Термин «социализм» впервые был использован в 1834 году в работе французского философа и политэконома Пьера Леру «Индивидуализм и социализм». Украинский экономист Михаил Туган-Барановский отмечал, что термин «социализм» должен был охарактеризовать новое общественное направление, повышающее значение общественного сотрудничества, в противоположность господствовавшей экономической школе, признававшей идеалом хозяйственного строя неограниченную свободу единоличного предпринимательства. Леру, таким образом, противопоставлял социализм индивидуализму, на котором было построено здание свободного (в том числе и от морали) капитализма (laissez-faire), в чем мы наглядно убедились в последние 25 лет, во время его господства в Украине. Опубликование работы Леру пришлось на время бурного развития Первой промышленной революции в Британии (конец XVIII - начало XIX веков), которая уже тогда перекинулась на континент, во Францию, и местные интеллектуалы наблюдали, что материальные выгоды от применения промышленной техники в экономике распределены неравномерно. Из этого был сделан вывод, что технологическая революция – это хорошо, но распределение доходов следует пересмотреть. В мире появились работы социалистов-утопистов: Шарля Фурье, графа Сен-Симона, и, как я написал выше, Пьера Леру. Потом было много других авторов (самый знаменитый, из которых Карл Маркс), а почти через 100 лет Владимир Ленин определил социализм как государственно-капиталистическую монополию, обращенную на пользу всего народа и поэтому переставшую быть капиталистической монополией. После того, как большевики захватили власть в Российской империи, они начали воплощать социалистические идеи в жизнь.
Но история учит тому, что любая социальная революция в пользу низших сословий не обходится без жертв. Так было всегда, начиная с революции братьев Гракхов в Древнем Риме, и продолжалось во время Английской и Французской буржуазных революций. И особенно кровавой была Русская революция 1917-20 годов. Вероятно, это определялось суровыми условиями проживания в России, а также беспрецедентным и униженным положением крестьян в Российской империи: только в 1861 году крестьяне получили личную свободу от крепостного рабства (в Западной и Центральной Европе - это произошло значительно раньше). Поэтому маятник народного терпения отшатнулся в обратную сторону со страшной силой и господствующие классы до дна «испили кровавую чашу» народной ненависти, которую они в значительной степени сами и породили.
Но «народные избранники» - большевики - не отказались от деспотических методов правления русских царей, а лишь только усилили их, и начали «железной рукой» вести народные массы «к счастливому социалистическому будущему». В то время, как в Европе победила мягкая версия социалистического движения, в России, с ее тяжкой политической наследственностью, ведущей свою историю от монгольских ханов, победила тоталитарная социалистическая версия социализма, которая во многом была разработана и воплощена в жизнь русскими большевиками. Да, у Карла Маркса в «Манифесте» фигурируют трудовые армии, но его «последователи» - Эдуард Бернштейн и другие социалисты - значительно смягчили риторику и пафос марксовой доктрины, что мы и увидели на практике, когда западные социалисты начали приходить к власти в Западной Европе после 1918 года. Эти социалисты не разрушали предыдущий хозяйственный уклад, как это сделали большевики, а модернизировали его, поставив капиталистические предприятия на службу не отдельных групп лиц, а всего населения. В СССР же прежние классы промышленников и купцов были уничтожены или репрессированы, и заменены партийной номенклатурой, которая мало что понимала в экономическом строительстве.
То, что социализм значительно смягчил обстановку классового противостояния в Европе (хоть и не сразу, а порой через кровавые катаклизмы, которые мы хорошо помним из истории XX века), является непреложным фактом. Сейчас Западная Европа - вотчина европейского социализма, она является желанным местом для жизни многих людей со всего мира. Многие сотни тысяч наших соотечественников стали гражданами этой части мира, многие работают там, и многие хотят туда переселиться. Главное, что надо знать об экономической политике европейских социалистов - это то, что они подчинили государственным институтам индивидуальные стремления промышленников и торговцев, и поставили их на службу всему обществу. Но они не уничтожали предыдущий экономический уклад и его действующих лиц, а только ограничили неразумное накопление благ, происходившее в ущерб остальному обществу. В Советской России же все, что работало в экономике до 1918 года, было снесено под корень. Потому и разные результаты в начале XXI века - Европа процветает, Россия и Украина бедствуют.
В 1991 году в Украине и России реформаторам было необходимо просто устранить перекосы социалистического строительства «а-ля рюсс» и вернуться к правильному европейскому социализму. Реформаторы же в Украине и России по сути совершили преступление: они вернулись в XVIII и XIX век, к бандитскому капитализму в стиле laissez-faire, суть которого определил Фридрих Ницше - «Падающего - толкни». В то время, как в 1990-е годы в Европе начала бурно расти экономика совместного пользования («коллаборативная экономика»), социалистическая в своих основаниях, у нас, наоборот, буйным цветом расцвел «капитализм джунглей», в так называемые «бурные девяностые», которые и создали нынешнюю пародию на экономику и в Украине, и в России.
Вместо того, чтобы понять это и при помощи спокойного и вдумчивого анализа сделать правильные выводы, мы продолжаем эту порочную, самоубийственную для нации практику капитализма laissez-faire, капитализма а-ля «каждый за себя». Мы опять готовим комплекс мер экономического дерегулирования и приватизации, хотя уже стало окончательно понятно всем, у кого есть хоть крупица разума, что советское общество значительно изменило человеческую мораль в Украине и России в худшую сторону. Не может быть у нас теперь эффективного управления крупными объектами собственности, которые находятся в частных руках. Мы в этом уже убедились за последних 25 лет, и не надо больше испытывать ненужных иллюзий по этому поводу. Потому что эти частники не верят в долгосрочные перспективы капитализма laissez-faire в Украине (как и в России), и все их коммерческие стратегии по управлению крупными объектами собственности состоят лишь в том, чтобы максимально быстро и эффективно вывести все возможные средства с этих предприятий (на их сленге - «отжать»). Как говорится: «оффшоры на входе» и «оффшоры на выходе». Нет никаких перспектив в существовании такого капитализма для пользы украинского народа! Нет и не будет!
Что же делать? Как я уже сказал выше, вернуться к истокам, но истокам европейской традиции политического социализма. Она стоит «на трех китах». Первый - собственность на средства производства должна быть преимущественно частная, что не исключает достаточно долгое время нахождения в руках государства крупных объектов собственности. Для их эффективного управления можно даже привлечь иностранцев с серьезной профессиональной репутацией (бывшие управленцы лучших компаний мира, не меньше). Да, для этого им следует платить серьезные деньги, но это все равно будет для государственных финансов выгоднее, чем, если эти объекты будут разграблены олигархами. Второй - необходимо создать механизм перераспределения сверхдоходов в крупном промышленном и торговом секторе в пользу социальных программ по развитию, прежде всего, науки, национального образования и здравоохранения, ключевых факторов развития наций в XXI веке. Третий - государство должно иметь правильную и активную позицию в промышленности и торговле, которая будет основана на уже обозначившихся трендах мирового промышленного развития.
Именно такая политика, которая напоминает «бутерброд»: рыночное хозяйство внизу, и социалистическое управление вверху, даст всему украинскому народу, а не малой его части, достойное материальное будущее.
А ответ на вопрос, который вынесен в название колонки - почему украинцам близка социалистическая идея - звучит так: потому, что украинцы интуитивно не верят тому, что бесконтрольная со стороны «некоррумпированных» государственных институтов практика управления крупными украинскими промышленными объектами может приносить пользу кому-то еще, кроме тех лиц, которые ими управляют. Потому, что простые украинцы слишком хорошо знают национальную (и не только) психологию. И хорошо выучили за годы капитализма в Украине фамилии этих, с позволения сказать, «предпринимателей».