ГлавнаяБлоги

Прикладная конфликтология

Декабрь 2010 года я провёл в камере 528 харьковского следственного изолятора. За всё время моего пребывания там на 12 положенных мест приходилось от 15 до 18 постояльцев. Зимой спать на полу было слишком холодно, ведь отопление практически не включали. Выходили из положения перенаселённости по-разному. Спали втроём на двух сдвинутых вместе нарах, на лавке возле стола или просто по очереди.

Фото: Сергей Нужненко

Тогда я впервые столкнулся с явлением, научное название которого узнал лишь недавно. Имя ему – "кабинная лихорадка". Когда на малой площади собирается чрезмерное количество людей, то это само по себе ведёт к психологическому дискомфорту, напряженности и конфликтам. Впервые лихорадка была зафиксирована и описана на примере моряков, но и на заключённых распространяются ровно те же факторы, да ещё и усугублённые самим осознанием неволи.

В нашей камере не было "смотрящих". К нам часто попадали новые люди со свободы, ещё не познавшие нюансы тюремного быта, кого-то вскоре переводили дальше. Большинство контингента до ареста не брезговало алкоголем. В тюрьме они так же не считали нужным отказываться от своей вредной привычки. Особенно помог всеобщей алкоголизации Антон - он придумал передавать дрожжи в моркови. Верх её срезался, середина выдалбливалась. Внутрь помещался продолговатый пакетик дрожжей, а верх возвращался на место с помощью суперклея. Место разреза маскировалось грязью.

Конечно, спустя некоторое время эта схема была рассекречена и контролёры на передаче стали варварски рубить все овощи и фрукты на части. Но до той поры наша камера и несколько соседних ушли в беспробудное пьянство. Из пластиковой канистры, кипятильника, водопроводной трубы и пакетов, по которым стекала проточная вода, был сооружён самогонный аппарат. Сначала брагу для него готовили в бутылках, позже перешли к 20-литровым тазикам.

Алкоголь стал катализатором насилия - обострял и без того непростые отношения между людьми и логично приводил к мордобою. Однажды утром Антон попросил зека, которого все звали Борода, сохранить "перепонки" (шелуху, делящую ядра) от грецких орехов, которые он позже намеревался добавить в самогон "для вкуса". Когда следующей ночью процесс перегонки браги в конечный продукт шёл вовсю, то он попросил их вернуть. Однако Борода сообщил, что потерял их, а возможно и выкинул. В ответ на это последовали два прямых удара в челюсть. Антон до ареста серьёзно занимался боксом и попал в тюрьму за то, что применял свои спортивные навыки для изъятия денег и ценностей у прохожих. Тело Бороды рухнуло в таз с брагой. Хорошо поставленные удары на некоторое время вывели его из строя. Он приходил в себя, сидя в тазике, а брага растекалась по полу зловонной пузырящейся жижей.

Внимание дежурной прапорщицы на продоле привлекла лужа с узнаваемым запахом, вытекающая из щели под дверью, а также сопровождающие это непотребство шум и крики. Когда она открыла глазок, то увидела продолжающееся избиение Бороды и нажала на красную кнопку. "Волна, двадцатый пост" раздалось из громкоговорителя, а уже спустя несколько минут двери нашей камеры открылись. Добычей нагрянувшей смены стал самогонный аппарат и остатки браги в тазике. Писать заявление о побоях Борода отказался. Второй таз с зельем, стоявший под столом, не нашли и зеки с горя тут же его употребили, без перегонки.

За годы в застенках зеки неоднократно звали меня разделить их досуг – будь то банальная попойка или употребление наркотиков. Мой принципиальный отказ удивлял их, ведь с их точки зрения моей позиции не было никакого объяснения.

От алкоголя хотя бы можно было отказаться, а вот от табачного дыма деться было некуда. Иногда я был единственным некурящим в камере и мне приходилось спорить и ругаться за право держать окно открытым с пятнадцатью "мерзляками". Порой, когда их возмущение было особенно активным, я просыпался среди ночи от удушливого кашля и открывал окна настежь. Утром многие были недовольны холодом, но отменить результат уже свершившейся "диверсии" не могли.

…Однажды к нам в камеру завели двух цыган. За давностью лет я уже не помню их имён. Цыгане эти не были знакомы между собой, но по воле судьбы (и оперативников) оба попали именно к нам. Они были смуглыми, но на том их сходство заканчивалось. Первый был маленького роста и худощавый, второй - повыше и широкоплечий. Отличались он не только габаритами, но и и характерами. Худощавый сидел за кражу из сельского дома. Он был тих, спокоен, ни с кем не конфликтовал и когда у нас сгорел телевизор, то развлекал камеру пением цыганских песен. Широкоплечий же, наоборот, был весьма агрессивен. Он до ареста занимался тяжёлой атлетикой, а сидел за грабёж - бил людей на улицах, отбирал кошельки и телефоны. Видя, что в камере отсутствует какая-либо власть, он решил внести свою лепту в это царство хаоса.

Началось всё с Паломника. Он не был глубоко верующим, но до ареста жил в монастыре возле исторического музея в центре Харькова. Как сам он говорил, это было паломничество. Уроженец Донецкой области, он был полной противоположностью стереотипного выходца с Донбасса. Аморфный и слабохарактерный, он мечтал о духовном сане, ведь "попы на мерседесах ездят". Однако этому помешали его друзья - будучи ведомым, он по пьяни вмешался в чужую драку, в которой эти самые друзья забрали у потерпевших телефон.

Завязка их конфликта была настолько пустяковой, что я бы не посчитал её поводом даже для перебранки. Цыган в чём-то обвинил Паломника и тут же сильным ударом разбил ему губу. Потом последовало ещё несколько подобных инцидентов, в которых я увидел своеобразные попытки самоутверждения. Я сторонился камерной жизни, большую часть времени проводя в молчании, за чтением книг. Мне хватало своих проблем и лезть в чужие не было никакого желания.

Однако я просчитался. Проблемы сами пришли за мной. Длинный стол в углу камеры, именуемый «общаком», и лавка возле него, вмещали 4-5 человек. Все места были заняты, заключённые бодро поглощали обед. В это время за нашими спинами раздалось очередное неуместное замечание цыганского атлета. Оно не было адресовано ни к кому конкретному и все промолчали. А он на этот раз выбрал меня. Из-за моей крайней худобы и подчёркнуто культурной манеры общения я, видимо, показался ему идеальной жертвой.

Цыган ударил меня ладонью по затылку и разразился потоком брани, который можно было свести к вопросу "Ты почему не отвечаешь когда с тобой разговаривают?". Подзатыльник не был уж очень сильным. За время милицейского пресса мне доводилось испытать куда более мощные удары. Но в моей истерзанной психике за те первые полгода плена видимо перегорели все предохранители и я ответил тем, чего мой оппонент совершенно не ожидал.

…Очень странно сейчас вспоминать те события, в них я вижу себя как будто бы со стороны. На столе лежала заточка - простая полоска металла с самодельной ручкой из нитки-канатика, заточенная о бетонный угол. Я резко встал, молча взял заточку обратным хватом и нанёс удар сверху вниз. Ему очень повезло, что я после ранения и пыток был слабым и медленным. Он успел отскочить. Самодельное остриё порвало свитер с футболкой и оставило небольшую царапину на груди.

Я посмотрел в его чёрные глаза и шагнул вперёд. Мой оппонент был гораздо сильнее, но его переполнял страх. Я не знаю что он увидел в моих глазах, но он за мгновение перебежал всю камеру, запрыгнул на верхние нары и забился в угол прижавшись спиной к стене. Между нами тут же встали стеной остальные сокамерники и я остановился.

Больше в нашей камере этот цыган никого не бил. Своим поведением он пытался показать, что вышло недоразумение и набивался ко мне в друзья, но я свел к минимуму наше общение и любое взаимодействие. Дней через десять его забрали на другой корпус. Я тоже не задержался в 528. Во время новогоднего шмона 31 декабря мне подкинули два лезвия от бритвы и водворили в карцер. Когда я вернулся, процедуру почти сразу же повторили, но на этот раз без возврата.

Артем Дериглазов Артем Дериглазов , Поэт, писатель. Осуждён к пожизненному лишению свободы
Читайте главные новости LB.ua в социальных сетях Facebook, Twitter и Telegram