«Бульмастиф» — это ваша первая работа в игровом кино. Вы основатель и продюсер компании Family Production, которая занимается съемками рекламы и клипов. Почему вы решили совершить этот переход и сняли игровой фильм?
Я закончила университет им. Карпенко-Карого по специальности «режиссура». Когда я училась, то делала курсовые и дипломные работы, ездила на ряд фестивалей, которые в то время были доступны: фестивали в Польше, «Кинотавр» в России.
Когда я окончила институт, наша киноиндустрия, мягко говоря, была не в своем расцвете, поэтому сначала я занялась телевидением, а потом рекламой. С моим мужем и партнером мы создали компанию Family Production, и я полностью погрузилась в продюсирование, хотя я всегда говорила, что это временно, и я хочу заниматься режиссурой.
Но это затянулось на достаточно длительный срок, потому что когда у тебя свой бизнес, у тебя много задач, и не хватает времени на то, чтобы заниматься творчеством. Особенно, когда ты развиваешь и ставишь на ноги компанию. Позже к компании присоединился мой брат Никита, и помог со многими процессами. Как только я почувствовала, что могу выкроить немного времени для себя, на свое творчество, и, в каком-то смысле, созрела, решила снять короткометражный дебют.
Три года назад в Family Production мы открыли кино-департамент, и стали работать в направлении кино. Наша компания и я продюсировали несколько сервисных кинопроектов для немецкого рынка. И вот первый раз мы подали на питчинг проект полностью украинский, выиграли его, и я сняла свой дебют.
Как вам во время съемок «Бульмастиф» помог ваш опыт в продакшене, в организации съемок рекламы и клипов, а в чем, наоборот, помешал?
Безусловно, опыт есть опыт. Это самое ценное, что у нас есть. И в этом, я согласна с вами, есть и плюсы и минусы. Потому что работая продюсером много лет, я не могла полностью довериться продюсеру на этом проекте и заниматься только режиссурой. Конечно, я занималась и продюсерскими задачами тоже.
Раньше мне говорили, что в кино все совсем по-другому, и у меня действительно была некая ломка, когда ты понимаешь, что переходишь в совершенно другие рамки производства. Лично для меня было много открытий, потому что, когда ты режиссер, это совершенно другие задачи, другие переживания, эмоции, и совершенно другая ответственность. Мои продюсеры во время работы над фильмом часто говорили мне: «Настя, тебе надо отключить продюсера и довериться нам». В этом были свои минусы, потому что я пыталась контролировать все.
Но имея опыт продюсирования, из плюсов было то, что многие вещи были отработаны, и все продакшн-задачи решались достаточно оперативно, так как я знала, чего я точно хочу: какие локации, каких актеров. И мы не тратили время на какой-то глобальный поиск.
Неожиданным для меня было то, что весь процесс создания даже короткого метра занимает такое количество времени. И есть процессы, которые ты не можешь переступить, побежать и сделать за 2 дня, как, например, рекламу или музыкальное видео. Есть моменты, когда после съемок тебе надо пожить с материалом, сделать монтаж, подумать обо всем этом. И потом ты понимаешь, что прошел уже месяц, два месяца, три.
Постпродакшн тоже был достаточно длительным. Поэтому для меня было откровением, что фильм хронометражом 25 минут занял достаточно много времени.
Я получила колоссальный опыт, сотрудничая с французскими мастерами кино на этапе постпродакшна. Я работала с монтажером Эрве Шнайд, человеком, который монтировал «Деликатесы», «Амели», «Восток-Запад». Это был невероятный опыт. Весь монтажный период с ним очень многому меня научил. Мы нашли общий язык, стали друзьями. Венсан Арнарди, который занимался сведением звука, тоже гуру в современном кино, который работал с Бертолуччи. Колорист Эли Акока делал «Жизнь Адель», фильмы Гаспара Ноэ. Я очень благодарна этой команде французских единомышленников, которая появилась у меня. И мы хотим продолжать сотрудничать вместе.
Давайте подробнее поговорим о сценарии. В конце фильма говорится о том, что фильм снят на основе реальных событий. Во время создания карантины вы выступили также как со-сценарист. Расскажите, как вы нашли эту историю, и как сюжет обрастал деталями на ее основе.
Этот фильм действительно основан на реальных событиях. История, которая произошла с одним актером. Он не был в АТО, этот момент мы доработали и углубили. Актер рассказал эту историю своему и моему другу Жене Матвиенко. В титрах он у нас проходит под псевдонимом Клаус Иванов. Женя хотел снять эту историю сам как режиссер, и обратился ко мне как к продюсеру. Принес сценарий и сказал, что хочет снять фильм. Я прочла сценарий, перезвонила ему через 15 минут и сказала, что это моя история, та история, которую я хочу снять. Он хотел, чтобы этот проект не лежал на полке и был реализован как можно быстрее, и решил отдать мне.
Мы начали дорабатывать (и перерабатывать) сюжет вместе с Владом Недогибченко, некоторые моменты мы дописывали, выписывали, как это обычно происходит в работе над сценарием. Но действительно, эта история произошла с актером, к которому прибилась собака, и он не мог найти ее хозяев, привык к ней, но в какой-то момент хозяин нашелся, и этот хозяин соответствует образу нашего героя, которого мы видим в конце фильма. Это правдивая история.
Вы говорите, что сразу почувствовали, что это ваша история. Что лично вас задело в этом сюжете?
Мы сразу подумали о том, чтобы сделать главным героем человека, который вернулся из АТО. Меня лично зацепило то, что последние несколько лет в моем окружении, в моей индустрии я встречаю огромное количество людей, которые стали возвращаться с войны, и которые пытаются адаптироваться. Когда рядом с тобой работают люди, которые вчера были там, а сегодня в офисе, мне было интересно то, как они пытаются найти себя в мирной жизни. И мне хотелось сделать так, чтобы эти люди увидели себя, чтобы эта тема была поднята. Потому что в наше время таких людей много, и сколько их еще будет, мы не знаем. Я хочу, чтобы общество обратило на них внимание и не боялось их, как у нас иногда боятся.
Очень яркой и сильной стороной «Бульмастиф» является каст. Порой складывается впечатление, что некоторые персонажи едва ли не прописывались под конкретных актеров (например, герой Алексея Горбунова). Как происходил подбор актеров?
Специально прописывалась только бабушка, так как в изначальной истории вместо нее была мама. Но так как я хотела снять в фильме свою бабушку, то мы изменили этот момент, и у главного героя в фильме появляется бабушка, а не мама.
Никакого масштабного кастинга не было, опять же, учитывая мой продюсерский опыт и то, что я хорошо знаю многих наших актеров. Прочитав сценарий, я сразу увидела Алексея Горбунова на эту роль, здесь даже не было никаких других вариантов и кастингов, и очень здорово, что он согласился. Моего друга режиссера Марка Уилкинса, который также появляется в фильме, я также изначально видела в этой роли.
Единственный кастинг, который мы проводили, это кастинг на главную роль. Изначально я хотела видеть конкретный типаж, но опытные люди посоветовали мне, что если в кадре будет собака, то это должен быть профессиональный актер, потому что ты не можешь делать лишние дубли. Если что-то не получилось у актера, то собака очень устает, и у нас нет права на ошибку, когда в кадре животное. Поэтому на главного героя мы провели кастинг. Женю Ламаха я увидела сначала в «Черкассах», и после премьеры фильма в Одессе с ним познакомилась. Мы провели кастинг в Киеве и я утвердила его на главную роль.
Когда я только собиралась снимать «Бульмастиф», 90% людей, читавших сценарий, отговаривали меня: «Ты сошла с ума, дебютный фильм с собакой снимать!». Маститые режиссеры говорили мне, что с собакой снимать придется намного дольше.
Когда я начала искать бульмастифа для съемок (а изначальная история произошла именно с этой породой), тренеры и дрессировщики спрашивали: «Зачем тебе бульмастиф? Возьми, например, добермана». Я отвечала, что мне нужен именно бульмастиф. А в Киеве их вообще нет. Потом мы нашли одного, но нам надо было найти дублера.
И дальше произошла фантастическая история. Мы ехали по Троещине с группой в микроавтобусе в поисках локаций. Вдруг вдоль дороги идет женщина с бульмастифом. Я выпрыгнула из машины, подошла к ней, сказала, что мы собираемся снимать фильм и нам нужен бульмастиф. Она говорит: «Меня скрытая камера снимает?».
Когда тебе что-то нужно, вселенная отзывается.
Бульмастифа этой женщины мы взяли в дублеры. И потом было огромное количество репетиций с собакой. В течении полутора месяцев Женя Ламах приезжал к собаке и они репетировали каждый день. Снимали свои тренировки на видео, отправляли мне трюки, которым они научились. Важным моментом было, чтобы собака ходила без поводка за актером, а не за своим хозяином. В итоге собака страшно полюбила Женю.
Сейчас фильм показывают на фестивалях. Расскажите, в каких странах он уже был, как на него реагируют зрители и куда он отправится в дальнейшем.
Как только мы закончили работу над фильмом и сдали его в Госкино, началась пандемия коронавируса, локдаун, то есть не самое лучшее время для путешествий по фестивалям, и те планы, которые у нас были, оказалось не так легко реализовать.
Фильм уже получил несколько наград киевском кинофестивале «Молодость», и мы очень рады, что приняли участие именно в этом фестивале. «Молодость» я знаю с самого детства и очень его люблю.
Сейчас я нахожусь в Эль-Гуне, где проходит молодой египетский кинофестиваль, и он чем-то очень похож на Одесский кинофестиваль: так, как из Киева приезжают в Одессу, так же из Каира едут в Эль-Гуну. В этот раз приехало огромное количество людей, фестиваль проходил офлайн на очень высоком уровне. Фильм принимали достаточно позитивно: где нужно — смеялись, где нужно — плакали.
6 ноября у нас должен был быть показ в Коттбусе на кинофестивале в Германии, на который я очень хотела поехать, когда они написали, что приглашают режиссера. Но Германию закрыли на карантин и фестиваль перенесли на декабрь.
Пока мы рассылаем фильм на те фестивали, которые интересны, в первую очередь, нам. Немецкая премьера будет в Котбусе, сейчас думаем, где будет французская премьера.
В одном из интервью ранее вы, еще будучи продюсером, говорили, что съемки кино и рекламы — это для сильных людей. Какие ваши сильные стороны, которые помогают вам в режиссерской работе?
Сложно, конечно, говорить о себе, но, думаю, целеустремленность. Я довела начатое до конца и не забросила режиссуру, несмотря на то, что 15 лет занималась продюсированием.
Снимая в достаточно зрелом возрасте, я понимаю, что в каких-то моментах я уверена, в других присутствуют сомнения, но мы их не должны показывать, когда мы выходим на площадку.
С моими друзьями французами, опытными кинематографистами, с которыми мы делали постпродакшн, мы говорили, что съемки – это война. И когда у тебя на этой войне есть союзники, твои люди, твоя команда, это очень важно. Так что, отвечая на вопрос, моя самая сильная черта — это мои люди вокруг.
Украина уже почти 7 лет переживает травматический опыт войны на своей территории, смертей своих военных и мирных граждан. Ваш фильм напрямую касается этой темы. Как вы считаете, каково место кино в осмыслении войны на востоке Украины?
Я думаю, что это, безусловно, важно. У нас есть тема, которая нас очень волнует, о которой мы хотим говорить, и кино здесь играет большую роль. Когда мы показываем фильм на фестивале, люди спрашивают о том, что происходит у нас в стране. Для меня очень важно рассказывать про ситуацию в Украине, не молчать, привлекать к этому внимание. Потому что мы все хотим, чтобы война скорее закончилась.
Ваш фильм создан при поддержке Госкино. Сейчас много говорят о перенаправлении средств из фонда по борьбе с коронавирусом на съемки сериалов. Каково ваше мнение, должно ли государство за деньги налогоплательщиков финансировать производство фильмов, и если да, то должны ли поддерживаться фильмы определенной направленности?
Деньги, выделенные на патриотические сериалы, выделены из бюджета не на докторов и лекарства, а из фонда поддержки креативной индустрии. Это поддержка людей, которые во время локдауна не могли работать, зарабатывать и кормить свои семьи. А если будут эти проекты, то люди снова смогут зарабатывать и заниматься профессией.
Я не считаю, что это плохо, просто нужно разобраться в вопросе. У нас люди привыкли читать по верхам, мол, «вот выделили, ай, какие плохие».
Недавно мне рассказывали историю, что в одной из стран Европы художникам и людям искусства государство просто перевело по несколько тысяч евро. И им не надо было заполнять никакие декларации, никакие бумажки.
Какие фильмы государство должно поддерживать? Думаю, разные. Я — за фильмы про наше «сьогодення». Не фанат исторического кино, и считаю, что историческое кино невероятно затратное по бюджету, тогда как в наше время мы можем находить истории, которые, возможно, не такие масштабные, но очень важные. Чтобы зритель ходил в кино, узнавал себя и находил отклик в этих историях.
Но, конечно, нужно, чтобы создатели понимали ответственность за фильмы, которые поддерживает государство. Мне очень нравится пример Польского института, когда в конце фильмов рядом с логотипом института идут фамилии экспертов, которые подписали и утвердили этот проект. Мне кажется, это очень честно. Ведь это репутация каждого.
Ранее в интервью вы говорили, что вам неинтересно снимать артхаусное кино, которое никто не увидит, и хотите создавать востребованный продукт, на который пойдут люди, например, комедии. Вы считаете, что, условно, авторское кино не имеет в Украине будущего в по-настоящему широком прокате?
Комедия — не мой жанр как режиссера. Но да, я не сторонник снимать за деньги государства какой-то артхаус, который понятен узкому кругу любителей кинематографа. Я за то, чтобы это был микс: мейнстрим с авторской интонацией. И мне кажется, что мой фильм «Бульмастиф» — это как раз такой микс.
Тот фидбек, который я получила, например, после «Молодости», показывает, что люди получили удовольствие от просмотра, и мне интересно делать как раз такие фильмы.
Для меня важен зритель. Я очень уважаю зрителя и ценю его. И мне хочется, чтобы зритель, идя в кино на мой фильм, был не разочарован и получал удовольствие. Люди ведь тратят самое ценное, что у них есть — время.
Подобным миксом, в каком-то смысле, являются прошлогодние нашумевшие картины «Додому» Наримана Алиева и «Мої думки тихі» Антонио Лукича.
Да, прекрасные фильмы, мне они тоже нравятся. «Мої думки тихі» я лично сама смотрела 3 раза. Кино с понятной для людей историей и с авторской интонацией.
В одном из интервью вы также говорили, что 90% людей, которые приходят к вам на собеседование, говорят: «Я мечтаю быть режиссером, но готов поработать ассистентом продюсера». А когда вы спрашиваете, каких режиссеров они знают, за кем следят, чаще всего отвечают – Стивен Спилберг и Алан Бадоев.
Назовите, пожалуйста, имена тех режиссеров, за которыми следите персонально вы. Какое кино вы любите?
Я люблю абсолютно разных режиссеров. Я люблю Иньярриту, Ларса фон Триера, люблю американское независимое кино, например, «Project Florida», проекты продакшна А24. Люблю французское кино. Стараюсь следить за всем, что происходит, и быть в контексте. Это важно. При это я мало смотрю сериалы из-за нехватки времени.
Вы упомянули Ларса фон Триера, которого сложно назвать режиссером, очень открытым к зрителю. Во многом его можно отнести ко второй группе режиссеров, которые снимают фильмы для того, чтобы решить собственные проблемы, а не просто рассказать историю зрителю.
Может быть. Но для меня он воплощение режиссера на 100%. Он настолько умеет управлять мной как зрителем, рассказывая свои истории, что это приводит меня в восторг.
Каковы ваши дальнейшие режиссерские планы? Есть ли уже проекты, над которыми вы работаете, или какие-то идеи по поводу будущих фильмов?
Сразу после кинофестиваля «Молодость», буквально через 2 дня, я встретилась со сценаристом, с которым мы делали «Бульмастиф», и начали работать над новым сценарием полного метра. Вчера он прислал мне первый драфт. Поэтому я активно думаю над продолжением и над тем, чтобы сделать полнометражный фильм.
Это будет в широком, концептуальном смысле продолжение «Бульмастифа» или в нем уже совсем другая тематика?
Наверное, это можно назвать своеобразным продолжением «Бульмастифа».
Нельзя не задать этот вопрос, учитывая сюжет вашей дебютной картины. Любите ли вы собак?
Очень, очень люблю собак! И вот, когда вы спрашиваете, чем меня зацепила эта история, конечно, в том числе, и тем, что я безумно люблю собак.
В детстве у меня было по 2-3 собаки. Потом у меня 15 лет была большая собака, доберман. Когда ее не стало, мне было сложно снова заводить собаку. И в связи с родом своей деятельности и тем, что я много путешествую, я не могла позволить взять на себя такую ответственность, так как редко бываю дома.
Но учитывая, что сегодня количество поездок очень сократилось, я думаю, что возможно сейчас самое время.
Автор: Валентин Дзюбенко.