Если взять металлическую сферу, из которой выкачан воздух, и пробить в ней маленькое отверстие, оно начнет в первую очередь втягивать в себя пыль и мусор. Отверстие, через которое культура поступает в исправительное учреждение — не больше игольного ушка. Наверное, именно поэтому нас и посетила группа “Добрый Бог”. В ее творчестве соединились поэзия западного христианского рока, вокал в духе советского КСП и мягкий деревенский суржик. Песни со словами “Он жив, Он жив, спасенье совершив” или “Иисус — мой добрый брат, он не пустит меня в ад” перемежались проповедями и театральными сценками. Больше всего запомнился рассказ о каре, которая подстерегает атеистов и богохульников: “Одна бразильская журналистка оскорбляла Бога! Она говорила про Него страшные слова. И знаете, что с ней произошло? Ее нашли сгоревшей в собственной машине”.
Театральная постановка рассказывала о страданиях Христа. Против воли авторов получился своего рода интерактивный спектакль в спектакле: распятый Иисус сталкивается с неверием и оскорблениями своих соседей по кресту, разбойников, а группа “Добрый Бог” получает аналогичную реакцию со стороны зэков, перед которыми выступает. Впрочем, все ехидные замечания звучали тихо: в болоте тюремной жизни ценится любое разнообразие и никто не хотел бы спугнуть или обидеть проповедников.
Вряд ли ловцы человеков уехали отсюда с полными сетями: религиозность заключенных, как правило, проявляется в более традиционных формах, безбородым священникам тут не верят. Но представители разного рода баптистских и харизматических церквей все равно не оставляют попыток обратить заблудшие души к свету. И система этому благоприятствует: проповедникам самого безумного толка попасть на территорию закрытого учреждения проще, чем правозащитникам или журналистам (разумеется, если те не сидят). А религиозных брошюрок в тюремной битблиотеке больше, чем учебников.
Карательная система и группа “Добрый Бог” разделяют схожий подход к воспитанию паствы. “Для того, чтобы прийти к Богу, вы должны признать, что вы — грешники, которые заслуживают самых страшных мук в аду”. Сравните это с “Преступник должен раскаяться, признать свою вину и принять наказание, чтобы стать полноценным членом общества”.
На днях прочел книгу шведского криминолога Нильса Кристи “Приемлемое количество преступлений”. Автор удачно сравнивает пенитенциарную систему с царем Мидасом: все, чего касаются тюрьма и полиция, превращается в преступление. То же самое можно сказать и о большинстве религий: все, к чему они прикасаются, становится грехом. Разделение Церкви и Государства будет невозможно до тех пор, пока власть руководствуется религиозными по своей сути представлениями об искуплении через покаяние и принятие наказания. Не знаю, попадают ли к Богу греншики, признавшие, что достойны ада, но люди, нашедшие земной ад, там и остаются.
* * *
“Вот представь себе, журналист: ноябрь, холод. Уже лежит снег. И тут в тюрьме гаснет свет. На всей территории. И включится он только в марте. Зимой все дороги к тюрьме заметает, подъехать туда практически невозможно. А тюрьма находится где-то на границе с Молдовой. И вот нам там выдают банку кильки и два куска хлеба, говорят: это вам, хлопцы, на два дня, продержитесь как-то. И мы держимся. Хотя многие теряют человеческий облик от голода”.
* * *
Одно из ключевых отличий между нашей “химией” и закрытой зоной — это отсутствие ограничений на передачи. Поэтому вопрос питания здесь практически не возникает., и если уж нельзя совершить прелюбодеяние, можно утешаться чревоугодием”. В СИЗО же, как и в большинстве колоний, голод — вечный спутник заключенных. Продуктовые передачи ограничены по весу и по количеству, за нарушения их могут запретить вовсе. Формально, в Украине нет пыток и телесных наказаний, на самом же деле тюрьма — это именно телесное наказание. Голод, холод и неизбежные болезни — это стыдливая замена для отрубания рук, принятого в странах шариата. Как в известном анекдоте про хирурга и терапевта: “Ох уж эти хирурги, все бы им резать. Примите таблетки, и руки отсохнут сами собой”. У нас научились обходиться без таблеток.
* * *
И напоследок о самом главном. Вечно худая кошка Ася в ошейнике неожиданно для всех родила сына, получившего имя Босяк. Он пошел в мать, такой же черный и тощий, так что установить отца — проблематично. Из всех местных котов на эту роль лучше всего подходит Блондин. Именно он опекает Босяка, устраивает с ним дружеские потасовки и носится по двору, иногда с разбегу залетая в клумбы. Если в пребывании здесь и есть какая-то воспитательная и ресоциализирующая составляющая, то она заключена в наблюдении за котами.