Другой противный дед обзывал собравшихся жидами, и его долго гнала по площади оскорбленная женщина, а тот, с полиэтиленовым кульком, типа прохожий, зло ругаясь «жидами», все же убегал...
Юное стриженное существо разговаривало само с собой с досадой - «но ведь это так просто и понятно: нет войне! Ну, пусть политика - это сложно! Но - нет войне - это же так понятно!»
Ночью, я, как обычно, переписывалась с московской подругой, с которой мы еще осенью договорились в марте гулять по Киеву и Львову... Она по ночам пишет укрепляющие письма, строго, без соплей, - и это важно.
А писатель Лев Рубинштейн написал:
Наступил момент, когда и молчать невозможно, и не знаешь, что сказать...
Постарайтесь простить нас за то, что у нас не хватило ни сил, ни воли для того, чтобы остановить наших безумцев, готовых покрыть нашу страну, мою страну таким немыслимым позором, смывать который придется усилиями нескольких поколений.
Умные, светлые, отважные, взволнованные друзья... Их всех обнимаешь мысленно...
И вот мучаюсь который день - а что же мне делать в этой связи с Федором Бондарчуком... Промолчать? Вот если ты его лично знаешь... Промолчать? Три дня молчу - легче не становится....
"Я просто хотел, пользуясь случаем, сказать одно как доверенное лицо своего президента Путина" - говорит Федор корреспонденту. И дальше он говорит не одно, а - про все врет, потому что, знаю, так не думает:
«Когда говорят, что боевику 26 лет, это значит, что десять лет он провел в специальных лагерях. Кто их финансировал? Нам надо обязательно сделать вывод.» И еще про то, как ему жалко миллионы несчастных просящихся в Россию украинцев, он поддакивает корреспонденту, который направляет его мысль:
«Всем жалко. И ты смотришь на людей, которые кричат и обращаются к России. Люди звонят в Москву и говорят: мы надеемся на вас, не дайте нас предать. Это, конечно, трагично.» Федор врет, он так не думает - у него бизнес, надо как-то выживать в этой стране, где снимаешь кино. Желательно - по-богатому выжывать. И он считает, что просто пребывает в заложниках режима - и приспосабливается. И сыграл вот прямо сейчас, в этом интервью, денщика, стоящего у двери «своего президента Путина» с надраянными самолично лучшей ваксой сапогами...Ну и что? Минута позора - но ты в порядке...
И корреспондент во врезке сообщает, что говорит это не простой Федя - а сын знаменитого Сергея Бондарчука, сыгравшего когда-то Шевченко! И, похоже, доверенное лицо своего президента против такой презентации не возражает. И что вот после этого делать, если я его знаю и любила посмеяться в компании его реально блистательным шуткам... Промолчать?
Федор, а отец Вам это разрешил? Вы сходили к его могиле спросить? А?
А еще - как Вы теперь приедете в Киев представлять какой-нибудь таки снятый свой новый «Сталинград» или « Седьмую роту».... Нет, Вас, конечно, не остановят на границе подготовленные в чужеземных лагерях 26-летние боевики... Но оно Вам надо - стоять перед залом эдаким мачо и видеть, что люди рассматривают внимательно: а есть ли у Вас мужские принадлежности-то - или теперь только «доверенное лицо своего президента»? Да и придут ли вообще... И московские мальчишки могут не придти, которых волокли сегодня омоновцы, - или это не Ваша ЦА, которой Вы про героев и войну снимали?... Как-то я грубо, да? Неинтеллигентно... Но я как-то так грубо и неинтеллигентно переживаю потери... и друзей... и героев... Перед лицом смерти все предстает другим...
Сейчас позвонил еще один друг и дал совет послушать еще раз Стивена Джобса: «Память о смерти - лучший способ избежать ловушки, в которую загоняет Вас жизнь, убеждая, что Вам есть что терять...»
Да, пожалуй, стало легче. Надо помнить о смерти как лучшем изобретении жизни...
Кстати, Федор, в Крыму, где Вы снимали свое последнее кино при помощи всех местных бандеровцев, на днях офицеры построились и безоружные, громко крича украинский гимн пошли на вооруженный, стреляющий русский пост. И моряки на предложение сдаться ответили - русские не сдаются! Наши, местные, русские.
Кстати, херсонец Федор, у Вас есть возможность извиниться.
Но мой день все же сделали храбрые московские мальчишки, девчонки и бабушки. Он пели «Пусть всегда будет солнце! Пусть всегда буду я!» Правда, их волокли при этом в кутузку. Но они не боятся уже! Лишь чья-то мама, как многие наши, украинские, в эти дни, прорывалась через заслон огромных полицейских и кричала, как сумасшедшая: «Это мой сын!!!!!! Отдайте моего сына!!!!!!!» Наши сердца за нею полетели...