того, что может быть востребовано пусть не через 100, а хотя бы через год или два. С трудом представляю себе Дорошенко в роли медиума. Что же остается? – кропотливое усвоение традиции (что не исключает полемики), традиции, в понимании, национальная, как часть мировой. Иначе и вправду, как обнаружить себя живых в пространстве, где забыли своих мертвых. Впрочем, и забыли, слово не совсем корректное. Забыли, т.е. помнили раньше, а потом вдруг в одночасье впали в беспамятство. Увы, даже этот сюжет не про нас. Не могли забыть, поскольку мир Украины оставался и остается не названным. Вот и термин Юрия Лавриненко «Расстрелянное Возрождение» - точный и емкий в период до-независимости, трансформировался в могильную плиту с пластиковым цветком. Спит слава Украины, спят вечным сном не окликнутые поэты. Спит Плужник, спит Зеров – все спят. Спят художники и богословы, философы и ученые. И над всем этим вечным покоем снова и снова раздается: Слава Украине!
Мне вспоминается баннер, раскачивавшийся над улицами Киева в 2013 году. Помню его несколько закопченным в 2014. «Любіть Україну!» - просил Владимир Сосюра своих потомков – и львовян, и киевлян, и харьковчан, и жителей его родной донетчины. Да и кто из украинских поэтов, художников, мыслителей об этом не просил. Дорошенко вспоминает Платона Белецкого, одного из столпов отечественного искусствознания, обратившего внимание на культурологическое явление - народную картину «Козак Мамай». «Вклад Платона Белецкого, - пишет автор, – в изучении отечественной культуры и развитие полноценной украинской самоидентификации, освобождаемой от комплекса второсортности осознанием роли и места родного искусства, огромен и будет оценен по достоинству, вероятно, только будущими поколениями». И речь здесь не о самоопределении за счет отсекания всего лишнего (понимай, чужого), но о поиске духовной идентичности, что позволяет воспринимать многообразие, множественность как подарок, как благо, как залог силы. Одно лишь нужно – названная и, в итоге, осознаваемая реальность, сложившаяся на пересечении цивилизационных потоков, принявшая в себя всю разноголосицу мира, чтобы однажды стать собой – народом, страной, культурой. Не об этом ли просил поэт, когда сказал – Любите Украину.
А вопрос остается – изменила ли хоть что-то книга Дорошенко? Изменила. Это один из редчайших разговоров об Украине, лишенный провинциального оглядывания на соседей. Нет испуганного шарканье ножкой (мы сами не местные), нет закомплексованной истерики (мы самые лучшие). Украина, в книге Дорошенко, как волшебная призма, позволяющая посмотреть на весь мир, помня и слыша себя. Этого так давно, очень давно не хватало.
…Первый год жизни книги завершается. Ее чтение сопровождалось сводками новостей, спорами, ссорами, какими-то надеждами, обещаниями и снова ссорами. Может быть, поэтому рассуждения автора обретали дополнительные смыслы, виделись то ли подсказкой, то ли вопросом там, где знак вопросительный и не стоял. Впрочем, кто сказал, что чтение праздничной книги, а книга Константина Дорошенко, безусловно, праздничная, должно быть светлым и беспечальным. Скажем спасибо автору, что в эти дни его слова давали надежду. Нет, не на светлое будущее, но на осознающее себя настоящее. А будущее придет в свой черед – тогда мы снова откроем книгу «Конец эпохи позднего железа» и прочитаем ее по-новому. Спокойно, не спеша. Неизменным будет только одно – благодарность.