Молодость, день пятый: «Страшная мать»

Выдвинутый в прошлом году от Грузии на «Оскар» «Страшная мать» Аны Урушадзе на «Молодости» бы точно получил приз «За лучший кактус», если бы подобную тут премию вручали. Он начинается как плохой фильм, продолжается как странный и только под конец показывает своё настоящее лицо.

«Страшная мать» - это фильм-сокровище для основного конкурса «Молодости». Ведь профиль этого фестиваля – в общем, нестыдное, приличное кино. Оно ровное, часто крепкое, его можно спокойно отправлять и на крупные фестивали, и иногда оно попадает в программу фестиваля уже с солидным багажом призов. Оно оперирует знакомыми и понятными нормами. Программы разных лет «Молодости» показывали и плохие фильмы, конечно, но они находились всё равно в одноколейном туннеле. А этот грузинский фильм – как новый Бескидский туннель, у него есть очевидная вторая колея, несмотря на то, что сперва он кажется тоже таким обычным фестивальным кино. Кстати, им и является, победив, например, в Сараево. Ну и выдвижение от страны на «Оскар» тоже как бы намекает.

Но как обычное кино «Страшная мать» рабтает плохо. Женщина по имени Манана пишет книгу. Мы застаём её в самом конце этого процесса – она давно не мылась, не очень следит за собой, оккупировала спальню (муж почтительно возлежит на диване за стенкой), вся рука исписана заметками, а вся семья, - муж, два сына и дочь, - уже ждут-не дождутся, когда к ним вернётся их знакомая мать и жена. Но вот работа вроде бы завершена, и книга должна быть прочитана семье. Но на читку приходит посторонний, сильно потрёпанный жизнью мужчина и заодно владелец канцелярского магазина напротив дома Мананы, причём сразу агрессивно заявляющий, что книга – шедевр.

После читки книги, из которой мы слышим только небольшой эпизод в пулемётной скорости чтения её автора, семья несколько в шоке, понимая, что они её герои, выписанные в стиле Генри Миллера помноженного на Франца Кафку в слизистой стилистике фильма «Чужой». Канцелярского литературного критика изгоняют из дома почти пинком, после чего семья пытается привести Манану в чувство и без особой торжественности сжигает «грязную» книжку в ведёрке на балконе. Она не сопротивляется. Но Манане лучше не становится, а наоборот. Она пугает мужа рассказами своего сна, в котором она – женщина-вампир филиппинской мифологии Мананангал, сосущая кровь из беременных женщин, а потом и вовсе удаляется из дома дописывать книгу в заранее подготовленную комнату в канцелярском магазине, которую обставляли, кажется, Линч и Виндинг Рефн вместе, если не считать гигантского кактуса, который – чисто авторское добавление.

«Страшная мать» очень чётко и очень ясно вначала вроде бы представляет историю про освобождение женщины из-под репрессий её традиционной роли – домохозяйки. хранительницы очага и подобных традиционных эвфемизмов. Пересказ её сна, в котором она ужасающее чудовище, идеально соответствует этой трактовке. Это культурно-мифологическая подкладка для этого фильма. Демонические женские существа из в самых различных мифологиях – это обычно инверсия того как должна себя вести женщина в патриархально ориентированном обществе. Они нарушают все его нормы – они свободны, она распущены (в глазах этого общества), и они непокорны. И, конечно, тогда они должны быть чудовищами, приносить вред, жить вне рамок общества и нарушать его устои.

Образ Мананангал – распространённый для Юго-Восточной Азии и куда более известен по малайской мифологии, где схожее существо представляет собой летающую половину женщины со свисающими внутренностями, которая сосёт кровь из младенцев и беременных женщин. Кстати, в той же Малайзии принято, например, до сих пор высаживать колючие растение вокруг родильных домов – чтобы это летающее монструозное существо не могло проникнуть туда. Отсюда, возможно, и кактус. Подобные Мананангал существа входят в целые классы, среди которых встречаются и другие «неполные» человеческие существа, имеющие облик женщин и которые можно поймать и приручить – и тогда они становятся идеальными жёнами. Собственно, мавки, русалки, кельские женщины-тюлени селки, финфолк Оркнейских островов, португальские бруксы и бесчисленное количество других, про которых существуют подобные истории – именно эти неприручённые женщины вне мира мужского порядка. Поэтому освобождение Мананы в виде творческого освобождения некоторым образом обыгрывается тут как превращение её в некое злобное, странное, иррациональное и страшное существо.

И с момента ухода Мананы из дому «Страшная мать» сходит с колеи. Его и после можно оставить в русле этой трактовки, но гораздо более интересны сами технические решения фильма – действия героини, действия и поступки людей вокруг и вся атмосфера, выстраиваемая этим фильмом. Как фильм про освобождение он кажется плохим – слишком деланным и нарочитым. Семья Мананы кажется набором людей, которые только что встретились, а не прожили вместе уже десятки лет. Он кажется недоделанным кинообрубком. Да, технически, артистически и актёрски оставляющим довольно приятное впечатление. но не более.

Но теперь он должен оперировать вообще другой вселенной. И его нельзя рассматривать как попытки впихнуть царство дионисийского хаоса в мир апполонического порядка. Как подобный фильм он, увы, не работает – остальные герои, кроме самой Мананы. слишком плоски и неинтересны. Зато он должен изобрести сам этото мир хаоса, женской неуправляемой природы, которая не поддаётся управлению и осмыслению (с мужской точки зрения, конечно). И с этой точки зрения его очень тяжело и почти бессмысленно описывать. Это действительно попытка работать с другими материями. Они и раньше были в кино, конечно, но этот фильм пытается идти собсвтенной тропой. Странной и иногда безумной, но точно своей. В этом его ценность, недостаток и спасение для зрителя. Туда нужно нырять, уже не спрашивая, и просто попытаться его пережить. И затем вынырнуть.

Сергей Ксаверов Сергей Ксаверов , Кинокритик
Читайте главные новости LB.ua в социальных сетях Facebook, Twitter и Telegram