Я пишу именно «заключенный», хоть нашу администрацию изрядно раздражает это слово. Пусть формально мы — наполовину свободные люди, на практике пребывание в поселке мало чем отличается от зоны общего режима. Разве что отсутствием медицинской помощи и тем, что избиения и вымогания взяток происходят не совсем в открытую.
Освободившийся в апреле сосед по комнате научил меня присказке «хороший зэк должен быть толстым и ленивым». С точки зрения режима, хороший зэк должен блевать кровью, есть помои и сидеть в изоляторе. Тогда от него точно не будет никаких проблем. Иногда кажется, что наш исправительный центр выбрал неправильную специализацию, если бы мы торговали не рубильниками и мусорными баками, а кровавой рвотой, расфасованной в красивые пакетики — у местной промзоны не было бы никаких проблем с невыполнением плана. Осталось только найти покупателя. Впрочем, можно вспомнить кризисные 90-е и просто выдавать местным служащим зарплату продукцией, они-то точно смогут найти ей достойное применение.
***
Если попытаться найти какое-то мифологическое или литературное сравнение для работников «исправительной системы», то скорее подойдут не оборотни, а вампиры. В зависимости от ранга они могут быть либо тупыми полуразложившимися кровожадными зомби, либо утонченными эстетами, которым даже пить кровь не обязательно, достаточно человеческих страданий. Чем выше звание и значимее должность, тем больше гурманских наклонностей могут проявлять упыри. Высокие чины из департамента не пачкают руки кровью зэков, им подают ее в выпаренном, концентрированном виде. Лишь только по праздникам они наполняют кровью бассейн, зовут батюшку, чтобы благословил, и радостно бултыхаются в густой красной жиже, пуская ртом пузыри и играясь с резиновыми уточками. После выхода тщательно облизывают друг друга, ни одна капля крови не должна испачкать мундир. Тех коллег, которые не могут поддерживать видимость чистоты, съедают свои же: соблюдение конспирации — превыше всего, потенциальная добыча не должна раньше времени догадываться о том, что ее ждет.
Во многих литературных источниках пишется, что вампир может войти в жилище только лишь если его впустят туда добровольно. Это правило действует и здесь. Разумеется, вломиться в комнату охранники могут в любое время, но вот для того, чтобы влезть в душу, вцепиться в горло и начать вытягивать жизнь, им приходится прибегать к лживым обещаниям и иногда угрозам. Идеальный способ контроля — это УДО, человек добровольно отказывается от любых претензий к местной власти и подставляет свое горло под укус, надеясь пораньше выйти. Потом его, высосанного досуха, могут выпустить наружу с унизительной характеристикой наподобие: «с энтузиазмом воспринимает воспитательные мероприятия». А могут и оставить здесь, если им будет лень избавляться от отбросов. Добровольно укушенный попадает в кабальную зависимость от упыря. Тот даже может немного подкармливать его со своего стола, в обмен на лояльность и мелкие услуги.
Чтобы успешно держать в подчинении массу, людей следует сталкивать между собой, провоцировать конфликты среди заключенных. Именно поэтому настоящий бунт в тюрьме — такая большая редкость: власть держится не на силе оружия, которой было бы предостаточно, а на страхе и интригах. В голосе некоторых «сержантов» и прапорщиков часто слышатся подавляемые извиняющиеся нотки, особенно когда дежурная смена заходит будить нас поутру. Словно они говорят: «ребята, я понимаю, что делаю мерзкую работу, но у меня нет выбора, вы уж не злитесь на меня». Скоро им придется либо сменить профессию, либо убедить себя в том, что зэки — не люди, и начать испытывать удовольствие от своей пусть мизерной, но все равно власти.
***
В карантин приехал народный целитель. Срок 14 лет, из них уже отсидел 10. С 2004 года исцеляет по фотографии и почерку, а с 2008 работает личным астральным телохранителем Фиделя Кастро. После освобождения планирует ехать в Россию, чтобы стать домашним доктором и первым советником Путина и Медведева. Уверен, что у него все получится.